– Да нет, – говорю, – пока не был, тоже вот решил опкуплюсь, обязательно зайду, разве ж можно мимо пройти! А самого аж в пот! Только б он вопросов лишних задавать не стал. Пронесло.
– Чего, – спрашивает, – тогда стоим? Идем, а то, глядишь, разберут, обидно будет, столько ждал, через весь город тащился. В общем, он сокрушается, переживает, а я, как и положено, киваю да поддакиваю. Ходьбы то, через дорогу перейти, на кивках до входа продержался.
Заходим… А вот тут верьте, не верьте – зал огромный! Ну, как наша кладовая, да только вместо железяк на полках КНИГИ! Вот тебе и на, думаю. Это ж такую квадратуру под библиотеку!!! Но и это полбеды. Книги, квадратура – ладно. Но там еще и ЛЮДИ! Да не просто мужики да бабы, а дамы с господами! Все брови нахмуривши, бродят, как толи димедролу накушамшись, толи как где-то гроб с покойником.
Врать не буду, в продуктовом, в лютый мороз, перед закрытием все равно народу больше. Ну да сколько столько, однако ж и тут есть. Одноклассник волнуется, по сторонам взглядом нервно шарит, весь такой сосредоточенный, прям как наш слесарь после двухсот грамм, штангенциркуль разглядывающий. И я шарю. Вон горстка людей вокруг стола собралась.
– Не их, – спрашиваю, – ищешь?
Он глянул:
– Да нет, в том конце столяр Жан, автор, видимо автографы раздаёт. Я не большой любитель этого Жана, мне… Но замолк на полуслове. Смотрю, повеселел и чуть ли не бегом туда, где дам и господ поболе. А за что он этого столяра недолюбливает, так и не сказал. Да и моё-то какое дело? Я за ним.
Ближе подошли, он прям с ходу, внутрь всей этой братии нырнул, две книги сразу схватил и назад. Видно народу это не очень-то понравилось, я не совсем их разговор-то и понял. Видно от волнения начали они на своем интелегентном, мне малопонятном:
– Как вы смеете? Что вы себе позволяете! Что за хамство! Откуда такая бестактность?
Одноклассник по их нему тоже видать не плохо:
– Простите великодушно…, буду крайне признателен…, приношу свои искренние извинения…
Словом, выходит, сияет, как редуктор после шлифовки. Одну книгу к себе прижимает другую мне суёт. А после чего мне как ключом на 46 по башке: НУ, ТЕПЕРЬ ПОШЛИ В КАССУ ЗАПЛАТИМ, а потом спокойно поговорим, обсудим.
Стою не понимаю, где я и в каком это я времени? Это что ж и не библиотека даже? В школе учебники бесплатно раздавали, если чего по программе надо – вон тебе библиотека, бери. Хошь читай, хошь пусть так полежит. Вот тебе срок на все про все. Тогда-то вернешь. А что б вот так? Вот они времена-то… Вот он капитализм…
Мы-то пионерами уж как старались, как старались. Все на сбор макулатуры! Макулатуру сдал, талон на что есть получил, новенькую книжку забрал, на полочку поставил. У всех мушкетеры и у тебя мушкетеры, все по-честному, все по-людски!
Ну, я, конечно, видел, как на базаре старики там или совсем уж до края дошедшие, тех же мушкетеров, сбыть желают. Или где при вокзале, чтоб пассажирам чего в дороге полистать было, ну так это понятно. А что б вот такой КНИЖНЫЙ магазин?!
Одноклассник-то еще в школе не только книги, но и стихи из библиотеки почитывать брал. Для него может это дело привычное. А мне? За книгу да платить?! Я ж и денег то взял, на все дома посчитал. Вот, твою мать, и попил пивка…
Да, думаю, огорчил ты меня, одноклассничек. Но это я так сначала подумал "огорчил", пока мне кассирша цену не назвала. Пивка! Да за такие деньги, после столько пива, я бы на все рекламы в сериале унитаз ополаскивать бегал бы. Так что "огорчил" это если ласково так, без злобы. А как тут без злобы? Гляжу я на одноклассничка, да тужусь вспомнить, может я ему чего в школе сделал, что он все эти тридцать лет помнил? А тут случай подвернулся, хоть так да отомстил? Иначе что ж он так, в костюме да при галстуке, мне обрадовался?
C другой стороны я ж его сам спросил, куда он, да сам же за ним и поперся. Нет, значит не со зла. А все ж я его не просил, что б он и мне брал! Может у меня такая уже есть? Да и не одна! Может я с тех времен, когда мода была, чтоб одна стенка под книги, так я все и храню! А туалетную бумагу за кровные покупаю. Ни одну книгу, ни на один рулон не променял.
Выменял, конечно, все. Мода на книги она ведь год два, а на туалетную бумагу когда ещё пройдет? Без нее можно, конечно, ежели кроме тех реклам, что тебе в ящик бросают, еще и соседские, тут же под ящиками брошенные, подбирать. Да только вдруг гости нежданно не гадано? Да, глядишь, кого и припрет? Некрасиво получится, не по-людски. Да и себя другой раз побаловать хочется. Рекламная-то бумага твердая, скользкая.
Они ж те, кто рекламу ту печатает, на заводах не работали, лозунгов не читали "Экономика должна быть экономной". Подсказать и разъяснить, что это и как, им некому. Что, если для начальства (специально запомнил) – материал надо использовать рационально и по назначению, а как сами понимаем – крути четыре болта, где нужно шесть, если хочешь, что б было чего домой нести.
Стою, так думаю и тут мне еще один подарок! Да неужто вон та мадам из нашей бухгалтерии? Это ж если заметит? В книжном, да с книгой?!
Вообще-то она женщина порядочная, понятливая, увидела б где пьяного из лужи пьющего, ни кто б и не узнал, ни кому б и не рассказала бы. Тоже мне новость. Если про всех да все такое рассказывать, так и работать будет некогда. Но вот что здесь увидела, даже она не удержалась бы.
Ну, а если б уж кто на работе узнал! Пол-литра на книгу променял?! Тут уж все и забыли бы про того студента, что у нас как-то летом подрабатывал.
Коробейник
Помните, когда коробейники по улицам, по квартирам, а то и по предприятиям разным со всякой хренью ходили, дураков выискивали? Воот. И к нам на работу один такой наведался.
У нас как раз обеденный перерыв. А лето, теплынь, мы все то, кому чего его баба наложила, а кто и сам себе намазал, значит, взяли и на травку что под забором.
Газетки расстелили. Жуём не спеша, потому как слова бережем, о политике, понятное дело, разговор ведем. К концу обеда конечно уже и разговор не разговор, а спор. И слова, как те патроны, на исходе. И уже рапспаляемся и уже в штыковую. Уж и всех *лядей, которых на время обеда в цеху оставили, на подмогу. И тут коробейник этот…
То ли от того, что мы в робах масляных, то ли от того что он опять же в очках да при галстуке, непонятно, но видно важность в себе какую почувствовал. Подходит к каждому, на травке сидящему, и так, с улыбочкой – не надо, сиди (а кому поевши вставать-то хочется? ни кто и думать не думает) А он все свое, к следующему "не надо сиди", да к тому же к каждому руку тянет. Мы уж переглядываться. Может милостыню просит? Так ведь вроде не в обносках, да и в руке ни шляпа не тарелка. Поднос не поднос? Вроде как плитка, какой у меня туалет обклееный. Доходит до студента нашего.
А студент наш у коробейника из руки плитку-то и взял. Взял. Повертел. Да коробейника и спрашивает:
– А что нового имеется? Тот обрадовался, даже на травку рядышком присел. Студент объедки свои схватить не успел, а коробейник уже задом по объедкам елозит, (видно правду говорят: иные жопой чуют) пристроился поудобнее, снимает с плеча сумку здоровенную! Молнию дернул, а там таких же плиток аж доверху. Видать не идет торговля, раз в сумке пустого места нету. Не берет народ. Неужто думает, среди нас дураков найдёт?
Студент наш их перебирает. Которую сразу на место кладёт, которую повертит. Коробейник от волнения очки то снимет, то опять нацепит, да все чего-то подсказать студенту норовит. Но студент, на то и студент, что чему-то уже обучен и коробейнику только:
– Да знаю… старье…. это фуфло… это и даром не надо….
Однако ж одну все ж выбрал. Крутил крутил, вертел вертел….Потом руку в карман и… достает ему денег, как раз на поллитра! А плитку эту запазуху. Коробейник счастливый!:
– Когда еще зайти?… Огромный выбор!.. Последние поступления!
Но студенту нашему неделю работать осталось, номер телефона у коробейника взял, тот и ушел.
А нам-то уже и интересно. Это ж за что студент (пусть деньгами, а все ж!) пол-литра вот так взял да и выложил? Я ему: – Показал бы, похвалился, чего там?
А он! Ишь, ты! Всегда скромным да вежливым прикидывался, а тут! Как эту хрень купил, тоже видно сразу важным себя почувствовал! И мне так вяло, не хотя, что-то на вроде "сидишь и сиди".
Тут грузчик, который обед не чаем запивал (хоть и из термоса) аж поперхнулся: – Ты, студент, только что на моих глазах пол-литра без особой жалости, вон тому. А за что? А ну дай, посмотрю!
Студент опять же лениво так, плитку из-за пазухи достал, но на грузчика не смотрит, а сам ее опять поглаживает, разглядывает, и опять так с неохотой (а грузчику ясно дело слышится: сквозь зубы цедит, падла!), что-то типа: "да… сиди, как сидел"
От таких слов грузчик даже обрадовался. У него ж после такого чаепития аллергия в кулаках, и тут вот оно – чесалово, да к тому ж и само просится!
Это ж какая удача! И политику вмешивать не надо, а то уж и сам понимает, не хорошо, сколько можно? То кому-то морду бил в защиту какой-то Пластелины что ли? А сегодня, ежели политика поменялась, придется и ему на другую сторону, потому что как это? С обеда на работу и без мордобоя?
Но до избиения дело не дошло, вовремя студент спохватился, плитку раскрыл (надо ж! коробкой оказалась) как-то так мудрено, как дамочка (или того хуже, как те двое из конструкторского – бог им судья) пальцы растопырил, да и достает, показывает. Оказывается СиДи, это так новомодные пластинки называются.