В научно-фантастических произведениях Г. Гора проблемы времени и пространства являются едва ли не главными. Герои его оказываются либо в давно минувших веках, либо в отдаленнейшем будущем. Перемещение из одной эпохи в другую, из одного временного измерения в другое составляет внутреннюю сюжетную пружину повестей.
4
В стилевом плане две линии творчества Г. Гора отличаются друг от друга некоторыми существенными особенностями. В "северных" рассказах писатель стремился как можно лаконичней и выразительней показать своих героев изнутри, взглянуть на окружающее их собственными глазами, передать их склад ума, их видение мира, непосредственность и наивность, проявляющуюся в своеобразии речи. Даже тогда, когда повествование ведется в третьем лице, вы как будто слышите голос самого персонажа: "У Гольчея много друзей. Гора - мать реки - его высокий друг. Черные кедры - красивые его друзья. Белые хариусы в горной речке - и те его приятели Товарищей много у Гольчея. Олень Бэюн - его быстрый товарищ. Белки, что возле неба живут на кедровых ветвях, - верхние его товарищи." ("В краю старого Чедучу"). Детскость своих героев писатель подчеркивает тем, что в произведениях этого рода явственно слышится интонация сказки.
Г. Гор передает поразительную свежесть, многокрасочность, одушевленность природы в восприятии действующих лиц. Природа здесь - прекрасный и живой организм. "Он был счастлив своей рекой и небом, всем своим краем. Его край стоял на берегу реки, как птица. Легкие, синие деревья улетали в небо. Розовые утренние горы, казалось, двигались в тумане." ("Старик Христофор").
Человек неотделим от природы. Он разговаривает с деревьями и животными, как со своими собратьями. Естественность и простота- характерные черты самого построения "северных" рассказов.
Так как перед писателем в разработке второй линии стояли иные задачи, в частности - стремление передать атмосферу сложных интеллектуальных исканий, произведения этого цикла изобилуют диалогами, литературными и философскими реминисценциями. Им присущи причудливые, усложненные композиционные решения. Автор часто применяет двуплановую композицию - действие происходит и в бытовой реальности и в отдаленнейшие времена. Рассказам и повестям этого жанра свойственны зачастую иронические и саркастические нотки. Писатель нередко прибегает к гротеску, подчеркивает условность всего происходящего.
И возникает вопрос - соприкасаются ли эти две линии, или они существуют в творчестве писателя каждая сама по себе?
Если, однако, внимательно присмотреться к рассказам и повестям Г. Гора, обнаруживается, что в каких бы жанрах писатель ни работал, к какому бы жизненному материалу он ни обращался, его неизменно волнуют общие проблемы, и в разнородных явлениях жизни он раскрывает некие общие черты, очень важные для него. И две линии предстают перед нами в философском синтезе, и в этом синтезе сказываются пафос, страсть, которые одушевляют все творчество писателя.
Обратимся вновь к "северным" произведениям писателя. Вот портрет старого тунгуса Христофора. "Он приносил из тайги лишь столько, сколько ему было нужно. Старик Христофор был богат своими сыновьями, молодыми и здоровыми, которых все знали как неутомимых и счастливых в промысле людей. Но он сердился на них, если они убивали матку с детенышем-сосунком. Каждого зверя он уничтожал с неохотой. На тайгу он смотрел как на дом, на зверей - как на стремительно уменьшающееся стадо своего народа. На него жаловались, что он ходил по тайге и выпускал пойманных зверей из капканов промышленников, слишком жадных к наживе."
В рассказе "Охинская почта" гиляк Удин признавался: он любит, чтобы хорошие люди жили рядом с ним.
В повести "Ланжеро" русские друзья говорят о юноше-гиляке: "До чего свежий человек!", "Какой-то утренний. Словно только что вышел к нам из тайги. Выкупался и выходит на берег."
Характерны эпитеты, которыми определяют Ланжеро, - "свежий", "утренний человек". С этим прямо и непосредственно сопрягается и мотив детства. О герое "Охинской почты" сказано: "Он был почему-то счастлив, словно спал в детстве…" Веселье и непосредственность старого Тевки роднит его с детьми. И когда он играет с ними, он забавляет не их, а самого себя. В простых людях, обитателях тайги и тундры, писатель видит как бы проявление изначальной человечности, те основы добра и красоты, которые составляют великую и прекрасную суть истинно человеческого, то есть то, что по-своему проявляется в детстве человеческого рода.
Эту красоту и свежесть непосредственного видения мира Г. Гор считал одним из главных достоинств замечательного ненецкого художника Константина Панкова. В блестящей по оригинальности живописи Панкова Г. Гор познает радость проникновения сквозь тысячелетия к "самым истокам древней живописи".
Те же мысли развивает Г. Гор в автобиографической повести "Рисунок Дароткана". Возвращаясь к своим детским годам, писатель в числе персонажей выводит местного северного художника Дароткана и признается: "Дароткан научил меня видеть мир своими наблюдательными, косо выглядывающими из узкого выреза, веселыми тунгусскими глазками."
Непосредственность, стремление к добру и красоте, слияние с природой - вот что радует писателя в героях "северных" рассказов. Уместно в этой связи напомнить слова К. Маркса: "Мужчина не может снова превратиться в ребенка… Но разве не радует его наивность ребенка и разве сам он не должен стремиться к тому, чтобы на высшей ступени воспроизводить свою истинную сущность. Разве в детской натуре в каждую эпоху не оживает ее собственный характер в его безыскусственной правде? И почему детство человеческого общества там, где оно развилось всего прекраснее, не должно обладать для нас вечной прелестью, как никогда не повторяющаяся ступень?"
Конечно, нельзя не видеть существенного различия между древней Элладой, о которой сказаны были эти слова, и северными народами.
В героях своих "северных" произведений Г. Гор видит черты исторической отсталости, примитивности, но он видит и проявление безыскусственности, непосредственности. Именно в этом пункте перекрещиваются две линии в творчестве писатели, несмотря на все различия в материале и даже в средствах выражения, какими он пользуется.
В рассказах о художниках, в фантастических произведениях звучит та же мысль о сути человечности, о добре и красоте как великих ценностях, которые надо оберегать и отстаивать в наш космический век.
5
В уже упомянутой ранней повести Г. Гора "Слава" среди полотен художника Шара, которые привели в ужас самого их создателя, глубоко разочаровавшегося во всем, есть и такие картины, где машина изгоняла человека с земли: "…Вот-вот она настигнет его… вот она его раздавила." Это было напечатано в 1933 году.
Наиболее честные и дальновидные художники Запада видели опасность низведения человека до уровня жалкого и безвольного придатка к машине, к конвейеру. Всем помнится знаменитая кинокартина Чаплина "Новые времена", обошедшая в середине тридцатых годов экраны всего мира.
Одной из главных тем фантастических произведений Г. Гора стала тема утраты буржуазной машинной цивилизацией коренных человеческих ценностей. Знаменательно то, что художник Андре Шар переживает две драмы. Об одной из них говорилось: он хочет взорвать покой всесветного мещанина, а этот мещанин только испытывает удовольствие от экстравагантных выходок живописца. Но есть еще одна драма: в своем творчестве художник разрушает красоту мира, он создает картины одну уродливей другой. Бытие предстает в полотнах его раздробленным и обезображенным.
Мысль о радости человеческого земного бытия звучит so многих вещах писателя. В фантастической повести "Минотавр" герою предстоит далекое космическое путешествие. И его охватывает тоска, скорбное ощущение утраты прелести земного существования. "На стене висела картина… Это был кусок живой природы, кусок мира, вставленного в раму. В раме шумела роща, бушевали зеленые ветви, охваченные ветром… Я молчал. Сознание безумной утраты охватило меня, словно за возможность участвовать в экспедиции я расплачивался всем, что было дорого мне…"
С этой точки зрения значительный интерес представляет фантастическая повесть Г. Гора "Синее окно Феокрита".
Герой повести - юноша XXII века. Писатель дал ему имя древнегреческого поэта Феокрита. Сделано это не случайно. Идиллии Феокрита воспевали красоту бытия, любви, природы. В гипотетическом XXII веке люди научились путешествовать во времени. Этим умением пользуются в качестве учебного средства в школе. По желанию или в целях удобной наглядности учитель может свободно отправлять своих учеников в любой век. Стоит только открыть нужную дверь, и "можно попасть куда угодно: в Древнюю Грецию, в Древний Египет, в еще неоткрытую Мексику или Тасманию, когда еще не были истреблены тасманийцы, в неолит, и мезолит, и палеолит…"
Характерной чертой фантастики Г. Гора является явственно звучащий иронический подтекст.