Книга мертвых 2. Некрологи - Эдуард Лимонов

Образ Лимонова-политика, Лимонова-идеолога радикальной (запрещенной) партии, наконец, Лимонова-художника жизни сегодня вышел на первый план и закрыл собой образ Лимонова-писателя. Отсюда и происхождение этой книги. Реальное бытие этого человека, история его отношений с людьми, встретившимися ему на его пестром пути, теперь вызывает интерес, пожалуй, едва ли не больший, чем его литературные произведения.

Здесь Лимонов продолжает начатый в "Книге мертвых" печальный список людей, которые, покинув этот мир, все равно остаются в багаже его личной памяти. Это художники, женщины, генералы, президенты и рядовые нацболы, чья судьба стала частью его судьбы.

Эдуард Лимонов. Книга мертвых-2. Некрологи. Издательство "Лимбус Пресс". Москва. 2010.

Содержание:

• Эдуард Лимонов - • - КНИГА МЕРТВЫХ-2 - Некрологи 1

  • Предисловие 1

  • Шпион, уехавший в холод и там пропавший - Гарик Басмаджян 1

  • Без градусов души - Сергей Довлатов 2

  • "Ляхи" 3

  • Мой проводник - Виктор Золоторев 5

  • Смерть Майора - Александр Бурыгин 7

  • Поспешает в направленье рая мокрая Наташечка нагая - Наталья Медведева 9

  • Миша Соков 15

  • Хвост - Алексей Хвостенко 15

  • Смерть на Сансет-бульваре - Хельмут Ньютон (Helmut Newton) 17

  • Конец капитана Савенко - Вениамин Савенко 18

  • Американский саксофонист - Стив Лейси (Steve Lacy) 20

  • Серть смогиста - Николай Мишин 21

  • Кровь на асфальте - Андрей Гребнёв 22

  • Мученик - Слободан Милошевич 23

  • Зияющие высоты - Александр Зиновьев 25

  • Конь Жукова - Вячеслав Клыков 26

  • Алекс Киви - Александр Щуплов 27

  • Пуританка - Анна Политковская 27

  • Потомок чувашских шаманов - Геннадий Айги 28

  • Этот парень был здорово похож на Жана Жене - Александр Сумеркин 29

  • Слившиеся случайности - Илья Кормильцев 31

  • Православный поэт - Александр Непомнящий 32

  • Слава - Мстислав Ростропович 33

  • Московский концептуалист - Дмитрий Пригов 34

  • В своей постели - Боб Денар (Bob Denard) 35

  • С голосом женщины-демона - Эрик Курмангалиев 36

  • Убийство у конфетной фабрики - Юрий Червочкин 36

  • Красный Егор - Егор Летов 37

  • Смерть матери - Раиса Савенко 42

  • У трупа старухи 44

  • "Спасибо" за тот запах коньяка - Анатолий Приставкин 47

  • "Под бомбами" - Мома Димич (Moma Dimić) 47

  • Передача титула - Александр Солженицын 48

  • Мой генерал - Генерал Трошев 51

  • Русский рабочий - Борис Чурилов 52

  • Труп у станции Выхино - Антон Страдымов 53

  • Наследница Майоля - Дина Верни (Dina Vierny) 54

  • Толик - Анатолий Мелихов 55

Эдуард Лимонов
•
КНИГА МЕРТВЫХ-2
Некрологи

Предисловие

В Париже журнал "Revolution" быстро приспособил меня к написанию некрологов. Помню, что я написал по их просьбе некролог Жану Жене, когда он умер в 1986 году, а позднее - некролог Симоне де Бовуар. "Revolution" был интеллектуальным органом PCF - Коммунистической партии Франции. Я сотрудничал с ними с 1980 по 1992 год. Может быть, были и еще некрологи, написанные мною для "Revolution", но я их забыл?.. Возможно. Ясно, что французские коммунисты-интеллектуалы считали меня подходящим типом для написания некрологов. Я уже тогда был очень зол, но, может быть, это было качество, которое и требовалось. Не допустить недостойных через врата вечности - вот чего от меня ожидали. Жана Жене я допустил пройти, к Симоне де Бовуар был суровее.

Нечто подобное я опять совершил в последние месяцы, когда писал по просьбе издательства "Лимбус Пресс" книгу воспоминаний, которой дал название "Некрологи". Связь "Некрологов" с "Книгой мертвых", опубликованной в "Лимбус Пресс" в 2000 году, очевидна. Однако есть и различия. Перечитав "Некрологи", я нахожу, что стал добрее, или безразличнее. С медицинским любопытством, например, я цитирую конспектированные мною аккуратно разговоры с моей выжившей из ума матерью, холодно дистанционно говорю об отце, с чуть большим интересом - о Наталье Медведевой.

Хочу остановить внимание читателя, будущего обязательного мертвого, на особенностях моего таланта, проявившегося и в книге "Некрологи", которую он держит в руках. Если ты уже читал мои книги, мой неизвестный друг или противник, то ты встретишь на страницах "Некрологов" массу знакомых.

Моё творчество оригинально (среди прочих черт) еще и тем, что в моих книгах читатель сплошь и рядом натыкается на лиц, о которых он уже имеет представление, читал о них в других моих книгах. Я сделал мой мир именно таким образом намеренно, так же как Бальзак смоделировал свою "Человеческую комедию". У Бальзака, к примеру, мы находим Растиньяка в разные периоды его жизни: молодым честолюбцем, бросающим вызов Парижу: "Et maintenent, a nous deux!" ("А теперь к нам двоим!", то есть "А теперь мы двое, кто кого!") в романе "Отец Горио". А затем - успешным к концу жизни генералом и пэром Франции ("Блеск и нищета куртизанок"). Я свою "человеческую комедию" населил во множестве вполне реальными лицами: молодые мои отец и мать присутствуют в первых книгах "Харьковской трилогии": "У нас была великая эпоха" и "Подросток Савенко". Позднее они предстают в романе "Иностранец в смутное время", пожилыми и уставшими, а в текстах "Некрологов" читатель увидит их умирающими и умершими. Я считаю, что такой ретроспективный показ реальных героев самой жизни демонстрирует и превратность судьбы, и горькую, на самом деле, участь человеков. В таком виде я представляю вам жизнь без подделки. Я демонстрирую вам итоги жизни. А они неутешительны для индивидуальных особей ("физических лиц" - говорит неуклюжее государство): словосочетание "плохо кончил", увы, применимо ко всем, кто жил со мной на Земле.

Красавицы вянут и превращаются в уродливых старух, могучие молодцы умирают в дерьме в вонючих постелях, мой отец, увиденный ребенком Эдиком как витязь в сияющих доспехах в книге "У нас была великая эпоха", доживает слабый и жалкий, со сморщенным, как орех, черепом, не имея сил добраться до туалета.

"Хорошо кончившими" приходится признать тех, кто погиб рано и быстро, кто встретил пулю либо осколок, кто не мучился на больничной койке. Придется тебе, читатель, захлопнув книгу, взяться за пересмотр твоей эстетики, если ты не остолоп.

Автор

Шпион, уехавший в холод и там пропавший
Гарик Басмаджян

Он стоит у меня перед глазами как кататоник, застыл навеки в движении за стеклянной дверью его галереи на бульваре Распай. Клетчатая рубашка, начинающаяся лысина. Мелок. Я уже на бульваре, я полуразвернут к нему, он закрывает двери. Рот его открыт - это он мне говорит: "До свиданья!" По обе стороны от дверей - два французских жандарма с автоматами, ибо в те годы - с 1985-го по 1988-й - во Франции активизировалась армянская террористическая организация ASALA, провела серию взрывов… и исчезла. Но только из Франции, потому что уже в те же годы ASALA всплыла в СССР и в Армении. Они как рыбы в мутную воду перебазировались в перестроечный Советский Союз. Как следствие перебазирования несколько русских офицеров были убиты в Ростове-sur-Don (так писал великий Селин: Rostov-sur-Don). И что бы еще они наделали, эти горячие армянские парни, в Москве и российских городах, борясь за независимость, но их внимание отвлек Карабах. Там они нашли свое место. Я полагаю, что ASALA перебазировалась в СССР не без помощи французской разведки. А что, это было мудро с точки зрения французов - чтобы эти парни не взрывали французских граждан на французской земле, им помогли передислоцироваться. Пусть взрывают советских.

При чем тут жандармы, стоящие у входа в галерею Басмаджяна на бульваре Распай весной 1988 года? Французское министерство внутренних дел выставило в те дни охрану к советскому посольству, к консульству, к торгпредству. Но почему к галерее? По-видимому, они рассматривали Басмаджяна как часть советского мира. Он свободно ездил в СССР, возможно, у него даже был советский паспорт. Еще в его галерее собирались эмигранты из СССР. Он всех нас подкармливал. В тот день я приходил к нему за деньгами в долг. Денег он не дал, зато щедро угостил кокаином и коньяком. Поэтому у меня, поворачивающегося к нему и машущего ему рукой, вполне довольный вид.