Охранники, заперев изнутри обе брамы ворот, попрятались в помещении сторожки. Нести службу им помогала кавказская овчарка по кличке Альма. Кроме крупных габаритов и недюжинного собачьего интеллекта псина отличалась еще и свирепым норовом. По какой-то ей одной лишь понятной причине Альма недолюбливала представителей рода человеческого, готовая перегрызть горло каждому, кто окажется в пределах досягаемости ее чудовищных клыков. Исключение составляли только охранники, к их постоянному присутствию она как-то притерпелась. Однако, несмотря на свирепый нрав и кое-какие мелкие недостатки, более надежного стража трудно было себе представить.
Альму выпустили на ночь из вольера, все же слегка ограничив свободу передвижения: длинная и прочная металлическая цепь, заменявшая ей поводок, соединялась карабином с натянутым вдоль сетки ограждения металлическим тросом. Все рассчитано на то, чтобы собака держалась у машин, а не шлялась по строительной площадке, кое-где перекопанной глубокими траншеями.
В ненастную ночную пору время тянется мучительно медленно. Разговор давно уже угас - столько переговорено всего за бессонные ночи, - потому охранники сидят в тишине, погруженные в собственные мысли. В тесноватом помещении, обставленном скупо и скучно - из мебели лишь стол да парочка стульев, - царит мутный желтоватый полумрак, который не в силах развеять ни маслянистый свет уличных фонарей, ни частые вспышки зарниц. Сквозь шум непогоды изредка доносилось лишь позвякивание цепи и глухое, в унисон громовым раскатам, ворчание собаки.
Скука смертная… Диван, ясное дело, охранникам не положен, их дело бдить. Зубов весь извертелся на стуле - и так пытался пристроиться, и эдак, и плечами на спинку откидывался, засовывая кисти рук под мышки, и локтями пробовал опереться на столешницу, и едва уж не грудью ложился на стол, но все его усилия оказались тщетными - состояние приятной полудремы, ставшее уже привычным за время ночных дежурств, к нему так и не приходило.
Не в силах больше маяться на жестком сиденье, Зубов поднялся, потянулся как следует, разминая застывшие члены, и широко зевнул. Поднес к глазам запястье: стрелки на светящемся циферблате "Командирских" показывали четверть третьего. Проклятая ночь, казалось, никогда не кончится…
Из-за разбушевавшейся стихии Зубову было не по себе. Хотя беспокоиться на первый взгляд было не о чем, ночное дежурство проходило по привычной схеме: охранники в сторожке, Альма на стреме - граница на замке.
На другом стуле, привалившись плечом к столу, прикорнул его напарник Миша Костюк, двадцати пяти лет от роду, в недавнем прошлом пограничник, а теперь ночной сторож с окладом, втрое превышающим прежнее жалованье экс-лейтенанта. Куртка повисла на спинке, поверх тонкого свитера - ремни, поддерживающие кобуру с "ПМ". Еще не так давно охранники могли обходиться тривиальными "газулями" и электрошокерами, но времена меняются, все как в сказке - чем дальше, тем страшнее - народ звереет потихоньку. Даже площадки с дорогими тачками "бомбить" стали. Так что впору рыть окопы полного профиля и ставить у ворот бронетехнику.
Резко полыхнуло, оглушительно рявкнул гром, в такт ему жалобно затренькали стекла в окне. Пулеметные струи дождя косо-прицельно хлестнули по окнам, выбили звонкую дробь на черепичных скатах крыши.
Зубов прикурил сигарету и, подперев плечом стену, бездумным взглядом уставился в окно.
Огромная лохматая псина, вольготно распластавшаяся на мокром асфальте у самых ворот, вдруг резко вскинула лобастую голову, чутко повела по сторонам своими ушами-локаторами, сторожко процедив через ноздри насыщенный озоном и влагой воздух.