Семейная история может обрести панорамическую широту, если писатель откроет связь изменений в мироощущении конкретных людей с развитием общества. Но Брэгг идет еще дальше. Крупными резкими штрихами он набрасывает объемный портрет общества от благотворительной столовой, где более всего страдающие от инфляции пенсионеры могут получить "кружки перепаренного чая и черствые, смазанные чем-то липким - вроде как липучки для мух - булочки…", до "будуара" поп-звезды Мерлина Рейвена, который может себе позволить за кулисами американского концертного зала точно воспроизвести обстановку своего лондонского дома.
Несомненной удачей Брэгга является то, что он точно и трезво зафиксировал парадоксальную динамику английского общества, его изменчивость и одновременно стабильность. Пожалуй, Брэгг, как никто другой из современных английских писателей, раскрыл модель самовоспроизводства классовой структуры английского капиталистического общества во второй половине XX века. В Британии возник "твердый пласт набирающего силу поколения, люди, прочно окопавшиеся на своих хорошо защищенных и хорошо оплачиваемых местах; ответственные, достаточно хорошо обеспеченные, чтобы удовлетворять все свои насущные потребности, уверенные - насколько это возможно - в завтрашнем дне. Для этой группы людей "привилегированность" и "средние классы" были бранными словами. Все до одного были уверены, что в их-то мире с классовыми различиями покончено навсегда. И в то же время - может, и неумышленно - они возводили старые социальные структуры обособленности, которые, по их же многократным заверениям, были давно ликвидированы и никому не нужны".
Нет и не может быть классового мира в обществе, где труд и талант продолжают оставаться предметами купли-продажи. В этом убеждает и судьба Дугласа, так и не нашедшего свою "землю обетованную", и его родителей, на склоне лет вынужденных прирабатывать - ни пенсии, ни сбережений не хватает, - и забастовка в Тэрстоне.
Социальный конфликт романа подкреплен глубоким психологическим конфликтом, это состояние душевного разлада, кризиса, в котором пребывает Дуглас. Его первопричина - поиски героем своего "места в Англии". Прочными нитями связан он с "малой родиной", Камбрией. Эта холмистая земля, "древняя и стойкая", с ее вересковыми пустошами и поросшими мхом валунами, старыми как мир, овеяна преданиями и легендами о давних битвах саксов и пиктов с захватчиками норманнами. Дуглас остро ощущает вечность этой земли, омытой кровью и потом его предков, она питает его, как Антея, животворной силой. Но живет он в Лондоне и, постоянно возвращаясь на родину и тоскуя по ней, все-таки уже не может переселиться обратно: "Половина его (Дугласа. - Г. А.) жизни прошла в этих местах и половина за их пределами. В настоящее время обе эти половинки как бы перечеркивали одна другую".
Мне уже приходилось отмечать близость мыслей и переживаний героев Брэгга с тем комплексом идей, которые отличают нашу "деревенскую прозу". Уместно будет вспомнить и Шукшина, сказавшего в одном интервью, что он сам напоминает себе человека, стоящего одной ногой в лодке, другой - на берегу.
Дуглас - тип, определяемый современной социологией как "маргинальный человек". В своем прошлом он ищет прочный тыл, точку опоры, верность семье и товарищам, с которыми, увы, уже слишком мало осталось общего.
Дуглас завидует Гарри, своему названому брату, друзьям детства - "в них есть какая-то цельность". Разрывающие Дугласа противоречия - прямое следствие отсутствия цельности, и тут уже никакая одаренность, ум, образование помочь не могут. Сегодня провинциалу вовсе не нужно стремиться в большие города. Дуглас великолепно понимает, что он утратил, покинув Камбрию: "Впервые в истории, пожалуй, это мы, пираты, мы, искатели приключений, оказались проигравшими… Я уехал, и я преуспел - таково впечатление, которое я создаю, и так считают они - а на самом деле я потерял десять-пятнадцать лет серьезной работы, дружеского общения и приятного времени".
И вместе с тем - назад дороги нет. "Я восхищаюсь своим дедом и отцом - но у меня своя жизнь", - уверен Дуглас. Однако, как и герой романа Дэвида Стори "Сэвилл", он "никуда не принадлежит". Совершенно чужим остается для него мир Мерлина Рейвена, "гогочущий табун не в меру разряженных девиц и молодых людей", держащихся "хозяевами в фешенебельных дискотеках, новых ресторанах, на всех светских развлечениях…".
Опыт Дугласа, ищущего свой путь, строящего свою, ни на чью не похожую жизнь, печален и даже драматичен. С детства усвоивший, что "человек должен прежде всего стремиться к независимости", искренне заблуждающийся по поводу того, что у него "есть возможность выбора" и что он всегда может "найти способы стать более свободным и более удовлетворенным", Дуглас вдруг понимает свою истинную роль в обществе: "…после того как Дуглас, рванувшись вверх, оставил позади рабочий класс, получил привилегии, сопутствующие оксфордскому образованию, пообтерся, работая в студиях Би-би-си, и потолкался в среде лондонцев, не признающих классов, он во многих отношениях стал гостем. Гостем общества, прекрасно оплачивающего хорошо натренированные таланты, за которыми стояло всеми признанное хорошее образование; весьма желанным, если он к тому же играл по правилам и не нарушал установленных традиций. Плененным гостем!"
В самом деле, Дугласу дана "возможность на опыте проверить ценность различных вещей и сделать по их поводу собственные выводы". Но за эти выводы приходится платить дорогой ценой - гибелью брака и утратой любимой, высокой степенью реальной несвободы творчества, когда продюсер Би-би-си Майк Уэйнрайт предпочитает, чтобы Дуглас делал передачу о Рейвене, а не о разных районах Британии. Но, быть может, самым страшным знаком этой несвободы становится история с повестью Дугласа "Смерть друга", которую все хвалят, но никто не хочет публиковать. Точной и злой карикатурой голливудских нравов служит предложение киномагната сделать героя этой трагической истории… террористом. И печальнее всего, что Дуглас готов идти на уступки.
Любопытно, что все персонажи того же поколения, что и Дуглас, - выходцы из социальных низов. Это как бы возможные варианты судьбы Дугласа. Казалось бы, совсем на другом полюсе находится его двоюродный брат Лестер, пройдоха и неудачник. Он вроде бы лучше других усвоил закон джунглей, правящий капиталистическим обществом, и готов ухватить все, что плохо лежит. Но Лестеру никак не улыбнется удача в обществе "равных возможностей" - таков удел большинства, в том числе и тех, кто безоговорочно принимает идею извечного "права сильного".
Совсем не похож на Дугласа и Лестера Гарри, человек целеустремленный, надежный, совестливый. Но Гарри скован, и не только рамками местных тэрстонских интересов. Узок и его жизненный кругозор - он искренне верит в то, что личная честность способна улучшить мир, внести в него разумное начало.
Особо, конечно, стоит сказать об образе Мерлина Рейвена. В нем можно увидеть черты многих звезд поп-музыки - Джона Леннона, Пола Маккартни, Элтона Джона, Рода Стюарта и других. Мальчишка из сиротского приюта, ставший повелителем многотысячных толп… Чем не рождественская сказка? У него теперь есть все, о чем мечтают другие, - деньги, популярность, свобода писать то, что он хочет, и делать, что ему заблагорассудится…
Свобода? Рейвен, как и Дуглас, весь в путах. Да, Рейвен редкостно одарен, и успех его не случаен и "не сделан" бизнесменами от поп-музыки. Но Рейвен сегодня не только закуплен, но полностью закабален - превращен в кумира, в идола ценой утраты всего человеческого, даже имени. Трагедия настоящего таланта в буржуазном обществе - тема далеко не новая, но Брэгг берет ее в каком-то совсем новом и неожиданном ракурсе. Рейвен уже может писать и исполнять все, что угодно, - публика примет и раскупит пластинки. Но он знает, как слабы его новые вещи. И он прячется от всех, потому что уже ни в чем не принадлежит себе, а только публике, масс-медиа, производителям и покупателям грампластинок, приживалам и слугам. Парадоксально, но и логично его возрождение при встрече с Лестером. В ней не только память о прошлых днях, голодных, но безмятежных, а и всегда насущное предостережение капризной "госпожи удачи", - одним словом, Лестер принес в его шикарные апартаменты дыханье жизни, грубоватое и суровое. И Мерлин запел. Высший взлет его - концерт в "Мэдисон-Сквер-Гардене". Но затем опять опустошенность и одиночество - неизменно оборотная сторона популярности… И роскошный, тщательно обставленный особняк - как золоченая клетка прекрасной певчей птицы, которой никогда не вылететь на свободу…