– Итак, некая девица, назовём её Клава К., ездила домой от метро "Университет" на сорок седьмой маршрутке. Она останавливается у того выхода, который из центра зала. Каждый вечер садилась она в дребезжащую "Газель", которая за тридцать целковых везла её до дома на улице Винницкой. Обычно происходило это часов в девять – девять тридцать, но как-то раз Клава припозднилась и вышла из метро сильно за полночь. Маршрутки, ясное дело, уже не ходили, поэтому она решила взять мотор. Подошла к тому месту, где днём обычно стоят бомбилы, и протянула руку в привычном жесте. Стоять ей пришлось довольно долго – как назло, ни одна сволочь не останавливалась. Клава засобиралась идти пешком, но увидела, что к ней из левого ряда перестраивается "Газель" без номера, но с надписью "М. Проспект Вернадского – Востряковское кладбище". Когда Клава сообразила, что Востряковское кладбище, в общем-то, ей по пути, "Газель" уже стояла напротив.
"Девушка, вы едете? – спросило лицо славянской национальности, находящееся за рулём, – как раз одно место есть". "Мне до улицы Винницкой, – сказала Клава, – довезёте?" – "Довезём, – ответило лицо славянской национальности, – садитесь!"
В маршрутке действительно оставалось одно место в самом конце. Клава ловко протиснулась между разномастными коленками и аккуратно воткнула попу в продавленное кресло. Мелочи у неё, как обычно, не нашлось, поэтому она протянула парню в плеере мятый синий полтинник.
"Передайте, пожалуйста", – сказала она, но тот даже не посмотрел в её сторону, взял полтинник и молча передал дальше. Через минуту Клаве вернулась сдача – два "золотых". Клава аккуратно уложила их в кошелёк и стала смотреть в окно, за которым проплывала эффектно подсвеченная высотка МГУ.
На перекрёстке Ломоносовского и Мичуринского проспектов, там, где сейчас всё перерыто, из-за спинки водительского сидения появилась голова водителя, которая с театральным трагизмом заявила: "Кто-то не заплатил". Пассажиры, как по команде, стали перекидываться вопросительно-недоумевающими взглядами, в которых читалось: "Я-то заплатил, а ты?"
Загорелся зелёный, голова исчезла, и все решили, что конфликт не будет иметь продолжения, но на следующем светофоре она вновь появилась между сиденьями.
"Ну что, платить будем?" – заявила голова сурово и требовательно. Все поняли, что теперь разборок не избежать. Первой рванула бабка в платке: "Я через женщину сто рублей передавала!" – крикнула она так громко и так мерзко, как могут только бабки в платках. Крупная дама с "химией", через которую та якобы передала деньги, повернулась к ней и унижающим баском произнесла: "Не орите вы так, без вас голова раскалывается!" В ответ бабка заорала ещё громче. Тут в спор вмешался мужчина в спортивном костюме, который сидел напротив Клавы, но довольно быстро замолк.
Клава подумала, что к ней-то точно вопросов быть не должно, поскольку она зашла последней, и все видели, как она платила. Но не тут-то было. Бабка нашла её взглядом и каркнула: "А вы, женщина, за проезд передали? Передали вы за проезд, или нет? Я вас спрашиваю!" – "Передавала!" – разозлившись на "женщину", громко и нагло ответила Клава. – "Что-то не видала!" – сузив глаза в щёлочки, затрясла головой бабка. Клава хотела что-то сказать в своё оправдание, но та набросилась на кого-то другого. Через минуту орала вся маршрутка. Понять что-то в гвалте было совершенно невозможно. Один парень с плеером оставался в стороне от балагана: молча внимал музыке, чуть покачивая головой.
"Наверное, он не заплатил", – подумала Клава и даже хотела его об этом спросить, но вовремя заметила мелькнувшую за окном яркую вывеску круглосуточной аптеки "Ригла". "На остановке остановите!" – крикнула она водителю и стала пробираться к выходу.
Чем там всё закончилось, Клава так и не узнала. Она вышла на своей остановке и дворами потрусила домой…
Нина сделала небольшую паузу, чтобы закурить и приложиться к чаю. Марина и все остальные не произнесли ни слова, пока она не поставила чашку на блюдце и не пустила в бахрому абажура аккуратную струю дыма. Марина оторвала взгляд от рассказчицы и с удивлением обнаружила у своей чашки целых три обёртки от конфет.
"Вот это да, – подумала она, – это когда же я успела?"
– Прошло три месяца, – продолжила Нина, – и нашей Клаве снова пришлось поздно возвращаться домой. Она снова вышла из метро за полночь и стала ловить тачку до дома на остановке маршрутки.
Примерно без четверти час Клава увидела ту самую "Газель", которая, как и в прошлый раз, перестраивалась из левого ряда. Ошибиться было невозможно: табличка с надписью "М. Проспект Вернадского – Востряковское кладбище" здорово въелась в Клавину память.
Не дожидаясь приглашения, Клава с радостным видом залезла в маршрутку, пробралась в самый конец салона, где уселась на единственное свободное место. Пока она копалась в кошельке, маршрутка успела вернуться в левый ряд и повернуть на Ломоносовский проспект.
"Передайте, пожалуйста", – сказала Клава, потягивая соседу три жёлтые монетки. Сосед – парень в плеере – не глядя на Клаву, взял деньги и передал дальше. Клава только тогда сообразила, что рядом с ней сидит тот же самый парень, что и тогда.
"Бывают же совпадения", – подумала Клава, пытаясь получше рассмотреть парня, но тот отвернул голову к окну. Когда маршрутка подъехала к перекрёстку Ломоносовского и Мичуринского, Клава испытала самое сильное дежавю за всю свою недлинную жизнь. Глова водителя – та же самая голова, того же самого водителя – появилась из-за спинки и со знакомым трагизмом произнесла: "Кто-то не заплатил".
То, что произошло дальше, вспоминалось Клаве потом, как страшный сон. Склока по поводу "зайца" в мельчайших подробностях повторилась перед её глазами – реплики, жесты, выражения лиц, всё было прежним.
"А вы, женщина, за проезд передали? – неожиданно заголосила в Клавин адрес бабка-зачинщица. – Передали вы за проезд, или нет? Я вас спрашиваю!"
От неожиданности Клава аж подпрыгнула на своём продавленном кресле.
"Я платила! – в одной тональности с бабкой завопила она. – Я пла-ти-ла!" – "Да не орите вы так, девушка, – пробасила женщина с "химией", – все видели, что вы передавали". – "А вот я не видела! – встряла бабка. – Не видела я, как она не платила!"
Клаву начало подташнивать. "Остановите здесь!" – крикнула она водителю, но тот и ухом не повёл. "Остановите!" – закричала она так, что все, включая водителя, синхронно повернулись в её сторону. Клаву затошнило ещё больше. Она думала: вот-вот – и случится непоправимое. Вскочив со своего места, не разбирая дороги, пробралась она к двери, открыла её рывком и буквально вывалилась на асфальт.
– Блеванула? – поинтересовалась Марго.
– Нет, Маргарита Витольдовна, не блеванула, – с упрёком во взгляде и голосе ответила Нина. – На свежем воздухе ей стало лучше, и она без приключений добралась домой.
Нина чиркнула спичкой и прикурила от слабого синеватого огонька. Под вихрастый абажур ушла очередная седая струя.
– А дальше-то что? – не выдержала Марина.
– Не торопите события, – сказала Нина, стряхивая пепел в продолговатую пепельницу.
Марина поняла, что лучше заткнуться, и тоже закурила.
– Итак, – Нина безжалостно вмяла окурок в пепельницу. – Довольно долгое время после случившегося наша героиня избегала появляться ночью у метро "Университет", а когда садилась там в маршрутки, внимательно всматривалась в лица водителя и пассажиров. Она никак не могла решить для себя, что же всё-таки это было: чудовищное совпадение, грандиозная мистификация или же вывих окружающей реальности. Единственным способом ответить на этот вопрос было ещё раз попасть в эту маршрутку, но Клава боялась даже думать об этом. Со временем страх ушёл, всё забылось, и как-то зимой она снова оказалась в том же месте примерно в то же самое время с теми же целями.
Маршрутка появилась ровно без четверти час. Клава заметила её издалека, и первым её желанием было убежать обратно в метро, хотя его уже закрыли. Она даже сделала два маленьких пораженческих шажка назад, но маршрутка, включив правый поворотник, начала перестраиваться. Через полминуты она стояла напротив, и Клава, оставив свой страх валяться на тротуаре, пригнувшись, влезла внутрь.
Нина отвесила ещё одну долгую паузу.
– В голове у нашей героини, словно блохи, скакали мысли и мыслишки. Немного успокоившись, она по одному осмотрела соседей, и к ней под тёплую юбку начал заползать холод. Это, без сомнения, были те же самые люди. И бабка, и дама с "химией", и мужик в спортивном костюме, и парень в плеере – все на месте.
Клава сидела на своём продавленном донельзя кресле тихо, как партизан в засаде. Ей было до невозможности страшно, но где-то под ним она испытывала ещё что-то, что и словами-то толком не объяснишь. Она искренне не понимала, зачем вообще ввязалась в эту чертовщину и полезла в маршрутку, но это что-то держало её внутри и не давало с диким воплем катапультироваться на улицу.
Через пару минут ей в голову пришла парадоксальная идея: не платить. "Может, в этом всё дело?" – подумала она.
"Девушка, платить собираемся?" – неожиданно поинтересовался водитель, выглядывая её в зеркале заднего вида.
Клаве ничего не оставалось делать, как передать деньги. Только на этот раз сделала она это через мужика в спортивном костюме. Тот с готовностью взял из её рук горстку мелочи и предал дальше – пожилому мужчине в очках, которого Клава почти не запомнила, он в свою очередь сбагрил Клавины медяки даме с "химией", а та – водителю.
Между тем маршрутка подъехала к краеугольному перекрёстку. Клава вжалась в кресло, ожидая продолжения, и оно таки произошло.