* * *
Командир роты капитан Чупраков, неожиданно для самого себя появившийся на объекте, бы приятно удивлён увиденной картиной. Работа кипела. Над стройкой висело облако сизой пыли. Военные строители отделения сержанта Гольдберга трудились, как пчёлы вокруг разорённого медведями улья. Один из солдат нагружал в тачку землю, вротой эту тачку куда-то увозил. Рядовые Парамонов и Пожарский бодро несли носилки, ещё двое бойцов, он никак не смог вспомнить их фамилии, воодушевлённо копали какую-то траншею. Рядовой Амиран Гереули, размахивал руками, подавая сигналы крановщице, ефрейтор Малафеев с энтузиазмом размешивал битум в большой стальной бочке, в-общем ротный остался доволен. Уже за забором Чупраков неожиданно нахмурился и громко позвал командира отделения. Яша Гольдберг отряхнул ВСО и направился к командиру. Тот стоял возле выстроенной на скорую руку хрущёвской пятиэтажки, во время кукурузной оттепели, лет тридцать назад.
- Строить нужно качественно! Посмотрите вот сюда, Гольдберг, - проговорил он голосом хоккейного коментатора и указал на широкую вертикальную трещину в штукатурке, - ведь каждая щель в стене, - ротный на миг задумался, подбирая правильное слово, - это лазейка для мирового империализма!
- Так точно товарищ капитан! Есть строить качественно! Разрешите идти?
- Свободен…
Рядом со стройкой был гастроном и галантерейный магазин. Чупраков дождался пока сержант растворился в строительной пыли, посмотрел по сторонам и направился в гастроном. На двери галантерейного ветер трепал написанное от руки объявление: "Одеколон в продаже с 14 до 19 час." В ликёро-водочном отделе гастронома, было две очереди, одна прямая, как просвет на офицерских погонах, для ветеранов и инвалидов войны и труда, вторая спиральная, как стружка вокруг токарного станка, для простых, ничем не отличившихся граждан. Чупраков вздохнул и встал в хвост спирали. За порядком в очереди наблюдал дружинник, худой человек с бледным злым лицом, явный трезвенник. Вентилятор на прилавке вяло гонял по магазину двух жирных мух. В ассортименте имелась водка "Кубанская". Давали по одной в руки, боялись, что на всех не хватит. Тут же рядом стояли столики, за которыми счастливые обладатели бутылок, тушили жажду не отходя от пожара. Закусывали дарами природы - мандаринами, которые росли в изобилии вдоль тротуаров на кривых, сучковатых деревьях. Очередь двигалась живо, вскоре Чупраков был уже в двух бутылках от прилавка. Взяв в руки "Кубанскую", он засунул её в глубокий карман форменных брюк и под завистливые взгляды спирали двинулся в выходу. Всю дорогу домой его не отпускало жгучее чувство, не выполненного перед Родиной долга. Войдя в подъезд дома он вдруг резко остановился и… И вспомнил! Фамилии солдат - Алиев и Валиев! От сердца отлегло, печень ротного судорожно вздрогнула, он ловко, по-ковбойски выхватил из кармана бутылку, зубами сорвал ненавистную пробку и опрокинул её содержимое в пересохшее горло.
* * *
Али и Вали сразу полюбили этот город. Он чем-то напоминал родной Муйнак, может быть по-восточному низким солнцем, может быть Цемесской Бухтой, напоминающей заливы Аральского Моря, может быть хламом и мусором скопившимся вдоль кривых, узеньких улиц. А ещё в этом городе жили люди, уважение к которым, Али с раннего детства, прививал дедушка. В семье ходила легенда, что его беременную маму, а значит и его самого, жертвуя своей жизнью, спас русский доктор, во время страшного землетрясения в Ташкенте. И хотя русских в округе было не много, вели они себя достаточно вызывающе, за глаза называли местных чурками, смеялись над их набожностью.
- Не надо их судить, у них отобрали Бога, - говорил дедушка перебирая пальцами старенькие чётки, - если, да не допустит Аллах, у нас отнимут Коран, мы исчезнем, как вода на песке…
После землетрясения семья уехала из Ташкента в Муйнак, здесь Али познакомился с Вали, они подружились, ходили в одну школу, затем в автодорожное училище. После окончания вместе работали в такси. Была у них мечта, хотели они купить свой собственный автомобиль, на это мечту они и работали. На берегу медленно высыхающего Арала, ещё оставалось несколько санаториев. Приезжали сюда в основном функционеры компартии и законные воры, здесь они рыбачили и развлекались, партийцы обычно с девочками, воры в кабаках да подпольных игорных домах. Иногда их интересы пересекались, но они всегда находили общий язык. По договору Али с администраторами этих санаториев, они с Вали, встречали отдыхающих, отвозили на базу отдыха, потом развозили на заказ кого куда. Денег у коммунистов и воров было полно, платили они щедро, после кассы в таксопарк и доли администраторам, оставалось много. Через пол года, Али и Вали купили списанную, но ещё крепкую Волгу ГАЗ-21. Таксопарк давно уже перешёл на двадцать четвёрки, но именно о старой "Волге" с крутыми, покатыми, как мускулы, крыльями, мечтали Али и Вали. Их знакомый механик перебрал и форсировал двигатель, установил новую трансмиссию и ходовую. В автосервисе автомобиль перекрасили в "мокрый асфальт", сидения перетянули красным дерматином, в салон установили японскую магнитолу и новенькие динамики. Последним штрихом были итальянские шины, добытые с немалым трудом и за огромные деньги у знакомого моряка. Машина должна была быть законченна к пятнице, а на выходные, друзья собирались взять подружек и поехать на пикник в горы.
Последний день недели пролетел как, песчаная буря Самум, над пустыней. Али освободился чуть раньше и ждал Вали в тени ивы, у проходной таксопарка. Под крышей гаража висел выгоревший на солнце, замысловатый транспарант: "ТВОЙ ТРУД ВЛИВАЕТСЯ В ТРУД ТВОЕЙ РЕСПУБЛИКИ!" Али перечитал лозунг несколько раз и хотя он хорошо знал русский, как можно разливать труд, было не понятно.
Вали всё не выходил. У проходной таксопарка начали собираться шофера второй смены. Восточное солнце стало медленно тускнеть. Лёгкий ветерок, играл редкой бородой сморщенного аксакала, сидящего на пожухлой траве с трубкой во рту. Али ещё немного посидел, потом решительно встал и двинул к дороге. Он не успел подойти к бровке, как возле него скрипнув тормозами, остановилось такси со знакомым водителем. В центре они попали в пробку, со стройки вывозили башенный кран, металлическая секция которого, полностью перекрыла движение. Вокруг суетились люди, но развернуть кран у них никак не получалось. Али понял, что это на долго, попрощался с водителем, выбрался из автомобиля и оставшуюся часть дороги решил пройтись пешком. Когда он добрался до автосервиса, солнце уже почти скрылось за горизонтом, а улицы города освещались редкими фонарями.
По соседству с автосервисом, располагалась чайхана, из открытых окон которой, на весь квартал разносился хит сезона, песня про "Учкудук - три колодца…" У входа в пыли, валялись две облезлые кошки и толпились люди. Они размахивали руками и перебивая друг друга, громко разговаривали. И хотя Коран запрещает правоверным мусульманам употреблять спиртные напитки, судя по горящим глазам посетителей чайханы, можно было твёрдо сказать, что подавали в здесь, не только зелёный чай.
В помещении автосервиса, гоняя по углам тёплый воздух, как сумасшедшие крутились свисавшие с потолка вентиляторы. Али быстро нашёл механика, тот перекрикивая вой пропеллеров, рассказал, что с автомобилем всё в порядке, его уже выгнали из бокса и он стоит на площадке, на заднем дворе. Сам же механик немного занят срочным заказом и освободится минут через 15–20, но если Али хочет, то может, что бы не терять время, сам выйти и осмотреть проделанную работу. Волга стояла в центре двора, хромированная передняя решётка, причудливо преломляла рыжие лучи, заходящего солнца. Оторвать от неё взгляд было невозможно. Али перестал дышать, в страхе спугнуть мираж. Он подходил к машине вплотную, рассматривая мелкие детали, затем отходил на несколько шагов и любовался издали обворожительной красотой её стремительных линий. В этом цвете кузова, автомобиль казался больше и внушительней. Али нежно провёл ладонью по тёплому крылу. Потом он медленно, будто на ватных ногах, обошёл вокруг и открыл водительскую дверь. В этот момент он услышал громкий крик. Кричала русская женщина. Это был отчаянный крик о помощи…