Текст рассказа воспроизведен по публикации в журнале "Новый мир" № 5 за 1980 год.
Юный герой этого рассказа, застенчивый и неловкий студент Юрий Васильев, попадает в руки энергичного психолога, который вооружает его эффективными средствами общения и воздействия на окружающих. Юрий обретает уверенность в себе, преодолевает былые коммуникативные трудности. Но вскоре оказывается, что общение, организованное по рациональным правилам, не дает ему внутреннего удовлетворения и эмоционального тепла. "Душевный культуризм" формирует красивую внешность, но не внутреннюю силу. "Выходило, что застенчивость, делавшая таким трудным его общение с людьми, помогала ему общаться с самим собой, со своими мыслями… Он шел, он видел присыпанные снегом яблоки у лоточницы, он радовался тысяче вещей, которые теперь оставляли его равнодушным. Теперь он боялся одиночества, как боятся его все общительные люди. Ему было скучно с самим собой, и, оставшись один, он всякий раз брал телефонную трубку: "Дружище, заходи… двинем куда-нибудь вместе… давай всей компанией…" Он рабски зависел от этого "вместе… всей компанией"
Леонид Евгеньевич Бежин
Мастер дизайна
Я впервые познакомился с творчеством Леонида Бежина на семинаре в подмосковном Софрине. Стояли тогда, крепкие морозы, в помещениях, где проходили семинары, иной раз приходилось заниматься чуть ли не в пальто. Зато было жарко от споров и полемических схваток. Но я хорошо помню напряженную тишину, наступавшую в те минуты, когда выступал Леонид Бежин. Говорил он негромко, доброжелательно, и даже самые резкие отзывы о том или ином произведении были преисполнены интеллигентского уважения к критикуемому, а потому всякое слово в устах Леонида звучало очень убедительно.
Способность увлечь, убедить в правоте собственного суждения о литературе, а стало быть, своего взгляда на жизнь, присуща прозе Бежина. Герои рассказов Бежина - его сверстники. Это студенты, молодые ученые, художники, музыканты, ищущие не только свое место в жизни, но и ее смысл. Писатель язвителен и насмешлив, когда речь заходит о прагматизме, суперменстве и прочем - от них, чего греха таить, несвободен путь некоторой части нынешней городской молодежи.
Только что в издательстве "Советский писатель" вышла первая книга рассказов молодого автора "Метро "Тургеневская". В этой книге явственно проглядывает озабоченность проблемами бытия в высшем смысле слова. Не холодная рассудочность, за которой прячется безразличие и отсутствие гражданственности, но активная человечность, духовность - вот качества, без которых невозможен человек, работник, начинающий свою самостоятельную жизнь на рубеже 80-х годов. Эта качества, не подчиненные, так сказать, здравому смыслу, который, увы, диктует порой только выгодные или полезные нам поступки, уводит от риска и замуровывает душу в скорлупу обывательского мирка. Говоря так, я вовсе не хочу опорочить или хотя бы бросить тень на понятие "здравый смысл", нет! Но я глубоко убежден и в том, что настоящий человек должен порой поступаться здравым смыслом, подтверждая, таким образом, свое высшее предназначение на земле, воспитывая в себе человеческое достоинство и призывая к этому других людей личным примером.
Именно эти проблемы и составляют суть, ядро рассказа "Мастер дизайна", который вы уважаемые читатели, сегодня прочтете.
Георгий Семенов
Что-то странное было в этом знакомстве.
Юра Васильев, поднимаясь в лифте на десятый этаж главного университетского здания, заметил мужчину в джинсах и свитере. Потом они встретились в столовой и улыбнулись друг другу. Естественно, что мужчина сел за один столик с Юрой, а, пообедав, они вместе оделись и вышли.
Мужчина вскочил в автобус вслед за ним и даже взял два билета, что Юру несколько озадачило. Чем объяснить интерес к себе незнакомца, он не знал и довольно отрывочно отвечал на вопросы, все чаще отворачиваясь к окну, но тонкая улыбка мужчины, замеченная им в отражении стекла, заставила его обернуться.
- Вы, вероятно, решили, что я вас преследую? О, уверяю, нет! - сказал незнакомец, продолжая улыбаться. - Это был маленький эксперимент.
Юре стало досадно, что его уличили в каких-то подозрениях, и, чтобы разуверить в этом незнакомца, он согласно кивал, принимая как должное все, о чем тот говорил. Но через минуту, вдумавшись, он обнаружил нечто странное в словах мужчины.
Незнакомец как будто ждал этого и с готовностью произнес:
- Я хотел проверить вашу контактность.
- Что-что?
- О, тут долго объяснять, а мне пора выходить.
Незнакомец встал.
- Нет, извините, - Юра преградил ему дорогу, - я не подопытный кролик и желаю знать, какие надо мной проводят эксперименты!
- Вкратце: контактность с людьми у вас низкая, в общении вы неактивны, погружены в себя и попытки сближения с вами воспринимаете как агрессию. Я прав?
Юра забеспокоился, не обнаруживая аргумента, способного поколебать правоту незнакомца.
- Как вы догадались?!
- На догадках далеко не уедешь, - сказал тот. - Тесты, милый, тесты… То, о чем я вас так назойливо спрашивал, было скромным научным тестом. По предварительным данным, у вас есть комплексы, вы застенчивы и не слишком счастливы в жизни. Прощайте…
Незнакомец стал пробираться к двери. Юра двинулся следом.
- Вот видите, преследуете-то вы меня! - наставительно произнес незнакомец. - Уверяю вас, теперь вы от меня не отстанете!
Он шествовал по улице, любуясь мелким снежком и лишь поворотом головы обозначая, по какую сторону должен находиться его спутник. "Гипнотизер он, что ли?" - подумал Юра, невольно убыстряя шаги.
- Ну хорошо, давайте ваш телефон, - со вздохом сказал незнакомец, когда Юра с ним поравнялся. - Но предупреждаю - я сейчас завален работой.
- Какой работой? - не понял Юра.
Тот усмехнулся.
- Зачем вы за мной тащитесь?
- Из любопытства.
- Правильно. Какого любопытства? Вам хочется узнать что-то о самом себе? Так вот это и есть моя работа. Меня зовут Кирилл Евгеньевич. Диктуйте ваш телефон. - Он достал книжечку с алфавитом. - А сейчас прошу извинить, у меня урок.
И он скрылся в подъезде дома.
У Васильевых гостили родственники, и, вспомнив об этом, Юра с досадой приготовился улыбаться и быть приветливым. В стенном шкафу висел целый ворох одеяний, и он едва впихнул туда пальто. Конечно же, не оказалось его домашних тапочек, кем-то уже надетых, и с улыбкой бодрости типа "лишь бы вам было хорошо" Юра в носках зашлепал по паркету.
Всюду стояли чемоданы, а из ванной раздавались плеск воды и фырканье.
- Юрочка, ты пришел? А мы разговариваем, - сказала мать с кухни, хотя никакого разговора до этого не было слышно и после ее слов снова воцарилось молчание.
Юра заглянул на кухню, чтобы поздороваться.
- Тебе положить картошки? - спросила мать и спохватилась, что оставила без внимания тетю Зину. - Ты не в курсе: сейчас возможно попасть в Третьяковскую галерею?
Юра страдальчески отвел глаза. Разумеется, мать сама знала то, о чем спрашивала, и притворялась наивной, чтобы найти тему для светской беседы.
- Говорят, можно, а что? - спросил он вызывающе, ставя мать в тупик своей прямолинейностью.
- Я думаю, Зинаиде Федоровне и ее супругу было бы интересно посетить… - Мать была в замешательстве. - Там, вероятно, легко достать билеты?
Она внушала Юре, что не прочит его в сопровождающие.
- Конечно, легко, - смилостивился он, убедившись, что ему не грозит роль гида. - Просто прийти к открытию…
- А что там сейчас выставлено? - Своим подчеркнутым вниманием к его ответу мать как бы призывала гостью в свидетели образованности сына.
- Эти, как их… - он сделал жест, рисующий методичное толкание воображаемой тачки, - передвижники!
- Юринька, ты же искусствовед! Поподробнее! У вас же был практикум в Третьяковке! - Под видом урезонивания сына она сообщала самую лестную информацию о нем.
- "Боярыня Морозова", "Бурлаки", "Явление Христа народу"…
Его злила эта вечная реклама, и он нарочно называл то, что известно любому дебилу.
Мать же расцвела, сопровождая каждое его откровение восхищенным вздохом. Тетя Зина улыбалась как вежливый слушатель и слегка отворачивалась, чтобы с нее не спрашивали большего.
- Юринька, а вот ты рассказывал - у них Репин почти осыпался и Куинджи, правда?
- Ну! - Юра состроил мину авторитетного идиота. - Сплошные голые холсты!
Он был преисполнен такой самоуверенности, что мать решилась лишь робко его поправить:
- А ты говорил, их реставрируют…
Юре вконец надоело дурачиться, и он обреченно вздохнул, изучая синенькую кайму на тарелке.
- Да были мы в Третьяковке! Цел ваш Репин! Цел! - успокоила мать тетя Зина.
Юра перевел тоскливый взгляд с синенькой каймы на окно, за которым уже темнело.
- Ты не болен? - привычно спросила мать.
…Хотя Юра Васильев берег свое здоровье, занимался с эспандером и всю зиму плавал в бассейне, это не излечивало его от недуга, который он сам именовал болезнью жизни. О, болезнь его имела множество проявлений, главный же симптом состоял в ощущении, будто ты проболел каникулы: полмесяца полнейшей свободы, а ты взял и бездарно провалялся в постели с гриппом.