Точки. Современный рассказ - Сборник "Викиликс"

Сборник "Точки" представляет рассказы учеников А. В. Воронцова, известного русского прозаика и публициста. Андрей Венедиктович Воронцов родился в 1961 году. Автор 9 книг прозы, многочисленных критических и публицистических статей. Секретарь Правления Союза писателей России. Работал в журналах "Октябрь", "Наш современник", шеф-редактором, обозревателем "Литературной газеты", главным редактором издательства "Алгоритм". В настоящее время – заместитель главного редактора журнала "Москва" и руководитель мастерской прозы на Высших литературных курсах при Литературном институте имени А. М. Горького. Награжден юбилейной медалью "К 100-летию М. А. Шолохова", лауреат Булгаковской (2004) и Кожиновской (2009) премий.

В оформлении обложки использована работа Дмитрия Плавинского "Цветок жизни". За предоставленную электронную копию работы благодарим Игоря Цуканова.

Содержание:

• Андрей Воронцов 1

• Дмитрий Шостак - 1984–2012 3

• Екатерина Осорина 4

• Нина Кромина 7

• Гюльнар Мыздрикова 8

• Алексей Контарь (Смирнов) 9

• Людмила Комарова 10

• Елена Яблонская 12

• Евгения Сафонова 13

• Алиса Анцелевич 14

• Анна Чезганова 15

• Мария Ундрицова 16

• Марина Иванова 17

• Валентина Хохлова 18

• Зоя Донгак 20

• Жанна Варнавская 21

• Антонина Спиридонова 22

• Наталья Иванова 23

• Примечания 23

Точки. Современный рассказ
Авторы-составители – А. В. Воронцов, Е. Н. Осорина

Памяти Дмитрия Шостака

Андрей Воронцов

Руководитель семинара прозы Высших литературных курсов (ВЛК)

Обновление имен

В литературе с периодичностью в 20–30 лет должно происходить обновление имен. Не замена одних имен другими, а именно обновление. Если же этого нет, то на смену старым мастерам приходят бойкие на перо дельцы, и литература становится просто частью развлекательного бизнеса. Так произошло и с американской литературой, еще полвека назад весьма могучей, и с французской, немецкой, английской…

Окончательному превращению писателей в ремесленников обычно мешает национальная литературная традиция – даже если нет новых ярких имен. Та же Германия могла бы оставаться великой литературной державой исключительно за счет традиции, как это делает ее знаменитая футбольная сборная, никогда, при самых неблагоприятных обстоятельствах не бывающая слабой. Но, в отличие от земляков-футболистов, писатели и издатели свою традицию не сохранили. Оттого и немцы, "мужики торговые", имеют только одного приличного писателя – Патрика Зюскинда, да и тому уже за шестьдесят…

А вот самобытная русская литература, несмотря на свалившиеся на нее в последние годы невзгоды, по-прежнему существует. В немалой степени она обязана этим Литературному институту имени Горького, Высшим литературным курсам. Культивирующиеся здесь эстетические и творческие принципы не претерпели значительных изменений по сравнению с традициями, заложенными в нашей литературе Пушкиным. И что же – превратились мы от этого в литературный реликт? Ни в коем случае – как не стали реликтами принципы древнегреческого зодчества и скульптуры. Их можно только развивать, а отменить нельзя. Те, кто ругает традицию, никогда не задумывались: а в какую, собственно, сторону она развивается? В прошлое?

Традиция развивается только в одну сторону – в будущее.

А вот новаторство в отрыве от традиции, как это ни парадоксально, очень часто развивается только в прошлое. Почему? Да потому, что до возникновения реализма все так называемые нетрадиционные, "передовые" жанры в том или ином виде уже существовали в литературе. Писать прозу в "постреалистическую" эпоху так же, как писали, скажем, немецкие мистические романтики или Лоренс Стерн, – это все равно, как писать стихи в духе Тредиаковского, забыв о реформе стихосложения Ломоносова.

Писателю, независимо от выбранного им литературного направления, необходимо владеть основными принципами искусства прозы, включая реалистические, в той же степени, в какой архитекторы владеют классическими принципами древнегреческого зодчества. Иначе он попросту недоучка, халтурщик.

Литературный институт, ВЛК не могут сделать писателя гением, и писательская среда никогда сплошь из гениев не состояла. Но эта среда более литературно компетентна, чем растворенные в нетворческой среде писатели-любители. Да, отнюдь не все выпускники "Лита" и ВЛК хорошо пишут, но, как правило, суждение о литературе имеют профессиональное. Или, во всяком случае, более профессиональное, чем мнение соседа, которому вы решились показать рукопись. А это очень важно. Это литературная почва, которую не заменят никакие "сетевые" "Проза. ру" и "Стихи. ру", где толкутся сотни тысяч графоманов. Литинститут да ВЛК, объявленные в ноябре 2012 г. нашим удивительным министерством образования и науки "неэффективными", – больше никакой другой литературной школы у нас и нет, если не считать редких форумов молодых писателей и литобъединений, крайне слабых ныне. Ну, конечно, еще есть газеты, журналы, издательства, но они ведь пользуются тем, что уже взошло на литературной почве.

Я не знаю, какая писательская судьба ждет слушателей моего семинара прозы ВЛК, но искренне верю, что они и есть те самые новые имена, появление которых столь необходимо в литературе через каждые 20–30 лет. Они не стали ждать, когда редакции соизволят заметить их дарование (хотя многие из них уже печатались в газетах, журналах, а некоторые даже имеют книги), а создали свой сборник прозы. Я целиком поддерживаю это начинание. Художник творит наедине с самим собой, но в литературу лучше входить группой, чтобы голос писателя не был одинок в нынешнем далеко не дружелюбном к нему мире.

Непосредственным поводом для создания сборника "Точки" стала трагическая гибель в Крыму в конце августа 2012 года 28-летнего слушателя моего семинара прозы Дмитрия Шостака , которому осенью предстояло защищать дипломную работу. Название "Точки" – это название рассказа Дмитрия, в котором один герой сообщает другому "два последних откровения":

Будда на самом деле

Читатель,

а мы всего лишь точки

типогра

фской

кра

ск

и

.

Горькая ирония, столь свойственная Дмитрию Шостаку… Однако, если Будда – читатель, а мы – всего лишь точки типографской краски, то Кто же писатель ? Бог? Существует похожая теория о том, что художник – это не более чем зеркало, отражающее Божественный огонь. А отражением чего является точка? Поставим точку среди пустоты – и мы получим уже не пустоту, а окружающее точку пространство. И она будет центром этого пространства. Может быть, и Сотворение мира началось с точки? Тогда название этой книги приобретает несколько иное значение, чем в графическом стихотворении Шостака. Пусть мы всего лишь точки типографской краски, но это – точки сотворения мира. Литературного мира. Может быть, нового. Во всяком случае, хочется в это верить.

Познакомимся же с теми, кто этот новый мир населяет. Сборник открывают рассказы уже названного Дмитрия Шостака. Быть может, многое о взглядах Дмитрия на жизнь и даже о его трагической судьбе скажут слова в рассказе "Завтрак в пене прибоя": "Я думал о том, что мечта о мире вечного лета и счастливых людях – это всего лишь миф. В погоне за ним сейчас следовало бы покупать билет на самолет. Слишком жестокий миф, из-за него люди с трудом переносят зимы и большие города, не живут, а с тоской ожидают следующего лета. Глупо было верить в этот миф, но и вернуться к прежней жизни не было возможности. Завтракая в пене прибоя, мне казалось глупым по девять часов в сутки перекладывать бумажки из одного лотка в другой, чтобы иметь возможность заказать в баре пиво подороже или съездить на более престижный курорт".

Екатерина Осорина с одинаковым успехом работает как в реалистическом, так и в фантастическом жанре, причем в обоих случаях стремится следовать лучшим образцам – философской фантастики и исповедальной прозы, что доказывает и вошедший в сборник рассказ "Пятилистник сирени". Отмечу также аналитический, образный, энергичный стиль ее дипломной повести "Жизнь, рассеченная пополам". Вот, например, прозаическая трактовка Осориной гамлетовского вопроса "Быть или не быть?": "В первые дни после смерти Гарри заманчивой мыслью казалось ей познать ускорение свободного падения. 10 этаж позволяет, а можно еще забраться на крышу 26-этажного дома – это будет около 80 метров. Она часами стояла на балконе, судорожно вцепившись в подоконник, и всматривалась в серость асфальтовой дорожки под окном. Ее манила возможность увидеть в полете секундную метаморфозу – преображение от большого прямоугольника асфальта до крошечной крупицы битума. А если повезет, то и до отдельного атома. Но кто его знает, что там, после отдельного атома? Может там ее ждет Гарри, а вдруг там нет ничего?".