В камеру вошел Рани, неся в одной руке стул, в другой хлыст. Сел напротив пленника, пронзительно и безжалостно глядя на того, кто совсем недавно считался его собратом по священной войне против неверных.
Придя в себя от неожиданности и нереальности произошедшего, Амуркул обрел и дар речи, повторив:
— Что все это значит, Ашраф?
Рани усмехнулся:
— Это значит, Мохаммед, что у Абделя появились подозрения насчет твоей верности нашему общему делу.
— Ты с ума сошел, Ашраф! Шейх же не первый год знает меня. Я всегда верно служил ему, и он назначил меня на должность полевого командира. Мой отряд провел десятки акций против янки, уничтожил семнадцать американцев и почти сотню предателей, решивших пойти на службу к оккупантам. И теперь шейх сомневается в моей преданности? Это чудовищное заблуждение. Кто-то оклеветал меня!
Рани прикурил косяк анаши:
— Говоришь ты складно, Мохаммед. Складно! Если кто-то оклеветал тебя, что не исключено, мы выясним, кто этот тип, так возненавидевший полевого командира Мохаммеда Амуркула. Для этого я и нахожусь здесь. Чтобы разобраться во всем!
Амуркул скривил рот:
— Разобраться с помощью оков и хлыста?
Рани погасил окурок, положил его в карман, вздохнул:
— Что ж поделаешь, если в большинстве случаев человек становится предельно откровенным, когда к нему применяют насилие. Боль развязывает языки эффективней всего. И ты это прекрасно знаешь, сам наверняка не раз подвергал провинившихся подчиненных экзекуциям. Я не прав?
— Но это касалось подонков, чья вина была доказана, я же ни в чем не виноват!
Рани поднялся:
— Знаешь, Мохаммед, лично я ничего не имею против тебя и сам удивился, когда Абдель приказал жестко поговорить с тобой. А приказ Аль Яни, сам понимаешь, нарушить не могу. Я должен выполнить распоряжение шейха, и я его выполню. Докажи, что подозрения Абделя ошибка, и все вернется в прежнее русло. Ты продолжишь командовать отрядом, а шейх возвысит тебя.
Амуркул крикнул:
— Возвысит? Кому ты это говоришь, Ашраф? Мне? Прекрасно знающему, что отсюда выхода нет, будь ты трижды невиновен?
Рани пожал плечами:
— Думай как хочешь! Это твое право! Я же начинаю ту работу, что поручил мне шейх!
Ашраф приблизился к Амуркулу, сорвал с него рубаху, обнажив волосатую грудь уже бывшего полевого командира. Провел рукояткой хлыста по впалому животу жертвы:
— Итак, Мохаммед, вопрос первый…
В это время Абдель закрылся в кабинете, обставленном, как и во всех его резиденциях, в европейском стиле. Закрылся после того, как в служебном помещении установили аппаратуру спутниковой связи, а за дверями занял пост его помощник Талбок, готовый по первому зову явиться перед хозяином.
Шейх набрал длинный международный номер.
Раздались длинные гудки. Наконец ответили по-английски:
— Алло!
— Полковник Шердок? Шейх! Можешь говорить?
— Да! Значит, не достали тебя русские своими крылатыми ракетами?
— Слава Аллаху, не достали! У меня к тебе просьба, Гарри, просьба стоимостью в 50 000 долларов!
— Слушаю тебя, шейх!
— Мне необходимо знать, связан ли с вашими спецслужбами кое-кто из движения сопротивления в Афганистане.
— Назови имена!
— Юнис Таруни, Ахмад Мурдай и Мохаммед Амуркул.
Полковник военной разведки США спросил:
— Как скоро тебе нужна информация?
— Чем скорее, тем лучше.
— О'кей! Я тебя понял. Это все?
— Нет. Скажи, Гарри, как руководство США восприняло ракетный удар российских вооруженных сил по северным территориям Афганистана?
— Негативно.
— Американцы планируют какие-либо действия, дабы ограничить самостоятельность русских?
— Планируют, да что толку? Кремль все меньше прислушивается к мнению Штатов и в целом Запада! По-моему, Белый дом уже не сможет влиять на процессы, происходящие в России.