Неизлечимая болезнь, уход близкого человека, развод, несчастная любовь - людям часто приходится сталкиваться с тяжелыми обстоятельствами, которые кажутся непреодолимыми. Новая книга Ю.Н. Вознесенской подскажет, как с помощью веры превозмочь беду и справиться с самыми отчаянными жизненными ситуациями. Главная ценность рассказов в том, что все они созданы на основе реальных событий, содержат живой опыт людей, преодолевших несчастье и нашедших Бога. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Содержание:
УТОЛИ МОЯ ПЕЧАЛИ, УТОЛИ… 1
Я СТРОЮ НЕБЕСНЫЙ ДОМ ДЛЯ ЛЮБИМОЙ… 2
ВДВОЕМ НА ЛЬДИНЕ 3
16 °СОРТОВ АСПАРАГУСА 8
МЕСТО ОБИТАНИЯ - СКЛЕП 9
БЕЛАЯ ЗАНАВЕСКА В ОКНЕ 11
МАМИНА ДОЧКА 12
БОЛЬШАЯ СТИРКА 13
КРАСНАЯ РУБАХА С ВАСИЛЬКАМИ 14
ДАНИЛКИНЫ ЖЕМЧУЖИНКИ 16
ДУРА В ЯНТАРЕ 17
ЧЕРНЫЙ РЕЗИНОВЫЙ КОРИДОР, ИДУЩИЙ ПО КРУГУ 18
ШНУРОЧКИ БАНТИКОМ 20
РАЗВЯЗКА 22
НА ЭТОЙ ПУСТЫННОЙ ДОРОГЕ 23
ДОМ НА СЕННОЙ 31
Юлия Вознесенская
УТОЛИ МОЯ ПЕЧАЛИ
УТОЛИ МОЯ ПЕЧАЛИ, УТОЛИ…
Они вышли из вагона, помогли друг другу надеть рюкзаки и зашагали по платформе по ходу поезда, и он тотчас за ними тронулся, обогнал их, набрал скорость и исчез в темноте; они стали осторожно сходить по оледенелым ступеням с платформы, держась один за правый, другой за левый поручень, спустились и направились гуськом по узкой тропе вдоль железнодорожного пути. Молча, друг за дружкой прошли они с полкилометра до переезда; тут тропа влилась в грунтовую дорогу, сейчас заснеженную и раскатанную машинами; они свернули по ней направо, в лес, стоявший стеной прямо метрах в ста от насыпи железной дороги. Шли теперь рядом, но все равно молчали. Луна освещала разъезженное полотно дороги и лес по обочинам, под ногами скрипел снег да изредка хрустели льдинки в колеях. Они уже прошли с километр, как позади что-то страшно и тоскливо взвыло:
- У-уйди-и-и!
- Что это, Митя? - спросил Яков, вздрагивая и оглядываясь.
- Да это ж поезд, Яша! Он всегда в лесу так страшно кричит, - ответил Митя.
- Это встречный, должно быть?
- Он самый.
- Зря я с тобой поехал. Ну да теперь все равно, на обратный поезд мне уже не успеть.
- Да, не успеешь, - согласился Митя. - А следующий только завтра.
- Во сколько?
- Да в это же время. У нас тут один поезд на Москву по будням ходит и два в воскресенье, утренний и вечерний.
- Понятно… Зря я поехал.
На это Митя ничего не сказал. Поезд простучал позади и затих. И тут же заухал потревоженный им филин: "Охо-хо-хо! Охо-хо-хо!". Ему поддакнул сыч: "Угу, угу-гу-у! Угу, угу-гу-у!". Потом все снова стихло, остался только скрип снега под ногами.
Неприятная какая тишина, - поежился Яков. - Будто на кладбище.
Митя тихонько запел что-то монастырское, восторженно-тягучее, с припевом "Радуйся, Радосте наша, избави нас от всякого зла и утоли наша печали!"
- Мить, а ты помнишь, давным-давно была песня с похожими словами? - И Яков тихонько запел:
Как молитвы, улетают журавли,
Прямо в небо отрываясь от земли!
- Не помню… А ты пой, пой дальше, Яша, может, и я вспомню!
- Я дальше не помню. Слова запоминающиеся: "Утоли моя печали". А откуда это?
- Это, Яша, название иконы Пресвятой Богородицы - "Утоли моя печали". Есть такая чудотворная икона в Москве. А у нас в монастыре имеется ее список.
- Список - это копия?
- Ну да.
- И она что, тоже чудотворная? - с едва заметной усмешкой спросил Яков.
- Не знаю, Яша. Люди говорят, помогает…
- Утоляет, значит, печали?
- Утоляет. Если кто с верой молится.
- А если веры нет - не утоляет? Вот мне.
- Как это "веры нет"? Ты разве в Бога больше не веруешь, Митя?
- В Бога-то я верую… Я в Божью справедливость не верю, Яшка.
- Вон оно как…
- А ты скажешь, что Бог справедлив? - Ну…
- Да как же Он справедлив, если забрал от меня мою Ийку? Ведь она для меня была все на свете!
- Да, ты ею жил и дышал, Яша. Она чудная была, твоя Ия.
- Таких ведь больше и нет. Я как только имя ее необыкновенное услышал - Ия, так и понял, что это чудо мне явилось, а не девушка. Так ведь теперь и не называют никого - Ия!
- Редко, но все-таки называют, в святцах-то имя стоит. Ия по-гречески значит "фиалка".
- Это я давно узнал и звал ее Фиалкой. Весной у нее на могилке, если жив буду, фиалки посажу… Фиалочка моя тихая…
- Да, сокровенной красоты и тишины была женщина.
- А ты знаешь, Митька, ведь Ия никогда не хохотала! И вообще смеялась очень редко. А вот улыбалась - постоянно. Каждая фраза у нее начиналась с того, что сначала ее губы чуточку улыбались, а уже потом она произносила какие-то слова. Сколько раз заговорит со мной - столько раз и улыбнется. Вот скажи, почему твой Бог забрал ее у меня? Ему-то она зачем понадобилась? Митя не ответил, только вздохнул.
- И даже детей у нас не было! - продолжал Яков. - Если бы у меня от Ии хоть ребенок остался…
- Ты все думаешь только о себе, Яша.
- Как тебя понимать?
- Вот жалеешь, что детей у вас не было: а ты подумал, каково было бы Ие, умирая, знать, что ее ребенок останется наполовину сиротой или у него мачеха будет?
- Да, об этом я не думал… Так что же, Бог потому и не давал нам детей, что собирался Ию у меня забрать?
- Не знаю, Яша. Но так ведь лучше, что без детей?
- Не знаю, не знаю… Я только одно знаю: злобные, жадные и развратные телки почему-то живут и процветают, а Ийки моей нет - "Бог взял"!
- А ты спроси наоборот, Яша.
- Как это - наоборот?
- Ты спроси, зачем Он тебе ее дал?
- Почему это мне ее Бог дал? Я сам себе жену нашел.
- Как же, как же! Помню я, каких девиц ты до Ии в подружки себе находил!
- Лучше не вспоминай, брат.
- И то верно. А как ты ее встретил, помнишь?
- Случайно встретил.
- У Бога в таких делах случайностей не бывает, Яша. Так ты помнишь?
- Помню, конечно! Еду я по делу, проезжаю по пустому шоссе и вдруг вижу - девушка сидит на обочине и плачет, а рядом велосипед лежит. Время у меня в запасе было, я даже чересчур рано в тот день выехал, а на место надо было явиться в точное время, ну я и остановился - посмотреть, может быть, помочь немного и дальше ехать. А у девушки колесо восьмеркой и нога в крови! Глянул - а у нее перелом! Ну и пришлось спасать-выручать. Велосипед я пристроил на крышу, а Ию поднял, посадил в машину и повез в ближайший поселок, в больницу. По дороге мы познакомились, поговорили друг с другом - и я пропал.
- Пропал?
Яков на это ничего не ответил, но остановился вдруг и достал сигареты и зажигалку.
- В монастыре ведь курить нельзя?
- На территории - нельзя. Но можно за ворота выйти, если невтерпеж.
- Ну, я лучше тут покурю, а там видно будет. Яков закурил и снова двинулся в путь.
- А ты знаешь, Мить, куда я в тот раз ехал,
когда Ию встретил?
- Откуда мне знать, если ты никогда не говорил? Я только видел, что после встречи с Ией ты как-то сразу другим человеком стал.
- Еще бы не стать… Ну, слушай, теперь уже можно рассказать тебе, как она мою жизнь враз переменила. Ехал я в тот день на крутую разборку и из-за Ии опоздал. А потом я узнал, что из нашей "бригады" с этой разборки никто в Москву живым не вернулся. И на этом все мои "крутые дела" закончились, потому что в Ию я влюбился сразу и наповал, и с нею у меня началась совсем другая жизнь.
- Этого я не знал, Яша. И что же, после этого признания ты скажешь, что Ию тебе не Бог послал?
- Ты хочешь сказать, что это не Ия меня тогда спасла, а Господь через Ию?
- Именно это и хочу сказать.
Ты знаешь, братец, а ведь похоже на то… Тогда почему Он ее у меня в конце концов отнял, если Сам дал?
- Откуда мне знать, Яша? Это ты у Него спрашивай.
- Да я все время только о том и думаю - почему? За что? Почему именно Ия должна была умереть? Нет, несправедливо это! Немилосердно! Не по-божески как-то, уж простите меня вы оба - и ты, и Бог!
Яков закашлялся и со злобой швырнул недокуренную сигарету в сугроб на обочине. Окурок зашипел и погас.
- Яш, а вы сколько лет с Ией прожили?
- Двенадцать.
- И все время были счастливы?
- Все двенадцать лет прошли как один счастливый день!
- И к вере ты пришел, и крестился, и обвенчались вы - это ведь все благодаря Ие?
- Конечно!
- Двенадцать лет сплошного счастья. А ведь большинству-то людей семейного счастья и на год едва хватает.
- Да, теперь у большинства это так.
- Ну вот… Но даже не это главное, Яша! Судя по всему, должен ты был в день твоей встречи с Ией погибнуть. Ведь убили бы тебя, если бы ты не повез ее в больницу и там не застрял?
- Наверняка убили бы.
- Так что в тот день ты должен был умереть. Причем некрещеным и нераскаянным грешником, убийцей, может быть.