- Да, но я на него не в обиде, правда, совсем не в обиде. Мы ж оба были мальцами, и я обозвал его немчурой вонючим. Это было еще в войну, он потом очень извинялся. Во всем надо видеть хорошие стороны - твоя мама ни за что бы меня не заметила, если бы не мой нос. Отличный нос был! Я его скопировал с носа Авраама Линкольна, вырезал из ореха. - Мистер Рукк поставил рядом с Кэроллом большую коробку из-под столярных инструментов и присел на корточки. - Вот, посмотри.
Внутри коробка была обита красным бархатом, и в мягком свете октябрьской луны показались носы, сверкающие, как драгоценности под лампой ювелира: носы из дерева разных оттенков, носы из меди, олова и латуни. Был даже один серебряный, украшенный бирюзовыми бисеринками - будто с прожилками. Были орлиные носы, были острые, как готические шпили, были носы с ноздрями в форме птичьего коготка…
- Кто их делает? - спросил Кэролл.
Мистер Рукк смущенно покашлял.
- Это мое хобби. Выбери себе один, если хочешь.
- Давай, не стесняйся, - сказала Рейчел.
Кэролл выбрал нос с голубыми и розовыми цветочками. Гладкий, как стекло, и легкий, будто пустая яичная скорлупа.
- Очень красивый, - сказал Кэролл. - Из чего он?
- Из папье-маше, - улыбнулся мистер Рукк. - Это повседневный нос.
- А как выглядел… ваш природный?
- Если честно, толком не помню. Его и носом-то нельзя было назвать. Не то что сейчас.
- Отвечай на вопрос, пожалуйста. Ты выбираешь любовь или воду?
- А что будет, если я выберу не то?
- Увидишь, когда выберешь.
- Ты сама-то что выбрала бы?
- Это мой вопрос, Кэролл. Свои ты уже задал.
- Но ты так и не ответила. Ладно, ладно, дай подумать.
У Рейчел прямые темно-рыжие волосы длиной точно по плечи. Глаза цвета лисьего меха, мелкие ровные зубы - чуть-чуть более частые, чем нужно, подумал Кэролл. Она улыбнулась ему и наклонилась над коробкой с носами. Под тонкой футболкой проступили крылья лопаток и позвонки, словно нитка крупных бус. Когда пошли ужинать, Рейчел прошептала ему на ухо: "У моей матери деревянная нога".
Рейчел провела его в кухню, знакомиться. Там было жарко, от кастрюль валил пар, и на лице миссис Рукк блестели капельки пота. Она так же напоминала дочь, как деревянный нос мистера Рукка напоминал его настоящий, откушенный, - миссис Рукк словно вырезали из дерева или гранита. У нее были большие руки с длинными желтоватыми ногтями, к черному платью прилипли волоски собачьей шерсти.
- Ты, значит, библиотекарь, - сказала она.
- Да, мэм. Неполный рабочий день.
- И чем ты занимаешься остаток дня?
- Хожу на лекции.
Миссис Рукк смотрела на него, не мигая.
- Родители живы?
- Мама - да, - сказал Кэролл. - Она живет во Флориде. Играет в бридж.
- Пошли, - Рейчел потянула его за руку, - еда стынет.
Она провела его в обшитую темным деревом столовую с большим обеденным столом на четверых. Миссис Рукк отодвинула стул и села - длинный черный подол с шипением скользнул по полу. Кэроллу досталось место рядом с ней. Он задвинул ноги поглубже под стул. Женщины ели молча, Кэролл тоже молчал. Зато мистер Рукк говорил без умолку, заполняя все неловкие паузы в застолье, и Кэролл был рад, что мальчик по имени Оттерзильд откусил ему нос, а не язык.
Как она осталась без ноги? Во время ужина Кэролл ощущал холодный острый взгляд миссис Рукк и сжимал под столом руку Рейчел. Ему казалось, что мать с неодобрением следит за этим. Кэролл жевал свинину с горошком, аккуратно собирая ножом на вилку зеленые шарики. Горошек он терпеть не мог. В стакане оказалось розовое вино. Сладкое, крепкое, с привкусом жженого сахара.
- Это яблочное? - спросил он. - Очень вкусное.
- Это клубничное вино, - польщенный мистер Рукк расплылся в улыбке. - Пей, сынок. Мы каждый год заготавливаем. Я-то сам на вкус не могу попробовать, но крепость чувствуется, да.
Рейчел наполнила стакан Кэролла, и он залпом осушил его.
- Если ты уже поел, хочешь, мама покажет тебе собак? Кажется, тебе не помешает выйти на воздух. Я пока помогу папе с тарелками. Иди, иди.
Миссис Рукк с шумом отодвинулась, толкнулась грузным телом от высокой спинки стула и тяжело встала.
- Ну что ж, пойдем, - сказала она, - я не кусаюсь.
На крыльце в лицо Кэроллу ударилось сразу несколько мотыльков. Он пошел за матерью Рейчел по залитому лунным светом белому гравию, чувствуя себя легким и слабым, как размотавшаяся с катушки нитка. Миссис Рукк шагала быстро, слегка наклоняясь вперед и чуть приволакивая левую ногу.
- Какие у вас собаки, миссис Рукк? - спросил Кэролл.
- Черные.
- А как их зовут?
- Фиалка и Каштан, - она рывком распахнула дверь сарая. К Кэроллу подскочили два лабрадора, блестящие, как черные форели под луной. Оба размером с мелкого пони, они с отрывистым рычанием сунули ему в лицо оскаленные морды. Огромные лапы оставляли на рубашке грязные следы. Кэролл отпихивал собак, они в ответ хватали его за руки.
- К ноге! - сказала миссис Рукк. Лабрадоры подбежали к ней и замерли с двух сторон - как обложка. Они почти сливались со складками ее платья, только глаза-блюдца злобно сверкали в сторону Кэролла.
- Фиалка у нас щенная, - сказала миссис Рукк. - Мы и раньше пробовали их разводить, да все не получалось. Иди побегай, девочка. Иди, Каштан.
Собаки сорвались с места и вприпрыжку помчались к пруду; лунный свет катился с черных блестящих шкур, как вода. Кэролл проводил их взглядом. Из сарая ударял звериный запах; под колоколом платья миссис Рукк виднелось темное дерево левой ноги и светлая кожа правой, будто пара игральных костей из разных наборов. Миссис Рукк шумно вдохнула прохладный воздух.
- Я не против, что ты спишь с моей дочкой, но не дай бог тебе ее обрюхатить.
- Да, мэм, - сказал Кэролл.
- Сделаешь ей ублюдка - натравлю на тебя собак, - она повернулась и пошла к дому. Кэролл поплелся за ней.
В пятницу Кэролл раскладывал новые книги на третьем этаже. Стоя на цыпочках, он обеими руками выравнивал съехавшую научную периодику, когда в проход между стеллажами юркнула чья-то фигура и узкая холодная ладонь скользнула за пояс брюк, в трусы.
- Рейчел? - произнес он, и ладонь сжалась, медленно, сильно. Кэролл подскочил, толстые журналы посыпались с полки, как домино. Он нагнулся за ними, не глядя на девушку. - Ладно уж, прощаю, так и быть.
- Хорошенькое дело. За что?
- За то, что ты не предупредила меня о… - он не сразу нашел слово, - об увечье твоего отца.
- Ты вроде спокойно к этому отнесся. И потом, я же предупредила о маминой ноге.
- Я сперва даже не знал, верить или нет. Как она без нее осталась?
- Купалась в пруду. А потом шла домой. Босиком. И чем-то сильно разрезала ногу. Когда она наконец пошла ко врачу, уже начался сепсис, и ногу пришлось удалить чуть пониже колена. Папа сделал ей деревянную, из ореха - сказал, что больничный протез совсем не похож на ту ногу, которая у нее была. На этой ореховой ноге вырезано одно имя. Мама раньше говорила, там живет чья-то душа и помогает ей ходить. Мне тогда было четыре года.
Рассказывая, она не смотрела на Кэролла. Смахивала пыль с книжных корешков длинными пальцами.
- Что это за имя? - спросил Кэролл.
- Эллен.
Спустя два дня после знакомства с родителями Кэролл работал в подвальном книгохранилище. Высокие стеллажи чуть нагибались друг к другу, в проходах стояла темнота. Освещение было автоматическим: лампочки включались и выключались по таймеру, ряд за рядом. Под ногами Кэролла вздрагивала лужица грязно-желтого света, пол был гладкий и блестящий, как вода. Следом, тяжело дыша, плелся студент с пачкой книг.
Рейчел стояла у дальней стены, полускрытая библиотечной тележкой.
- Черт, черт бы тебя побрал, - бормотала она, швыряя под ноги какой-то томик. - Идиотская книга, идиотская! Идиотские, глупые, никому не нужные книги! - она несколько раз пнула томик и наступила на него. Наконец, Рейчел подняла голову и заметила Кэролла с пареньком. - А, опять ты.
Кэролл обернулся к попутчику:
- В чем дело? Не видел библиотекаря за работой?
Тот испарился.
- В чем дело? - повторил Кэролл.
- Ни в чем. Я просто устала читать идиотские книги о книгах про книги. Это в сто тысяч раз хуже, чем говорила мама. - Она посмотрела на Кэролла, будто что-то задумав. - Ты когда-нибудь занимался любовью в библиотеке?
- Хм, - сказал Кэролл. - Нет.
Рейчел скинула свитер и синюю майку. Вспыхнула ярко-белая кожа, руки, грудь. Таймер защелкал, свет погас за два ряда от них, потом в соседнем ряду, и Кэролл протянул руки, чтобы обнять Рейчел, пока она не исчезла в темноте. Тело у нее было сухое и горячее, как только что выключенная лампочка.
Рейчел понравилось заниматься любовью в библиотеке. Официально читальный зал закрывался в полночь, но по вторникам и четвергам, когда Кэролл уходил последним, он оставлял открытым восточный вход и стелил на пол свитера и пиджаки из бюро находок.
Импровизированное ложе сооружалось в проходе, где по краям нижних полок стояли PR878W6B37: "Родственные души", и PR878W6B35: "Опасные связи". Летом в хранилище было гораздо прохладнее, чем в комнате без кондиционера. К осенним холодам Кэролл надеялся уговорить Рейчел перебраться в постель, но октябрь застал их все там же. Рейчел вытащила с полки PR878W6A9 и подложила под голову.
- Я думал, ты не любишь книги, - пошутил он.
- Это моя мама не любит книги. И библиотеки. Ну и хорошо. Зато ты можешь не волноваться - здесь она будет искать меня в последнюю очередь.