- Уиски зо лдом, - заказал Шем Макнамара на американский манер. Хогга он не узнал. Открыв мясистые губы, чтоб выпить, дыхнул каким-то зубным полосканием. Хогг вспомнил давний обед, устроенный для него самого, когда он в качестве Эндерби получал за стихи Золотую медаль Гудбая. Тогда Шем Макнамара был очень беден, всегда готов поесть на дармовщину, тихонько посмеиваясь над успехом собрата-поэта. Вместо дорогого полоскания он тогда ошеломляюще (ибо ни на одном банкете из-за известного лукового аромата не подается лук) дышал на Хогга-Эндерби луком.
- Лук, - молвил Хогг. На него изумленно нахмурились. - Луковый коктейль, - предложил он. Хорошо, только что выдумал. Шем Макнамара сильнее нахмурился. Что такое там в голосе, сказавшем "лук"? Он никакого лука не ест.
Начали прибывать гости. Безобразных, очень худых и долговязых девушек с костлявыми коленками напоказ Хогг счел фотомоделями или чем-то еще. Нагрузил для них подносы специальным коктейлем, наказав официантам называть его "Крусифайер". Кажется, он не причинял никакого вреда девушкам; они и есть богохульные сучки. Некоторые из молодых людей, литераторов с виду, заказывали очень сложные напитки, которые заново надо было готовить. Хогг чертыхался под своим париком, пока один молодой человек стоял у него над душой у стойки, тогда как некий экзотический нонсенс, именуемый Папой Доком, тягостно смешивал ром, лимонный сок, вермут, табаско (две капли), размешивая петушиным пером.
- Перо, - буркнул Хогг, - куриное. Большая разница? - Замаячил мрачный мистер Холден. Вошли какие-то очень важные нью-йоркские евреи, каждый огладил кое-каких моделей, как бы придав им тем самым определенный объем. Сильное впечатление производил чрезвычайно нахальный негр в национальном костюме, для которого Хогг приготовил большую порцию "Крусифайера", хотя негр спросил простого молока, за которым пришлось послать вниз, а потом просто понес с собой принесенное молоко, даже не пригубив, словно показывая, что он не совсем против белого. Фотографы стреляли вспышками из противоположных углов, как на маленькой войне, а средь гостей, услыхал Хогг от Джона, присутствовали крупнейшие мастера фотоискусства, впрочем не практиковавшие в данный момент.
"Крусифайер", к досаде Хогга, пользовался популярностью. Атрофия вкусовых ощущений, анестезия слизистой оболочки желудка или еще что-нибудь. Он изготовил более тошнотворный вариант - виски с британским вином типа портвейна, разбавленные теплой водой из-под крана, - который также получил неплохую оценку. Название, вот в чем дело: маленькая и неподкупная поэтическая победа. Вдруг, когда Хогг дулся на собственное отражение в виде кислой лепешки, потея под крашеным шерстяным париком в американские мартини, наливаемые из бутылки с джином, раздалось почтительное шиканье. Прибыл премьер-министр. Это был самоуверенный человечек в мешковатом костюме, который свидетельствовал, что он прямо с работы, легко сходится с каждым и полон приятных сюрпризов. Хогг упрашивал Джона-испанца непременно подать ему "Крусифайер", но премьер-министр заказал апельсиновый сок. Хогг радостно налил дешевой кислятины. Потом взялся за партию коктейлей с шампанским для компании изысканной молодежи, усмехавшейся над его париком, сам жаждя кружки мачехиного очень крепкого чаю. Кругом шла веселая громкая болтовня, слышались смешки (словно дело шло прямо к соблазну без перерыва на обед); из-под этого шума поперла чудовищная псевдомузыка, сравнялась с уровнем звучания, превысила и поглотила. Это была фанфара. Радостные крики. Явились, наконец, почетные гости, встреченные на пороге объятиями и обожанием. Хогг бросил коктейли, чтобы как следует на них взглянуть.
По его мнению, почти невозможно представить себе четырех подряд юношей с такой жуткой внешностью. Хогг узнал вожака, Йода Крузи, удостоенного наибольших почестей за многочисленные успехи, который принимал их как должное, с глупой ухмылкой на обвисших губах, слишком крупных, чтоб с ними справляться как следует, и действительно обладавших некой сюрреалистической автономией. Трое других вульгарно держались как дома, радостно тыкали друг друга кулаками, потом устроили вокруг премьер-министра нечто вроде боя роз. Трудившиеся фотографы полыхали и полыхали, издавая резкое эпидемическое чихание. При четверке Хогг теперь заметил священнослужителя. Маленький, старый, живой, он чамкал и чамкал, кивал всем и вся, потом подошел к стойке Хогга, схематично наметив общее благословение. И сказал, кивая:
- Если в горячительной армии, выстроившейся на ваших полках, имеется такая штука, как "Пауэр", я бы выпил двойной "Пауэр". И обременю вас просьбой о стакане чистой воды.
Хогг оглядел небольшой запас ирландского виски.
- "Мик Салливен" подойдет?
- Ах, ну, хорошо, попробую. Такое большое у вас заведение, а дьявол не благословил его капелькой "Пауэра".
- Если желаете заменить чем-нибудь, - предложил Хогг, - есть особый коктейль, составленный мной в честь события. Называется "Крусифайер". - И сразу понял, что это прозвучало намеренным оскорблением одежд клиента. - Знаю, богохульство, - признал он. - Приношу извинения. Но считаю название подходящим. Я имею в виду, в честь четверки. То есть почетных гостей. - И добавил: - Отец.
- Ну что ж, не следует ли нам всем держаться своего призвания и не выходить за рамки, вынося суждения о том, что вовсе не относится к нашей собственной сфере? Может быть, вы позволите мне, капеллану вот этих ребят, остаться истинным и квалифицированным судьей о богохульстве и не богохульстве? - Говоря, он с ирландской нервозностью рыскал повсюду взором. Послышалось, как кого-то стошнило в углу, женщину, судя по высокому тону отрыжки. Хогг продемонстрировал и быстро прихлопнул минимальное удовлетворение. Капеллан заметил. - Рады телесной слабости какой-то несчастной бедняжки с чувствительным и, возможно, постившимся с утра желудком?
Послышалось, как премьер-министр сказал:
- Ничего, пока никто не винит в этом правительство. - Раздался обязательный смех, впрочем, некий в одиночку стоявший у стойки мужчина серьезно кивнул. У него, как у "Грузи-друзи", были очень длинные волосы, казавшиеся, однако, потрепанными, как парик Хогга. Костюм не новый, с оттопыренными боковыми карманами. Капеллан налил себе еще виски из бутылки. Йод Крузи с другим членом группы, гогочущим юнцом с очень белыми вставными зубами, двинулись к стойке с бокалами последнего варианта "Крусифайера", с удовольствием замеченными Хоггом. Йод Крузи обратился к нему:
- Батя, у тебя тут чего? - Прежде чем Хогг сумел выдумать уклончивый ответ, Йод Крузи прикинулся удивленным и чрезмерно обрадованным внезапной встречей с молодым человеком с поношенной гривой и оттопыренными карманами. Изобразил широкую ухмылку с пластиночного конверта, обнял его руками, худобу которых нисколько не скрывал покрой куртки из сержа, и провозгласил:
- Джед Фут. Старина Джед, как всегда. Молоток, что подвалил, парень. - Джед Фут с закрытым ртом улыбнулся щеками. Хогг не мог вспомнить, из одного ли алфавита "джед" и "йод". - Гляньте, кто тут, отец, - сказал Йод Крузи капеллану. - Прям как в старые времена. Классное было времечко, - напомнил он Джеду Футу. - Жалко, ты навернулся. Просчитался, как говорят. Точно? - щекасто обратился он к Хоггу.
- Мементо мори, - с поэтической проницательностью молвил Хогг. Капеллан мрачно пошамкал над этим, прежде чем принять еще виски, словно Хогг перед ним обнаружил свою антинародную сущность.
- Ты свои мементо получил, - сказал Джед Фут Йоду Крузи. - Песни. Жалко, я никогда не учился музыку писать.
- Каждый за себя кумекает, - сказал Йод Крузи. - Ты говорил, группам крышка. Где катал, в Западной Австралии? Жуть смертная, знаю. Колли, Мерредин, Буллфинч. Здорово они тебя ухайдакали, парень. Вижу.
- В клубах работал. В клубах хорошо.
- Еще выпейте, - предложил Хогг Йоду Крузи. - Большую порцию. Называется "Крусифайер".
- Чего я хочу, - отказался Йод Крузи, - так это пошамать. Тут уже ее лордство?
- Она прибудет последней, - объяснил капеллан. - Привилегия леди. У вас, - обратился он к Хоггу, - лицо человека, давно не стоявшего пред алтарем. Лицо католика, сказал я себе, как только хлопнул на него глазами, весьма виноватое, а также хитрое, ибо вы в присутствии служителя вашей Церкви дерзко рассуждаете о богохульстве, тогда как много лет отделяет вас от Святого причастия.
- Ну-ка, слушайте, - сказал Хогг. Вокруг Йода Крузи и его сообщников крутились зубастые обожатели, а Джед Фут в одиночестве пил горький джин. - Вы, - сказал Хогг, - со своей чертовой экуменической белибердой.
- И вы смеете перед лицом настоятеля своей Церкви демонстрировать постыдное отступничество, плевать ядом на священные предписания самого Пресвятого Отца? - Он принял еще виски и добавил: - Снова обременю вас просьбой о стакане чистой воды.