28. Колосенцев Гавриил Стефанович, русский, 1917 г. р., образование начальное, рабочий завода им. Фрунзе. Член КПСС с 1942 года.
12 июля 1965 года при отцепке платформы от локомотива т. Колосенцев небрежно установил "башмак" под колеса платформы, в результате платформа двинулась и придавила охранницу, которая скончалась в больнице.
Тов. Колосенцев отстранен от работы и осужден на 3 года условно Выборгским районным судом.
По работе характеризуется исключительно с положительной стороны. В жизни партийной организации участвует, выполняя отдельные поручения.
Правильно оценив свой поступок, т. Колосенцев обещал честным трудом оправдать доверие товарищей.
За халатное отношение к служебным обязанностям и неискренность при проведении предварительного расследования - выговор с занесением в учетную карточку.
31. Рахмаров Константин Сергеевич, русский, 1901 года рождения, пенсионер. Член КПСС с 1921 года.
Изменить формулировку записи в 21 пункте учетной карточки, записать ее в следующей редакции:
"В период с 1925 по февраль 1926 года, в бытность слушателем Ленинградского Военно-морского инженерного училища им. Дзержинского, допускал колебания от генеральной линии партии. В декабре 1925 года на партийном собрании ячейки чугунолитейного цеха Балтзавода воздержался от голосования резолюции, осуждающей поведение ленинградской делегации на XIV съезде партии.
После XIV съезда партии отклонений от линии партии не допускал".
Накануне заветного дня мы приуныли. Откуда-то набежал холод, пошел мокрый снег, но, как бывает в апреле, на следующий день выглянуло солнце, все высушило, и хотя деревья стояли неопушившиеся, не оделись зеленью ни кусты, ни трава, но главное, было сухо и чисто. К вечеру по проспекту легкий ветерок перегонял пыль.
В семь вечера колонны завода "Светлана" и завода им. Энгельса должны были слиться у райкома с трамвайщиками и кондитерщиками.
Половина седьмого… без четверти… я не удержался и двинулся в сторону "Ланской", им навстречу. Так получилось, что я стоял на том самом месте, где в январе меня осенила счастливая мысль, и вот теперь на этом самом месте я услыхал надвигающиеся звуки еще невидимого большого барабана. Тугая кожа сдерживала звук, а он рвался на волю, казался больше самого себя, и с каждым шагом еще невидимой колонны он становился все ясней и ясней, казалось, вот-вот он вырвется из барабана и станет видим!
Идут.
Идут!
Идут!!
Они еще только подходили со стороны проспекта Энгельса к богадельне Новосильцевой, к хлебозаводу Максима Горького, а уже над пологим взгорком показались алые верхушки флагов, полотнища транспарантов. Они вырастали словно из-под земли, они раздвигали сошедшуюся над ними твердь, вырастали на глазах… И вот на трамвайных путях, посередине проспекта, на вершине взгорка разом показалась первая шеренга с первым транспарантом, текст которого готовил и утверждал я: "Мы идем встречать Ленина!"
Чувствуя, что опаздывают, первая шеренга бросилась бегом вниз по отлогому склону. Натянувшийся парусом транспарант, как невод, наполнился весенним воздухом, казалось, демонстранты хотят огромным красным сачком поймать что-то неуловимое, разлитое в весеннем воздухе.
Волна за волной, со смехом, с криками, неудержимой лавой шеренга за шеренгой скатывались вниз к перекрестку.
Колонна получилась внушительная, народ был исключительно молодой, множество девчат в красных косынках, ребят по большей части в тужурках и картузах, а если и в пальто, то под ремнем. Многие были в сапогах, хотя питерские-то заводские рабочие как раз сапог не носили, это деревенщина спешила обзавестись сапогами. В цехе сапоги ни к чему, да и стружка раскаленная может попасть. Опасно.
Я узнавал солдатские шинели и папахи времен первой мировой войны, завезенные с ленфильмовских складов под мои гарантийные письма. "Солдаты", хотя и без оружия, прекрасными историческими штрихами дополняли общую картину.
Уже за железнодорожным мостом расстроившиеся в беге ряды выровнялись, оркестр ударил во всю мощь, и грянула песня, оборвавшаяся где-то около Новороссийской улицы:
Ты не думай, что я невнимательный
И цветы не бросаю к ногам,
Я тебе в этот день замечательный
Свое верное сердце отдам…
Движение было снято, и колонна текла, широко развернувшись во всю ширину проспекта, удивляя прохожих старинной вязью названий заводов и лозунгов на кумаче: "Заводъ Я. М. Айваза", "Светлана", "Ландринъ", "Сампсониевская бумагопрядильная мануфактура", "Л. М. Эриксонъ", "Невская ниточная мануфактура", "Новый Леснеръ", "Людвигъ Нобель"…
Неторопливой поступью, разрастаясь, взрываясь в разных концах песнями, к восьми часам вечера колонна вышла на набережную Невы, повернула налево и двинулась вдоль бесконечных корпусов Военно-медицинской академии в сторону обретавшего новый облик Литейного моста с тем, чтобы разлиться на необъятной площади перед Финляндским вокзалом.
Да вот разлиться-то и не пришлось.
Проект
(Строго секретно)
О ходе подготовки Ленинградского отделения
Союза писателей РСФСР к 50-летию Великого Октября
Слушали: доклад первого секретаря ЛО СП РСФСР М. А. Дудина.
Постановили: писатели все еще слабо участвуют в подготовке новых пьес для ленинградских театров.
Ослабили творческую работу поэты-песенники. Недостаточно места в песенном творчестве занимают произведения гражданского звучания.
Читатели не получают крупных произведений о нашем современнике.
Серьезные упущения имеются в воспитательной работе с молодежью, с молодыми писателями, что привело к срывам в поведении некоторых из них, к появлению отдельных ошибочных произведений (тт. Марамзин, Уфлянд, Бродский, Кушнер, Попов В. и др.).
Принять меры к своевременному поступлению рукописей и тщательной редактуре новых значительных произведений, достойных великой даты.
Я пристрастен, я не могу быть объективен, но колонна, излучая пусть наивный, но трогательный, чистый магнетизм, притягивала к себе людей. В этот прозрачный апрельский вечер под светящимся бескрайним небом люди, заслышавшие в неурочный час звуки праздничных оркестров, легко заражались энтузиазмом демонстрантов.
Разъединяет чувство ответственности, а соединяет чувство радости.
Движение в колонне обладает совершенно особой привлекательностью, оно освобождает от мелких сомнений, от незащищенности, от навязчивых мыслей, сообщает уверенность и освежает душу.
Вот из парадной дома сорок четыре, на углу Смолячкова, выскочил длинный малый в кепке и бобриковом пальто.
- Куда собрались, девчата?
- До Ленину… Будемо потяг устречать, - певуче под общий хохот сообщила шедшая с краю, то ли в роли представительницы Украины, то ли действительно украинка.
- Девочки, а вам одним не страшно? - поинтересовался, пристраиваясь к шеренге. Но хитрость не имела успеха.
- Товарищ, вы же видите, у нас колонна, - к нему подошел паренек в кожаной вытертой куртке с красной повязкой на рукаве.
- Так и я в колонну! Тесней ряды, товарищи девочки!
- Вы посмотрите на себя, в каком вы виде! - сказал ответственный в кожанке, окинув лезущего в попутчики уничтожающим взглядом.
- Вид у вас, товарищ, не революцьонный, - сказала девушка в перепоясанном ремнем стареньком пальто, и снова грянул смех.
Странной ревностью была поражена эта толпа, не желавшая делиться радостью предстоящего свидания.
- Не отставать! Не отставать! - подгонял ответственный.
Бобриковый в кепке попробовал втиснуться в колонну завода "Компрессоръ", но и оттуда вежливо попросили. Дальше шли кондитерщицы с "Ландрина".
- Девочки, куда же вы?!
- На свидание!
Они действительно шли на свидание, тайну которого не хотели открывать и самим себе, благо в толпе лучше всего прятать свои чувства. Смехом и беззаботным щебетом они готовы были все обратить в игру, если вдруг всерьез ничего не получится.
Молодой человек пошел рядом, потом быстро "по-ленински" заломил кепку, поднял воротник, втянул голову в плечи и объявил:
- Я прирожденный эсер и меньшевик, направлен решением ЦК сбить вас с генеральной линии…
- О! такие нам нужны!
- Слушай, эсер, а у тебя еще кадета знакомого нету?
Его втянули в шеренгу, тут же вручили древко от транспаранта "Мы вспоминаем 1917 год" и затянули "Рябину кудрявую" прямо с припева.
И главным чувством, светившимся в большинстве лиц, было ощущение веселых последствий затеянного похода.
Солнце убралось, но недалеко, наверное, ему тоже было интересно взглянуть хоть одним глазком на возвращающегося из непроглядной дали вождя, вот оно и спряталось только за край горизонта, чтобы в любую минуту высунуться обратно.
Странный был вечер, странным было и бесцветное светлое небо, на котором то здесь, то там стали вдруг вспыхивать звезды.
За Невой, над Летним садом воссияла белым пышущим светом большущая сгорающая от любопытства звезда.
А в самом начале улицы Лебедева, рядом с глухой стеной Артиллерийской академии, ждал своего часа обшитый красной материей броневик "Врагъ капитала", раза в полтора больше натурального.
- Будет дело! - словно старому знакомому, подмигивали броневичку демонстранты.
В начале девятого, еще засветло, колонны заполнили примыкающие к площади переулки и набережную вдоль Невы.
Толпа волновалась во всех направлениях, вспыхивала смехом и выразительными восклицаниями завзятых шутников, помогавших волнующимся перед исполнением нетвердо выученной роли преодолеть смущение и робость.