Глава V
"Она еще не может меня любить, - успокаивал себя Майор, - ведь она едва меня знает".
Однако эта непритязательная мысль не принесла облегчения.
Он быстро прошел по аллее к машине Провансаля, "какделаку" самого что ни на есть красного цвета с широкой хромированной полосой около пробки бензобака. Последняя модель, разумеется - с двенадцатью цилиндрами, расположенными дуплетом в виде клина; Майору больше нравилось, когда нечет.
В эту минуту на крыльце появился Провансаль де Сколопендр, он танцевал с Зизани. Сердце у Майора екнуло и застыло острием вверх. Так, но крайней мере, почудилось Майору.
Он проводил пару взглядом. Пластинка, что играла "Give me that bee in your trousers", остановилась. Тут же послышалась другая мелодия: "Holy pooh doodle dum dee do", и Антиох выполз на крыльцо пригласить Зизани. Та согласилась. Майор облегченно вздохнул, и сердце его снова забилось.
Оставшись на крыльце один, Сколопендр закурил и небрежной походкой спустился по ступенькам.
Он подошел к Майору, который все еще топтался около "какделака", и, воспылав к нему симпатией, весело предложил:
- Прокатимся? Испытаем машину?
- С удовольствием, - сказал Майор, скрывая за любезной улыбкой бушевавший в душе ад, где хозяйничала целая ватага чертей-жирондистов.
На проспекте Гамбетты, в трехстах метрах от Майорова дома, Провансаль по указанию Майора свернул направо. У Виль-д'Аврильской церкви он свернул уже налево и направился по Версальскому шоссе.
У ресторана папаши Отто Майор сделал Сколопендру знак остолбениться.
- Промочим горло, - предложил он. - Пиво тут классное.
Они облокотились о стойку бара.
- Кружку пива для месье, рюмку портвейна для меня! - заказал Майор.
- А пиво что, не будете? - немного удивился Сколопендр.
- Нет, - ответил Майор, - у меня после него суставы не гнутся.
Соврал. Суставы как раз гнулись, а нот нижние конечности у него начинали расти после пива как ненормальные.
Сколопендр выпил свое пиво.
- Еще! - заказал Майор.
- Но… - громко рыгнув, запротестовал Сколопендр.
- Извините, но я вас прошу, - сказал Майор. - Это такая мелочь.
Сколопендр одолел вторую кружку. Майор расплатился, и они вышли, снова сели в "какделак" и направились в сторону Версаля.
Они проехали этот город, еще хранивший в себе сильный специфический аромат, сохранившийся со времен короля Солнца, и двинулись к лесу Марли.
- Машина - зверь, - вежливо похвалил Майор.
- Да, - отозвался Провансаль, - вот только пописать бы…
Глава VI
Майор за рулем великолепного "какделака" самого что ни на есть красного цвета единым духом проскочил аллею своего сада и с непревзойденным мастерством затормозил у крыльца. Когда он уже вышел, машина подалась назад и врезалась в стену, продолжавшую парковую решетку, повредив лишь лаковое дерево - оно не до конца высохло, и лак слегка поцарапался.
Антиох встретил Майора на крыльце.
- Он не прочел главу V… - только и сказал Майор.
- Но ведь эта глава не считается, - возразил Антиох.
- И то верно, - согласился Майор. - Вот бедняга!
- Уж больно ты жалостливый, - заметил Антиох.
- Есть грех, - сказал Майор. - Но какой ужасный тип! Кретин сверхестественный! - (Твердый знак Майор не выговаривал.)
- Вот именно, - одобрил Антиох.
- А Зизани где? - спросил Майор.
- Пошла наводить марафет.
- Давно?
- С четверть часа. Я еле нашел иголку с ниткой, - посетовал Антиох.
- Какой ниткой? - рассеянно переспросил Майор.
- В тон ее трусикам.
- Нитка-то прочная? - забеспокоился Майор.
- Дурак я, что ли! - хмыкнул Антиох. - Вискоза. Когда намокнет, едва держится.
Глава VII
Веселье в гостиной Майора было в самом разгаре. Хозяин сего пригожего места в сопровождении Антиоха рванул к столу с напитками - в животе у него все ссохлось.
Он налил себе оранжада, выпил и отплюнул подальше проскользнувшую под язык косточку крафтфрута. Антиох сварганил себе сногсшибательный коктейль под названием "Железа макаки". Крепкий, вкусный, сильно отдававший чем-то постельным (по словам Эдит, которую хлебом не корми, дай понюхать какую-нибудь гадость).
Выпив, Антиох скользнул за спину Зизани, весело чирикавшей, как это принято называть, с подружкой. "Подружка, кстати, ничего", - подумал Майор, который про доставил своему сообщнику полную свободу действий с Зизани и теперь искал что-то вроде родственной души.
Проскользнув за спину Зизани, Антиох очень деликатно и самым естественным образом облапал ей грудь, поцеловал в левый висок и пригласил танцевать.
Она высвободилась и последовала за ним на середину комнаты. Антиох прижал ее к себе, скрывая за плиссированной шотландской юбкой белокурой малютки часть своего силуэта от пояса до колен. Затем он поддался ритму мелодии "Cham, Jonah and Joe Louis playing Monopoly tonight", чьи гармонические аккорды неумолимо завладевали танцующими.
Майор пригласил подружку Зизани и за шесть танцев подряд вконец се ухайдакал, расспрашивая о предках Зизани, о ее вкусах, о том, как часто она бывает в компаниях, о ее детстве и так далее, и тому подобное.
Вдруг у ворот зазвонил колокольчик, и Майор, сунувшись к двери, издали узнал приметную фигуру Корнеля Лепренса, соседа, которого он тоже пригласил на вечеринку. Корнель, чье жилище возвышалось в двадцати метрах от дома Майора, всегда приходил последним, ведь ему, живущему рядом, незачем было спешить, дабы прийти вовремя. Поэтому он и опаздывал.
Глава VIII
Корнеля периодически отягощала борода, со скоростью роста которой могла соперничать лишь быстрота, с какой он каждые шесть месяцев принимал решение без предупреждения и скрепя сердце ею пожертвовать.
На Корнеле был темно-синий костюм, желтые туфли с обалденно узкими мысами и длиннющие волосы, которые он предусмотрительно мыл накануне.
Корнель обладал многочисленными талантами, знал толк в рифмоплетении, теннисно-ракетном деле, пень-понге, матьперематике, мордапьяно и куче других вещей, но таланты свои серьезно не развивал. Он не переносил собак, не переносил желтухи, чернухи и других подобных болезней, на которые ополчался с довольно неприятным пристрастием.
Особенно он терпеть не мог Майорова макинтоша.
Повстречавшись с ним на повороте аллеи, Корнель с отвращением отошел в сторону.
Возмущенно зашипев, макинтош удалился.
Девицы, как одна, признавали, что Корнель был бы очаровашкой, если бы ухаживал за своей роскошной бородой, предупреждал за неделю, что ее подстрижет, и не выглядел бы вывалявшимся в навозе всякий раз, когда носил костюм более двух дней. Этот чертов Корнель и впрямь не шибко обращал внимание на свой туалет.
Итак, Корнель вошел и пожал Майору руку особливым манером: большой палец против большого, указательный тянет за указательный, оба придаточных согнуты в крючок под прямым углом к большому, а руки выверенным движением одновременно поднимаются.
Корнель пожал руку также и Антиоху, и тот промолвил:
- Наконец-то, Корнель! А где ваша борода?
- Я ее сбрил сегодня утром, - ответил Корнель. - Ощущение ужасное.
- Это из-за Жанины? - полюбопытствовал Антиох.
- Ну, разумеется, - проскрипел Корнель, изображая улыбку.
И тут же, повернувшись к Антиоху спиной, он потопал к Жанине, которая как раз собиралась спереть "Palookas in the milk", один из последних дисков Боба Гросс-Би, недавно купленный Антиохом. Она не видела, как подошел Корнель, и, когда тот грубо ткнул пальцем в ее пухлое правое плечо, вздрогнула и с затравленным видом отправилась с ним танцевать. Ей было жаль пластинки.
Время от времени Корнель, кружась, падал штопором, если можно так выразиться, назад на пятки, наклоняя тело на семьдесят пять градусов к горизонтали. Каким-то чудом, опрокидываясь навзничь, он все же сохранял равновесие, при этом носки его ботинок целились в небеса, а партнерша почтительно удерживалась на почтительном расстоянии. Он почти не продвигался вперед, а чтобы приблизиться к даме, тянул ее к себе, как пьяница - спасительный фонарный столб. Раз за разом он сбивал с ног очередную неосторожную пару, и через какие-нибудь десять минут ему безраздельно принадлежала вся середина зала.
В перерывах между танцами Лепренс подражал крику ведьмедя или принимал одиннадцатую часть стакана разбавленного спирта, чтобы не опьянеть слишком быстро.
Майор по-прежнему танцевал с подружкой Зизани, меж тем как Антиох исчез в смежном с танцевальным залом укромном сексодромчике, куда сваливали верхнюю одежду.
Исчез, понятное дело, вместе с Зизани.