- Ну, теперь-то он выключен? - Мама подозрительно косится на свой мобильник. - Не дай бог, зазвонит во время службы.
- Давай посмотрим. - Папа наконец паркуется и берет телефон. - Я переключу на бесшумный режим.
- Нет! Я хочу его выключить! Вдруг бесшумный режим не сработает.
- Как скажешь. Выключить так выключить.
Он возвращает телефон маме, но она продолжает волноваться и умоляюще смотреть на нас обоих.
- А он сам не включится в сумочке? Как у Мэри из лодочного клуба, вы же помните. Телефон ожил у нее в сумке и зазвонил прямо в разгар заседания суда присяжных. Конечно, ей сказали, что она сама его как-то задела…
Моя сестра Тоня точно потеряла бы терпение и рявкнула: "Не будь такой дурой, мама, телефон не может включиться сам!"
- Мамочка, - я осторожно беру у нее телефон, - как насчет того, чтобы оставить его в машине?
- Пожалуй. - Она слегка расслабляется. - Это неплохая идея. Спрячу его в бардачке.
Папа едва заметно улыбается. Бедная мамуля, сколько в ее голове всяких дурацких страхов. Ей давно пора взглянуть на жизнь более трезвым взглядом.
Звучный голос дядюшки Билла слышен издали, и, пробившись сквозь небольшую толпу, мы видим его самого - загорелого, в кожанке, волосы тщательно уложены. Дядя Билл буквально помешан на своей шевелюре. У него роскошная густая черная грива, и стоит какой-нибудь газетенке намекнуть, что волосы крашеные, он тут же грозится судом.
- Семья превыше всего, - объясняет он журналисту, - семья - краеугольный камень нашей жизни. Раз ради похорон нужно пожертвовать заведенным распорядком, - значит, так тому и быть.
Стоящие вокруг люди просто млеют. Незнакомая девушка прижимает к груди лингтонсовский бумажный стаканчик и зачарованно шепчет подруге: "Это он, действительно он!"
- Внимание, мы заканчиваем. - Один из помощников дядюшки Билла дает команду оператору. - Биллу пора в Зал прощаний. Всем спасибо. Пожалуйста, поспешите с автографами.
Дядюшка Билл подписывает маркером бумажные стаканчики и расписание похорон, камеры снимают, а мы терпеливо ждем в сторонке. Потом наконец все расходятся, и родственник оказывается в нашем распоряжении.
- Привет, Майкл. Рад тебя видеть. - Он пожимает папе руку и тут же оборачивается к помощнику: - Так ты дозвонился до Стива?
- Конечно, - тот торопливо передает телефон.
- Здравствуй, Билл! - Папа, как всегда, подчеркнуто вежлив. - Давно не виделись. Как твои дела? Книга, я слышал, прекрасно расходится.
- Спасибо, что подписал нам экземпляр, - жизнерадостно вставляет мама.
Билл коротко кивает нам и говорит в трубку:
- Стив, я получил твой мэйл.
Мама с папой обмениваются растерянными взглядами. Похоже, этим наше "семейное общение" с Биллом и ограничится.
- Давайте узнаем, куда идти, - старается сохранить лицо мама. - Лара, ты с нами?
- Нет, я лучше здесь подожду, - неожиданно решаю я. - Встретимся внутри!
Как только родители исчезают, я спешу к дядюшке Биллу. В голове моей зарождается коварный замысел. На семинаре дядюшка поделился советом: успешный предприниматель умеет использовать любую подвернувшуюся возможность. Не так давно я стала предпринимателем. И как раз сейчас мне подвернулась отличная возможность.
Дождавшись окончания разговора, я нерешительно начинаю:
- Привет, дядя Билл. Не найдется пары минут?
- Подожди, - отмахивается он и снова прижимает к уху смартфон: - Это ты, Паола? Как там твои дела? - После чего косится на меня и слегка кивает, давая понять, что я могу приступать.
- Как вы, наверное, слышали, я занялась подбором персонала, - нервно улыбаюсь я. - Мы с подругой основали фирму. Называется "L&N - подбор суперперсонала". Вот хотела с вами посоветоваться…
Дядюшка Билл задумчиво хмурится, потом бурчит в трубку:
- Погоди-ка, Паола.
Один - ноль! Он прервал Паолу! Ради меня!
- Мы занимаемся только высококлассными специалистами с большими запросами, теми, кто претендует на ответственные руководящие должности, - говорю я уже поуверенней. - Вот я и подумала, а нельзя ли переговорить с кем-нибудь в твоем отделе кадров, рассказать о наших услугах, наладить контакт…
- Лapa, - нетерпеливо машет дядюшка, - ты рассчитываешь, что я познакомлю тебя с начальницей отдела кадров и скажу: "Вот моя племянница, дай ей шанс"?
Я впадаю в эйфорию. Моя ставка выиграла!
- Это было бы здорово, дядя Билл! - выдавливаю я, с трудом сохраняя спокойствие. - Я не ударю в грязь лицом, буду пахать двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, я так благодарна…
- Не будешь, - перебивает он. - Потому что этого не будет. Ты не сможешь уважать себя.
- Что-т-то? - От неожиданности я начинаю заикаться.
- Я сказал "нет", - сверкает он белоснежными зубами. - И все из любви к тебе, Лара. Если ты всего достигнешь сама, то почувствуешь себя совершенно новым человеком. Человеком, который заслужил успех.
- Понятно, - проглатываю я унижение. - Но я хочу заслужить успех. Я готова упорно работать. Я просто надеялась, что…
- Когда-то я начал с двух монеток, теперь твоя очередь. Верь в себя. Верь в свою мечту. Держи.
О нет. Только не это. Он лезет в карман и протягивает мне два десятипенсовика.
- Это твои две монетки. - Дядюшка одаривает меня глубоким проникновенным взглядом, который знаком мне по телерекламе. - Закрой глаза. Сосредоточься. Поверь в себя. Скажи: "Вот мое начало".
- Вот мое начало, - раболепно мямлю я. - Спасибо.
Дядя Билл кивает и возвращается к телефонному разговору:
- Извини, Паола.
Сгорая от стыда, я удаляюсь. Вот уж воспользовалась возможностью. Вот уж наладила контакты. Поскорее бы пережить эти идиотские похороны и вернуться домой.
Обогнув здание похоронного центра, сквозь стеклянные двери прохожу в холл. Там обитые бархатом стулья, на стенах репродукции с бесконечными голубями, а в воздухе явный недостаток кислорода. И ни души.
Вдруг из-за белесой двери доносится пение. Вот влипла. Уже началось. Пока я налаживала деловые контакты. Торопливо открываю дверь и оказываюсь в набитом людьми зале. Протискиваюсь в первые ряды и скромно присаживаюсь на краешек скамейки.
Не так-то просто отыскать родителей среди всей этой уймы народа. А цветов-то сколько! У стен повсюду белые и кремовые цветочные композиции. Где-то впереди женщина поет "Pie Jesu", но передо мной столько людей, что я ее не вижу. Несколько человек рядом шмыгают носом, а у одной девицы слезы так и текут ручьем. Я чувствую себя немного не в своей тарелке. Все эти люди пришли сюда из-за моей двоюродной бабушки, а я ее никогда в глаза не видела.
И даже не подумала о цветах! Наверное, стоило отправить открытку или что-то в этом роде. Надеюсь, хоть мама с папой все сделали как надо.
Музыка такая чудесная, а атмосфера столь проникновенная, что я поневоле роняю несколько слезинок. Сидящая рядом со мной пожилая леди в черной бархатной шляпке замечает это и сочувственно шепчет:
- У вас есть платок, дорогая?
- Нет, - признаюсь я, и она немедленно лезет в большую старомодную лакированную сумку.
В ноздри ударяет запах камфары, мне удается разглядеть несколько пар очков, коробку мятных пастилок, упаковку шпилек, коробку с надписью "тесьма" и полпакета чайных бисквитов.
- Всегда следует брать платок на похороны. - Она протягивает мне упаковку.
- Спасибо, - всхлипываю я, доставая один. - Это так мило с вашей стороны. Кстати, я внучатая племянница.
Она понимающе кивает:
- Должно быть, вам очень тяжело сейчас. Это такая потеря для всей семьи.
- Да-да… Конечно… - Я нервно комкаю платок, не могу же я сказать правду.
Честно признаться, никому нет до этого дела, а дядюшка Билл до сих пор болтает снаружи по своему смартфону. В конце концов я замечаю:
- Мы все должны поддерживать друг друга в этот тяжелый час.
- Точно. - Пожилая леди печально кивает, будто я изрекла вселенскую мудрость, а не прописную истину с открытки "Холлмарк", и сжимает мне руку.
- Мы все должны поддерживать друг друга. Я буду счастлива поговорить, дорогая, в любое время, когда захотите. Для меня большая честь познакомиться с кем-то из родственников Берта.
- Спасибо, - отвечаю я на автомате, потом до меня доходит…
Берт? Вряд ли мою бабушку звали Бертом, точнее, я совершенно уверена, что ее не звали Бертом. Ее звали Сэди.
- Знаете, вы так на него похожи… - Женщина изучает мое лицо.
Черт возьми, я ошиблась дверью!
- Взять, к примеру, лоб. И у вас его нос. Вам когда-нибудь говорили это, дорогая?
- Ну-у-у, пару раз, - мямлю я обескураженно. - Простите, я должна… Э-э-э… Спасибо большое за платок… - и я поспешно пячусь назад, к двери.
- Это внучатая племянница Берта, - слышу я вдали голос пожилой леди. - Она так расстроена, бедняжка.
Я стремительно протискиваюсь к выходу, выскакиваю в холл и чуть ли не падаю в объятия родителей. Они стоят рядом с женщиной в темном костюме с густыми седыми волосами и пачкой буклетов в руке.
- Лapa! Где ты пропадала? - Мама озадаченно смотрит на дверь. - Что ты там делала?
- Вы были на похоронах мистера Кокса? - интересуется седовласая.
- Я заблудилась, - оправдываюсь я. - Не знала, куда идти. Вам следовало бы вешать таблички над дверью.
Женщина молча указывает на набранную пластиковыми буквами надпись на двери: "Бертрам Кокс. 13.30". Проклятье. И как я не заметила?