Беленькие, черненькие и серенькие - Лажечников Иван Иванович

Повесть И. И. Лажечникова "Беленькие, чёрненькие и серень­кие" (1856) - хроника уездного городка Холодни, в котором узнаётся Коломна на рубеже XVIII - XIX веков. Знаменитый автор исторических романов соединил здесь семейные предания с гротесковой сатирой и любовной идиллией, колоритно изобразил провинциальные нравы. Книга снабжена комментариями, помогающими ей предстать перед современными читателями своеобразной "энциклопедией староколоменской жизни".

Текст публикуется по печатному изданию.

Лажечников, И. И. "Беленькие, чёрненькие и серенькие" / Вступительная статья, подготовка текста, комментарии В.Викторовича и А. Бессоновой; художник П. Зеленецкий. - Коломна: Лига, 2010. - 304 с.: илл. - (Серия "Коломенский текст").

Автор и руководитель проекта "Коломенский текст" - В. А. Викторович

Издание осуществлено при поддержке

НП "Город-Музей"

НП Культурный центр "Лига"

ISBN 978-5-98932-014-1

Содержание:

• Душа Коломны 1

• Беленькие, черненькие, серенькие 4

  • ТЕТРАДЬ I - В СТАРОМ ДОМЕ 4

  • ТЕТРАДЬ II - ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ГОРОДСКИЕ ЛИЧНОСТИ 18

  • ТЕТРАДЬ III - CОЛЯНОЙ ПРИСТАВ И ЕГО ДОЧЬ 29

• Комментарии 49

• Примечания 49

Иван Иванович Лажечников
Беленькие, черненькие и серенькие

Душа Коломны

Кто же лучше всего

сможет выразить образ города,

как не художник, и, может быть,

лучше всего художник слова?

Н. П. Анциферов,

"Душа Петербурга"

Города, как и люди, имеют душу. Она являлась первым поселенцам и указывала место осёдлости. Историки обычно полагают, что выбор места зависел от прагматических соображений: удобства обороны, торговли, промыслов… Однако, если оглянуться вокруг, можно уловить нечто эфемерное, что могло повлиять на окончательное решение. Красота покоряла сердца и останавливала дальнейшие поиски. Так говорил с нашими предками "дух местности". Он подчинял себе дерзания градостроителей, и веками складывалась гармония подаренного природой и созданного человеком пространства. Чтобы распознать эту гармонию, приходили мастера-художники, живописцы и поэты… Через них что-то пытается сказать нам и сегодня Душа города.

Возможно, образ есть самое удобное средство такого сообщения. Словесный же образ среди всех других - самый "вместительный". Так я понимаю высказывание Н. П. Анциферова, вынесенное в эпиграф. Не случайно с недавнего времени в отечественном литературоведении получил бытование термин "петербургский текст". Образ Северной Пальмиры в русской литературе, конечно, уникален, однако следует заметить, что Петербург, при всей исторической и эстетической компрессии, им совершённой с XVIII до XIX века, не мог говорить за всю Россию. Начиная с Пушкина и Гоголя, настойчиво звучала тема русской провинции. Отечественная литература создала колоритный и противоречивый образ провинциального города. Внутри этого большого текста сформировалась одна из малых его составляющих - коломенский текст .

В культурной памяти живёт Коломна, какой её увидели Адам Олеарий и Павел Алеппский, Николай Карамзин и Николай Иванчин-Писарев, Иван Лажечников и Никита Гиляров-Платонов, Борис Пильняк и Александр Чаянов, Иван Соколов-Микитов и Анна Ахматова…

Задача издательской серии "Коломенский текст", первую книгу которой вы держите в руках, - собрать воедино (иногда спасти от забвения) произведения, в коих живёт душа старинного русского города. Следует очистить замечательные страницы от накопившихся искажений (опечатки, цензурная правка, невежество или предубеждения издателей), а также приблизить к современному читателю с помощью комментариев.

Начинает серию повесть И. И. Лажечникова "Беленькие, чёрненькие и серенькие", имеющая ключевое значение для формирования коломенского текста.

Уроженец Коломны Иван Иванович Лажечников (1790 - 1869) ещё в пушкинские времена прославился своими историческими романами, где оживала эпоха Петра Великого ("Последний Новик"), Анны Иоанновны ("Ледяной дом"), Ивана III ("Басурман"). Эпизодически возникал в них образ старинного подмосковного города, оставленного автором в 1812 г. Последний из перечисленных романов вышел в 1838 г., и затем наступил долгий период молчания, изредка прерываемый то незавершёнными прозаическими отрывками, то малоудачными драматическими опытами. Только в 1853 г., на пороге иной литературной и общественной эпохи публикацией автобиографического очерка "Новобранец 1812 года" начался новый подъём творчества Лажечникова. Теперь русская история предстала как собственный опыт автора, свидетеля и участника её важнейших событий. Естественно, на передний план вышел образ родного города, куда Лажечников совершал теперь свои "сентиментальные путешествия", реальные и литературные.

В мае - июле 1856 г. журнал "Русский вестник" напечатал "исполненные живейшего интереса заметки о старом времени так долго молчавшего знаменитого романиста нашего И. И. Лажечникова". Представленная таким образом читателям повесть "Беленькие, чёрненькие и серенькие" соседствовала на страницах журнала, с одной стороны, с "Семейной хроникой" С. Т. Аксакова, а с другой - с "Губернскими очерками" М. Е. Салтыкова-Щедрина. По существу, между двумя этими полюсами пореформенной эпохи и расположилось произведение Лажечникова. Автор попытался соединить примиряющую эпику Аксакова и сатирическую сокрушительность Щедрина, представлявших две ведущие тенденции новой русской литературы - утверждение и отрицание. В результате получилось произведение во многом экспериментальное и переходное, как, впрочем, и породившая его эпоха. Забегая вперёд, отметим, что подобным экспериментированием - жанровым, языковым, идейным - сопровождалась и дальнейшая жизнь коломенского текста.

Жанровая пестрота бросается в глаза при чтении "Беленьких, чёрненьких и сереньких". Автор определил своё произведение как временник, т.е. повременная запись случившегося от конца XVIII века в городе Холодне (такой созвучный псевдоним носит здесь реально узнаваемая Коломна), некий аналог древним летописным сводам. Слышен голос свидетеля и участника описываемых событий Вани Пшеницына и, из другого времени, голос издателя Ваниных тетрадей (приём, напоминающий пушкинские "Повести покойного Ивана Петровича Белкина"). В то же время название повести акцентирует своеобразный реестр городских жителей: чтущие добродетель "беленькие", творящие зло "чёрненькие" и расположившиеся между ними "серенькие".

Панораму мозаичных картин города и портретов горожан начинает глава ("тетрадь") "В старом доме", целиком построенная на автобиографических мотивах: в Иване Максимовиче Пшеницыне и его близких легко узнаются сам автор и члены купеческого рода, из которого он вышел. Пшеницыны - такая же "низовая", "промысловая" фамилия, как и Л о жечниковы (именно так, через "о" именовались предки писателя), намекающая на род занятий: Ложечниковы были известные коломенские хлеботорговцы. Писатель донёс до нас картинные подробности противоречивого быта провинциального купечества. Посреди жуирующих и жирующих пенкоснимателей являются умные, предприимчивые и независимые труженики, "честные Чичиковы", о которых мечтал Гоголь. Свойственное им чувство человеческого достоинства и даже гордость, принимаемая иными за чванство, оплачены их реальным вкладом в процветание России.

"Старый дом", упомянутый в заглавии первой тетради, - прадедовский дом в Запрудах (в повести сохранено старинное название коломенской слободы - Запрудье), где родился писатель и с которым связаны первые детские впечатления. Реальное место дома можно определить путём сопоставления топографических координат "Беленьких, чёрненьких и сереньких" с архивными планами Коломны конца XVIII века. На так называемом "Проектированном плане города Коломны" 1780-х годов (хранится в Российском государственном архиве древних актов) обозначен кожевенный завод Ложечниковых в квартале между московской дорогой и нынешней Малой Запрудной улицей. Дом Ложечниковых, судя по описи усадьбы, стоял рядом с упомянутым заводом. От дома, как пишет И. И. Лажечников, был виден Бобренев (в повести Ба-ев) монастырь в просвет между заводом и мельницей на реке Коломенке (в повести Холодянке). С другой стороны дома, за московской большой дорогой, начинались поля и давший название всей местности пруд, уже засохший и обросший вековыми липами. Планы XVIII века это также подтверждают. Очевидно, старый дом Ложечниковых располагался в районе нынешней набережной реки Коломенки, где теперь возвысились "новорусские" коттеджи.

Узнаваемы многие архитектурные и природные детали городского пейзажа, запечатлённые в повести Лажечникова. Как не узнать, к примеру, дивный фокус коломенского Москворечья: "Прямо из лугов выбегает широкая река, идёт распахнувшись на город и вдруг, остановленная берегом, на котором держится старый Кремль, поворачивает углом под плавучий мост, через неё перекинутый".

Коломна-Холодня, по тонкому ощущению Лажечникова, город ландшафтный, сохранивший свойственную малым городам коренную связь с окружающей средой.