* * *
Мне жаль индустриальных городов.
Мне дорого их мрачное величье.
Все любят старый псевдопольский Львов,
Эпоху постмодерна и двуличья
Что им бетонный позабытый храм?
Конструкторов забытых древний бункер?
Они зеленый курят фимиам
Экологам ню-эйджа. Что им Юнгер?
Их заменил фольклорный хуторок
Эпоху серпов, молотов и свастик,
Сменил мещанский маленький мирок,
Где гипермаркет - храм. И всюду - пластик.
Но завершим ли мы столь долгий пост
Пластмассовый мир Generation lost?
Придёт ли снова эра Эхнатона?
Реакторов? И стали, и бетона?
* * *
Янычар забывает заветный язык.
У него, кроме лука и сабли -
ничего; он к походам и битвам привык,
а сыновние чувства ослабли.
Он не знает, где дом у него, где родня,
и в какой стороне его корни.
Он садится верхом на лихого коня
И бросается, как с колокольни.
Как он смел! Но способен без боли предать
чистоту сокровенных понятий;
А того, кто забыл свою землю и мать,
побеждает любой неприятель.
* * *
Горизонт - гривастый ящер -
девятнадцать терриконов;
настоящий чёрный ящик,
заповедник для драконов
Отданный на поруганье
отдыхает на плотине,
вызывает содроганье
в затаившейся равнине.
Ждущий каждое мгновенье -
оглушающего взрыва;
каждое прикосновенье,
как падение с обрыва
Погружающийся в звуки
неразгаданного бреда,
он лежит, раскинув руки,
с головой ушедший в лето...
Александр Сигида–младший (Краснодон)
* * *
Как на полотнах Бориса Вальехо
Тогда мне кряж явился ледяной.
Он был реален, как руины Р`льеха,
Нагромождённый расою иной.
Те города, где корпуса Азота
Потомкам Древних предстоит вернуть,
Где терриконы - конусы Юггота,
Где воды рек несут живую ртуть,
Где душные объятия Антанты,
Змеиная петля её блокад,
Где выродки, проклятые мутанты,
Штурмуют вновь индустриальный ад,
Сгорают заживо в заброшенной промзоне
Запретных, но изысканных утех,
Как сталкеры. В броне, комбинезоне,
С обложек фантастических Вальех.
Археология
Ночи настали тогда хулиганские,
Пряжка с орлом посредине ремня,
Ночи хрустальные, ночи луганские,
Помнишь ли, юная дева, меня?
Там, в маргиналиях Ост-Европы,
Ночью вершилась звёздная месть,
Проводы утром - и автостопом
Машину ловить в Molly-Dog-War-Dei-sk.
Бездны ночной антрацитовый полог
В сердце углеводородной тьмы.
Глубже копай, чёрный археолог,
С каждым штыком всё ближе мы
В бомбоубежищах бывшей штази,
Лугалавкрафтовых катакомб,
Где завязались опасные связи,
Трепет и страх Амели Нотомб...
Les libertins
Пропахший дымом из мортиры
И не остыв от алых губ,
Из непротопленной квартиры
Я еду в якобинский клуб.
Уже расстреляна Сорбонна,
Где я был брат масонских лож,
Уже последнего Бурбона
Жизнь оборвал в Париже нож.
Среди кровавых наваждений,
Сражений и живых картин,
Среди салонных наслаждений
Ты - не последний либертин.
Пришла нужда, и ты с охотой
Бросаешь всё, и налегке,
Со свеженабранной пехотой
Уходишь в белом парике.
Кто обретает благосклонность
Сентиментальных алых уст,
Мне нужно соблюсти законность -
Исполнить, что сказал Сен-Жюст.
Прощай, любимая химера
Сражений и живых картин,
Ведь во владеньях Люцифера
Ты - не последний либертин.
Воскресение, 20 апреля
Отдавая треть зарплаты
За билеты в Опера,
Жил и умер в сорок пятом
Парень с нашего двора.
Заратустру кинул в ранец,
Сала шмат, и марш на фронт.
Не австриец, но германец,
Он ушёл за горизонт.
"Если смерти - то мгновенной, -
Молвил, хлопнув по плечу. -
Передай открытку в Вене
Пану Андруховичу".
И в двадцатое апреля,
В день воскресный и сырой
Ты - наследник Титурэля,
Романтический герой
А кулич пасхальный, пышный
Поделили в Сен–Жермен...
...Остаются только вишни,
Только Кальман и Кармен.
Овод
Он свою потребует долю.
"Я таких наглецов люблю.
Перемалываю, неволю,
Вечным пламенем револю".
Ты работаешь, словно робот,
Поражённый в правах илот.
Революция - это повод.
Видишь овода ли полёт?
Обожаемый, как Феличе,
В окружении смуглых Рит,
Он был революциферичен.
От отцовской любви - сгорит.
Черноглазые карбонарии.
Тлеют чёрных глаз угольки.
Мы, на севере - как бы арии.
Но поступки наши - мелки.
Пусть на каторге станешь сед,
Обезглавишь хоть сто царей -
Здесь в почёте лишь домосед.
Из премудрых. Из пескарей.
...Приходят они, и бледны, и смуглы.
Они - как Феличе Риварес.
Обличье их скрыто завесой из мглы.
Их зов - мене, текел и фарес.
Владимир Скобцов (Донецк)
Братишка
Зарыт своими,
Забыт страной,
Забыто имя,
Лишь позывной.
Судьбы случился
Бараний рог,
Кто мог, скрутился,
А он не смог.
Ни прыгать с пирса,
Ни жечь причал,
Кто изловчился,
А он не стал.
Те, кто пожиже,
Шептали: "лох", -
Уже в Париже,
А он не смог.
Крысиным ором:
- Твоя ль беда? -
Кричали хором,
А он сюда.
Мать похоронки
Не ждёт, сынок,
Иди сторонкой.
А он не смог.
Ни за медали,
Ни за пятак -
Ему не дали
Вы их и так.
В полнеба пламя,
В полвека смог.
Кто выжил - с нами,
А он не смог.
На место пусто,
В Уставе тёрт,
В каптёрку пустит
Сверхсрочник Пётр.
Дадут бельишко
И скажет Бог:
- Привет, братишка!
Я б так не смог.
Тысяча дней войны
Бог не мой и не мой вождь,
Вышиванки в крови вязь,
И в умишке его ложь,
И в душонке его грязь.
Я в гортани его кость,
Я его головы боль,
Я, как он, на земле гость,
Я, как он, для небес ноль.
Но пока пядь земли, горсть,
Есть донецкой, я не голь,
Он в задаче моей гвоздь,
Умножаемый на ноль.
Мир театр, а Донбасс тир,
И мишенями в нём мы.
Где-то есть, говорят, мир,
На него посмотреть бы.
Небесный огонь
Жизнь горазда бить баклуши,
Смерть, как водится, шустра.
Мёрзнут пальцы, стынут души
У Вселенского костра.
Скрежет с грохотом послушай
И отпустятся грехи.
Чёрту в лапы, Богу в уши
То молитвы, то стихи.
Украинской пуле-дуре,
Злой надежде вопреки,
Давай выпьем и прикурим
От дымящейся строки.
Сверху кто-то вёсла сушит,
Снизу лязгает броня,
Греют крылья наши души
У небесного огня.
Сепаратистская застольная
Душа мотается,
Пока не кончится
И сердце мается,
И выпить хочется.
Пока тверда рука,
Спирт неразбавленный
Пьём, от надежд пока
Не мы избавлены.
Дорогою судьбы,
Об пол горошины,
Летим, как будто бы
Никем не брошены.
Марс всходит кумачом,
Как пролетарии,
Нам это нипочём,
Не в планетарии.
На небесах уют,
Землёю проклятых,
Там с нами вместе пьют,
Войною проткнуты,
По пунктам, в сумме ли
За то, что есть она,
За то, что умерли
За то, что Родина.
Донецкая юность
Эх, кабы знал заранее,
Соломки б подстелил!
Мне снится утро раннее,
На пальцах след чернил...
Пиратство радиоузла,
Шуршание иглы,
Магнитофоны "Яуза",
Высоцкий и Битлы...
И повзрослеть старания,
И первый сабантуй,
И первое свидание,
И первый поцелуй...
Там счастье не разменяно,
Там ещё ярок свет,
Там нет детей расстрелянных,
Там Украины нет.