Из кормовой рубки показался Доктор, его борода скрывала улыбку, но по глазам было видно, что он им рад!
Стол накрывали в кают-компании, Сыч затопил буржуйку, стало тепло и даже уютно. Стены помещения были оббиты фанерой и обклеены шершавыми обоями, на полу лежали плотно подогнанные одна к одной и выкрашенные серой грунтовкой доски. В центре стоял привинченный к полу прямоугольный стол накрытый розовой клеёнкой, вокруг него три проволочных ящика из под молочных бутылок и грубо сколоченная деревянная скамейка. Над столом висела керосиновая лампа, блики от горящего фитиля играли в покрытых инеем иллюминаторах. В углу была прибита полка, на ней лежала аккуратно обёрнутая газетой книга, карманный фонарик и транзисторный радиоприёмник "Спутник".
- Если батарейки не сдохли, будет музыка, - Доктор покрутил ручку настройки, шкала тускло засветилась и в динамике зазвучал голос Дина Рида. Марксист из Колорадо пел жизнерадостную песню про Сибирь.
Вика стала доставать из сумки еду, Шахтёр вызвался ей помогать, тем временем Доктор и Сыч показали Мише всю баржу. Спали они втроём в большой капитанской каюте, чтобы не отапливать несколько помещений, а летом, похвастался Сыч, у каждого свои апартаменты, причём с окном и дивным видом на пляж. Когда они вернулись в кают-компанию, Шахтёр уже во всю закусывал:
- Братаны, - пробурчал он с набитым ртом, - не смог удержаться, здесь такие котлеты, как говорил Матвей Ефымыч, завхоз нашего детдома: "Тают в рот!"
Доктор тщательно вымыл руки из алюминиевого бачка со стержнем. Бачок назывался "Водолей", Миша видел такой же в колхозе, когда прошлой осенью их класс посылали на уборку урожая картошки. Если стержень чуть приподнять, из бачка начинала течь вода. Доктор сел во главе стола, рядом с ним устроился Сыч, напротив Миша и Вика. Стол был уставлен закусками, здесь были традиционные винегрет и селёдка под шубой, жаркое со сливами, куриные котлеты и пирожки с капустой. В центре стола лежал кулёк конфет.
- Я вот котлеты очень люблю, - не мог остановиться Шахтёр, - если бы я мог, то ел бы котлеты четыре раза в день, на завтрак, обед и ужин.
- Погоди, - уточнил Сыч, - а четвёртый?
- В обед две, - Шахтёр улыбался.
Из бокового кармана Доктор достал полулитровую бутылку самогона и аккуратно разделил её содержимое на три стакана.
- Спасибо, что пришли ребята, - он поднял стакан, - и за угощения благодарим!
- Спасибо, что спасли меня, - проговорила Вика, - и с Новым Годом!
- С Новым Годом!
Бомжи чокнулись и выпили, залпом и до дна. Потом они жадно ели, затем как-то слишком быстро захмелели и перебивая друг друга стали вспоминать разные истории.
- А помните, как на Ворошиловке от овчарок ломились?
- А как нас менты на Майские закрыли, а мы сорвались через дыру в заборе…
- Мужики, помните табор на берегу стоял? Ах как душевно пели ромалэ… Я тогда их цыганятам, свистки из клёна вырезал, а они у меня потом нож спёрли…
Дин Рид больше не пел, теперь поставленный эфирный голос, рассказывал о том, как мирный и созидательный труд, увеличивает рост народного благосостояния. Вскоре радио само по себе затихло, хотя шкала всё ещё светилась. Тем временем за иллюминаторами стало сереть, хозяева постепенно забыли о гостях, Вика под столом взяла Мишу за руку.
Когда они уходили, Сыч держал в руках обёртку от конфеты "Белочка" и что-то настойчиво шептал на ухо Доктору. На берегу их догнал Шахтёр, он перевёл дыхание и протянул Вике ладонь, на ней лежал фонарик.
Скорая Помощь остановилась едва Миша поднял руку. В машине пахло спиртом. Когда усатый водитель в огромной меховой кепке притормаживал на светофорах, медики по очереди пили из стеклянной банки для микстур. Закусывали карамелью "Раковые Шейки". Водитель включил радио, Магомаев пел про свадьбу, весёлые медики дружно ему подпевали. На Площади Мира, они попали в пробку. Теперь медикам помогал петь водитель, его кепка двигалась вверх-вниз, казалось он ещё пританцовывает. Посреди площади в небо взмывал гигантский, ледяной сталагмит, видимо неожиданная зима, застала смотрителя фонтана врасплох. Этот фонтан построили, сразу после войны, когда ещё был жив Сталин. Назывался он тогда "Струя Вождя", когда "лучший друг советских физкультурников" безвременно перебрался в мир иной, фонтан переименовали в "Струю Дружбы Народов".
Вика и Миша сидели на прикрученной к к полу кушетке, Миша обнимал девушку за плечи.
- Акоп Ашотович, - обратился к водителю тучный человек в мятом белом халате, похожий скорее на повара, чем на доктора, - включай цветомузыку, молодёжь торопится…
За окном, рассыпав по проезжей части красно-голубые искры, засверкала мигалка, вслед за ней по-волчьи взвыла сирена. Разбуженная стая устроившихся на ночь голубей, в панике сорвалась с тёплого чердака.
В скверике возле дома, соседские дети возилась вокруг снеговика. Его принарядили, на голову водрузили синее пластмассовое ведёрко, к веткам-рукам пристроили метлу.
- Когда я была маленькой, - Вика поднесла к глазам крупную снежинку, зацепившуюся за ворсинки на варежке, - на Новогодний Утренник, мама наряжала меня снежинкой. Мы тогда жили в военном городке, костюм мама сшила сама, ёлка стояла в Доме Офицеров, замполит играл на баяне: "Маленькой, ёлочке, холодно зимой…", я танцевала, кружилась вокруг неё, все хлопали… Потом детям дарили подарки, разноцветные пакетики с конфетами… Тогда мне казалось, что в мире нет ничего лучше, этих конфет…
- А сейчас?
- Сейчас, - девушка на мгновение задумалась, - сейчас у меня есть ты…
Они никак не могли расстаться, стояли в подъезде прижавшись друг к другу, в конце концов они договорились, что Миша вернётся в девять. В это время в подъезд ввалилась весёлая, шумная компания, не дожидаясь лифта они бодро двинули ввех по лестнице. Миша решил проводить Вику до двери. Проехав два этажа, лифт предательски дёрнулся и тихо остановился, в это же мгновение погас свет.
- По-моему мы застряли… - Миша поставил на пол пустую сумку.
Из подъезда доносились гневные голоса соседей, они не стеснялись в выражениях. Судя по всему, электричество отключилось во всём квартале.
- Миша, только честно, это ты сделал? - раздался щелчок, Вика включила фонарик.
- Даже не сомневайся…
Миша почувствовал, как руки девушки обвили его шею, он чуть нагнулся и растворился в её мягких губах.
Они сидели на сумке, уперевшись спинами в стену лифта, держались за руки и тихо разговаривали. На полу в противоположном углу стоял фонарик, худенький лучик света рассеивался где-то на пол пути до потолка. В световой полосе то и дело вспыхивали беспечные пылинки.
- Волшебно… - тихо, чтобы их не спугнуть, произнесла Вика.
- А я с детства не верю в чудеса, - пылинки занервничали и бросились врассыпную.
- Почему, - удивилась Вика.
- Как-то раз, я случайно увидел, как бабушка подкладывала под ёлку подарки, а потом говорила, что ночью приходил Дед Мороз…
- А сейчас веришь?
- Сейчас у меня есть ты…
Внезапно потолок лифта замерцал флюоресцентным светом, кабина ожила, качнулась и нерешительно поползла вверх.
Не успел Миша выйти из парадного, как рядом с ним лихо затормозила белая Нива, из неё вышла Ольга Андреевна.
- Вот удачно, - она обрадовалась увидев Мишу, - ты-то мне и нужен…
Она проворно выскочила из автомобиля, обошла его, открыла багажник и достала из него пакет.
- Держи, - она протянула пакет Мише, - С Новым Годом!
В ярком свете фар, Миша рассмотрел ворсистый, клетчатый шарф.
- Красивый какой…
- Это шотландский… Надеюсь тебе понравится!
- Спасибо!
- Это тебе спасибо, - её голос дрогнул, она обняла его и несколько секунд не отпускала…
В серебренном свете полной луны, Миша увидел как в глазах женщины, заблестели крупные слёзы. Они не скатились, просто повисели немножко на ресницах, а потом сами собой исчезли.
- Ты домой?
- Да…
- Садись, я тебя подвезу…
На улице окончательно стемнело, окоченевшие от крепкого мороза прохожие торопились по домам. Движение стало редким, дорога заняла пятнадцать минут. Ольга Андреевна рассказывала о работе в газете, о планируемой поездке к мужу на Кольский Полуостров, куда требовался специальный пропуск.
В парадном уже во всю провожали Старый Год. На лестничной клетке курили захмелевшие соседи, Сергуня аккомпанировал себе на гитаре "Раскинулось море широко".
- О, Мишаня, спаситель, держи краба… - он перестал играть, поправил бескозырку и протянул руку, - присоединяйся…
- Нет, спасибо… Совсем нет времени…
- Ну хоть сотку прими, по-соседски, - Сергуня, характерным жестом щёлкнул указательным пальцем по горлу, - Новый Год же…
В квартире трезвонил телефон, "Где тебя носит, - голос мамы был сильно взволнован, я тебе целый день не могу дозвониться…" Поговорив с мамой Миша заскочил в душ, потом быстро переоделся и выбежал из квартиры.
Праздник в парадном продолжался, теперь на баяне играл Петрович, а Сергуня зажав зубами ленточки от бескозырки танцевал матросский танец "Яблочко". Вместе с ним, размахивая одинаковыми платочками, плясали две соседки, швеи-мотористки Комбината Верхней Одежды "Большевик", Галя и Валя. Они были одеты в одинаковые платья неопределённого цвета. Стоящие вокруг соседи пританцовывали и дружно хлопали в ладоши. Миша протиснулся между ними и выскочил на улицу. Соседи, в честь любимого праздника простившие друг другу все накопившиеся за год обиды, хором исполняли "Крейсер Аврора".