Вспомнить всё, забыть не вправе, на войне как на войне
Содержание:
Часть 1. Степанов 1
Часть 2. Суровин 11
Часть 3. Юрин 35
Часть 4. Триллер 51
Эпилог 59
Александр Петров
Меморандум
Царю грядущему
Часть 1. Степанов
Табула раса
Тем вечером сирень пахла просто головокружительно! Казалось, пронзительно-сладким ароматом густые высокие кусты, увешанные гроздьями лиловых соцветий, изо всех сил вопили о наступлении долгожданного теплого лета.
У меня случился весьма удачный день. Наконец получил то, к чему так долго стремился. Мою работу оценил весьма серьезный человек и обещал помощь и поддержку. На душе было легко и светло, хоть вокруг быстро темнело. Казалось, весь мир, вся земля, весь воздух от травы до синего неба - всё, всё, всё - раскрылось и ответило на моё счастье: радуйся и веселись, ты это заслужил! Ты много трудился, был честен и бескорыстен, тебе удалось то, чего никто еще не делал. Сам Бог тебе благоволит, что еще!
И надо же такому случиться, именно в тот миг, когда я - невесомый и пьяный от счастья - летел, плыл над землей, над тропинкой старинного сквера к звездам, этим блискучим, ярким глазам, зовущим в бездонное черно-фиолетово-синее небо - именно в тот миг… Накатывала необъяснимая тревога - и я просыпался.
Этот загадочный сон приходит ко мне чуть не каждую ночь. Я спрашивал о нём хозяйку, но она лишь смеялась и легонько стучала костистым кулачком мне по лбу: не дури, а то накажу. Потом накатывали заботы наступающего дня, меня втягивало в круговорот работы, и сон забывался… Чтобы вскоре прийти ко мне среди ночи и вновь озадачить, и вновь растревожить.
- Тебе разве плохо живется? - спрашивала моя госпожа.
- Нет, не плохо, - соглашался я, - мне нравится.
- Ну, и не забивай голову всякой ерундой.
А я и не забивал. Мне нравилось работать на земле, от нее приятно пахло. Земля настолько добра и плодовита! Я не уставал наблюдать, как посеянное крохотное семечко выстреливало из черной теплой влажной земли росток, который потом разветвлялся, пускал листочки, и вдруг из невзрачных цветов появлялись крошечные зеленые плоды - они набухали, тяжелели, опускались к земле, на бережно постеленную соломку. Да это чудо! Я научился отличать помидоры от огурцов, грибы съедобные - от ядовитых, навоз - от чернозема.
Добрая заботливая Люда меня кормила, одевала, учила правильно работать, зарабатывать еду и деньги. Меня не заставляли делать ничего такого, что не нравилось. Мне даже скучно было только два раза: однажды в проливной дождь и ночью после первого страшного сна - но это прошло, и я снова жил хорошо. Да и вообще, был вполне доволен собой.
…Пока не пришел незнакомец. Он был похож на Люду, также одет в брюки и рубашку, сапоги и кепку, разве чуть поменьше ростом и потоньше в поперечнике. Он долго наблюдал за мной, потом сказал:
- Ты кто?
- Я Борька.
- Это и так понятно, у нас в деревне всех козлов Борьками зовут.
- Козлов?
- Ну да, с рогами такими…
- А, видел, - обрадовался я. - Они говорят: бе-е-е-е. Да?
- Ага. Говорят… А ты где родился, кто твои родители, как твоя фамилия?
- Не знаю.
- Скажи, а паспорт у тебя хоть есть?
- А что это?
- Нет, ну понятно: Людке - бесплатная рабочая сила, мужик в доме и все такое. А если мент подойдет и документы спросит, что ты ему предъявишь?
- Ничего. А что нужно?
- Вот здорово! - улыбнулся незнакомец и хлопнул в ладоши. - Слушай, а может ты китаец?
- Может.
- А может старый седой негр, играющий джаз?
- Нет, я не седой и джаз не играю.
- Но все-таки негр?
- Может и негр. А это очень важно?
- А может ты зомби? Нужно сбегать на кладбище и посмотреть, все ли могилы в порядке.
- Давай сбегаем! - согласился я, отложив лопату.
- Не-а, не интересно, все равно юмора не оценишь.
- А зачем юмор? Что это?
- Да, мужчина, - улыбнулся незнакомец, - ты просто мечта диктатора! Они хотят всех людей такими как ты сделать. "Табула раса" - вроде чистого листа бумаги. Пиши на нем что вздумается. - Он поскучнел и грустно сказал: - Ладно, пойду, у меня дела.
- Какие?
- Все равно не поймешь. Борька он и в деревне Зюзюкино Борька. Зря что ли так козлов называют.
Незнакомец махнул рукой и ушел. А я задумался. Никто мне столько вопросов не задавал. Оказывается, я мало знаю. Люда как-то говорила, что есть такие особенные люди - они умные и жить умеют. У них имеется всё: деньги, дома, тачки. Я ей сказал: значит мы тоже умные и жить умеем! У тебя есть деньги в комоде, вот наш дом и вот тачка - я на ней навоз по грядкам развожу. Люда засмеялась и сказала: ты глупый, поэтому лучше молчи. Я и молчал, пока этот небольшой человек не заставил меня говорить разные слова.
Пришла Люда, я спросил:
- Скажи, а паспорт - что это?
Она вздохнула:
- Да я уже договорилась. Мент запросил аж пятьсот баксов. Слышь, Борька, а ты стоишь полштуки?
- Наверное стою, - сказал я, - если мент сказал.
- Ладно, будет тебе паспорт. Давай сегодня пораньше ляжем, а то завтра праздник, надо в церковь сходить, чтобы всё как у людей.
Утром она повела меня на горку, где стояла белая церковь. На праздник пришло много хорошо одетых людей, они стояли, крестились, кланялись, улыбались, поздравляли друг друга и даже целовались. Мне это понравилось и я тоже повторял за ними всё, что они делали, а одна старушка в белом платочке меня даже похвалила: какой ты молодец, давай, давай, старайся, сынок. Люда постояла рядом со мной, потом встала в длинную очередь к священнику в золотой одежде с длинной бородой, а мне стало душно, и я вышел во двор. Рядом с церковью увидел домик, откуда вкусно пахло борщом, на крыльце стояла женщина в платочке и улыбалась мне. Я тоже ей улыбнулся. Она пригласила внутрь. Там на полках стояли книги, много книг. Я взял две самые красивые и стал их разглядывать, женщина в платочке позволила взять их домой и почитать, только велела вернуть.
За обедом Люда выпила вина и легла в гамак отдохнуть, а я открыл большую книгу с крестом и вдруг понял, что умею читать. Мне даже показалось, что когда-то уже читал эту книгу с золотым крестом на обложке. Я так увлекся, что забыл обо всем на свете. В голове словно зажглась лампочка и осветила темные углы. Дошел до того места, где Иисус Христос учит апостолов молитве "Отче наш", запомнил и часто произносил, то шепотом, то про себя. За три дня осилил первую книгу и взялся за вторую, про святых - и снова ощущение, будто мне это знакомо.
Люда почему-то ворчала, когда видела меня с книгами:
- Ой, Борька, сильно умным станешь!
- Разве это плохо? Стану умным и научусь жить. Будут у меня деньги, дом, тачка - много всего будет.
- Ага, а Людку свою ты забудешь, да? А кто меня будет любить? Кто будет мужиком в доме? Ты мне смотри!
- Что ты, Люда, эти книги как раз и учат любить ближних. Ты для меня самая ближняя, так что не бойся, я тебя не брошу и мужиком твоим всегда буду.
- Правда? - обрадовалась она.
- Правда, вот тут так и сказано: возлюби ближнего как самого себя.
- Тогда ладно, читай. Всё лучше, чем водку пить.
Понес книги в церковь, а женщина в платочке обрадовалась, что вернул, и еще предложила взять, что понравится. Взял целых три книги, поблагодарил и, прижав к груди, понес домой. Люда опять уехала в город. Я поработал в огороде, поджарил картошку, поел и сел на крыльцо читать.
Мимо проходил незнакомец, который три дня тому задавал мне вопросы. Он взмахнул рукой:
- Привет, раса табула!
- Привет, мальчик!
- Значит, не совсем ты у нас пропащий, раз книгу читаешь. - Показал на книгу в моих руках. - Ну и как она тебе?
- Мне очень нравится. Я как поем, сразу читать принимаюсь.
- Видно, поесть ты любишь? Вон какое пузо и ряшку наел.
- Да, я добрый и телом гладкий, - похвастал я и погладил выпуклый живот. - Люда говорит, что добрым и гладким быть хорошо, а худым и морщинистым - плохо, значит злой.
- Людка скажет… А в голове ничего не прояснилось?
- Что, например?
- Как что? Как звать, где родился, кто родители, была ли бабушка?
- Бабушка - это кто? - Почему-то именно это слово отозвалось в голове.
- Бабушка - самый добрый человек, она крестит ребенка, читает сказки на ночь, водит с церковь. Так была у тебя бабушка? Вспомнил?
- Нет, этого не знаю. Пока не вспомнил. Зато у меня будет паспорт. И еще я знаю, что надо любить.
- Уже неплохо! Ладно, созревай дальше, я пойду. Пока!
- До свиданья.
А ночью опять повторился таинственный сон.
Тем вечером сирень пахла просто головокружительно! Казалось, пронзительно-сладким ароматом густые высокие кусты, увешанные гроздьями лиловых соцветий, изо всех сил вопили о наступлении долгожданного теплого лета.