Пока она думает, из главного цеха появляется тень и, держась возле самой стены, подбирается к Соне. Это бывший ученик ПТУ номер двенадцать Алексей, некогда забравшийся в главный цех, чтобы испытать изготовленную им собственноручно бомбу массового поражения, но, оступившись, упавший через сливную шахту в подвал и пролетевший по железному колодцу без малого тридцать семь метров, словно Алиса, направляющаяся в страну чудес. Незадолго до страшного удара в пол Алексей увидел исполинскую фигуру мёртвого красноармейца, едущего верхом на исполинском боевом коне, от ударов каменных копыт которого сотрясалась зыбкая топь ночных полей. Мозг мальчика забрызгал стены и пол на значительном расстоянии от места его падения, и некому было слизать его, так как в отравленный сток не могли пробраться даже адаптировавшиеся к заводу крысы. Химические субстанции, сливавшиеся в подземелье многие годы, образовали окаменевший осадок на полу, вступавший в реакцию с проникающей водой, отчего происходили ядовитые газообразные пары, заполнявшие всё здание главного цеха, стелющиеся плохо видимым зеленоватым туманом по территории завода и доползавшие до окраин города, отчего у жительниц этих окраин часто рождались дети без ног или рук, а то и без голов. Но на Алексея яд оказал благотворное действие, он через несколько суток ожил, встал и долгие месяцы блуждал по тёмным лабиринтам стоков, питаясь крысами и насекомыми. Потом он отыскал наконец проржавевшую дверь, через которую должны были спускаться рабочие-смертники для прочистки возможных тромбов в сливной системе, выбрался на подземный этаж цеха и стал там жить. Алексей убивал бродящих в покинутой индустриальной зоне детей, либо далеко отбежавших от хозяев во время прогулки домашних собак, консервировал их ядом и постепенно ел. Одну девочку, убитую им кирпичом по весне, Алексей заволок на место своего второго рождения, и вскоре она действительно поднялась, правда одна рука её всё равно уже не слушалась, высохла и отпала до половины предплечья, так что вместо неё пришлось проволокой прикрутить кусок загнутой ржавой железяки, но Алексею это было нипочём, и Таня, как звали девочку, стала верной подругой его жизни. Со временем к ним присоединилась старшая сестра Тани - Люба, по которой та очень тосковала, а потом и Костик, бывший друг Алексея, так что их стало четверо.
Пока Алексей подкрадывается к Соне, Люба потрошит наловленных в подземельи крыс на втором уровне главного цеха, сидя у ржавой банки, в которой горит синеватый огонь, а однорукая Таня с Костиком отправились в поля на поиски падали. Остановившись в нескольких метрах от Сони, Алексей извлекает из полуистлевшей своей куртки кусок цепи с гайкой на конце, которым собирается угрохать сидящую на трубе девочку. Цепь еле слышно звякает в свисте ветра, и Соня поворачивает голову в сторону тёмной полосы под стеной здания, где таится Алексей. Её глаза излучают в темноте какое-то странное свечение, невидимое обычному человеку, от которого Алексею становится не по себе. Огромный ужас вдруг заполняет его, ужас перед каким-то неизвестным ему, но леденящим кровь мучением. Он представить себе не может, кто и как станет его мучить, но от этого ему только ещё страшнее. И тогда он понимает, что это мысли Сони, которые он слышит благодаря долгому воздействию отравы, как слышал он порой мысли бегущих от него в темноту крыс.
Алексей захрипел, оружие выпало у него из руки. Холод входит в его изгнившее тело, как при погружении в прорубь. И он снова услышал тяжёлые, ломающие землю, шаги исполинского коня с черепами на сбруе, идущего по полям. Глаза Сони приближаются к нему. Он хочет кричать, но не может.
- Здравствуй, Алёша, - говорит Соня. При этом Алексей продолжает слышать её мысли, непереводимые в слова, он и хотел бы не слышать их, но вмёрз и не может оторваться. Это звуки чужого языка, чёрные точки и линии на коричневой ткани, языка, на котором говорят существа, матерью которых является смерть. Соня улыбается, и от этой улыбки Алексея так перекашивает, что из его рта тонкой струйкой течёт тёмная сукровица.
- Уйди, падло, - чужим голосом говорит он, с трудом управляя мышцами рта.
- Ну что ты ругаешься, милый Алёша, - ласково произносит Соня, касаясь рукой его грязных слипшихся волос. - Не надо ругаться, расскажи мне лучше, как ты здесь живёшь. Что ты делаешь здесь длинными холодными вечерами, кто твои друзья, милый Алёша, расскажи мне, я хочу это обязательно знать.
- Крыс ем, - выдавливает из себя Алексей. - Собак ем. Дохлых.
- Очень хорошо, - улыбается ему Соня. - А кто эта девочка, что там сверху за стенкой крыс жарит?
- Любка. Угрохал я её. Гайкой. Потом она в шахте ожила. А Таньку я кирпичом угрохал. А Костика мы с Танькой кирпичами угрохали. Потом они в шахте тоже ожили.
- Очень хорошо. А кто там, в шахте, живёт?
- Никого, - говорит Алексей, и губы его из синих почему-то становятся цвета покрытой белым налётом сливы.
- Очень хорошо. А от чего ж там, по твоему, трупы оживают?
- Хрен его знает.
- Ладно, пойдём крыс есть, - Соня поднимает с земли гайку и даёт её Алексею. - Вот, не забудь.
Вскоре Соня, Алексей и Люба сидят на железном полу второго этажа главного цеха, открытого внутрь здания и едят жареных крыс, бросая косточки через перила на первый этаж. У Любы нет верхней губы, потому что она отгнила. При разговоре она прижимает нижнюю губу к верхним зубам.
- И тогда я ему гайкой по голове дал и убил, - продолжал рассказывать Алексей. - А если бы он не споткнулся и не упал, то я бы его в подземный этаж заманил и там убил. Здоровый был мужик.
- Мы его две недели жрали, - робко добавляет Люба, обсасывая крысиную кость.
- Потом милиция приехала, но мы в травильне пересидели. В травильню никто не пойдёт. Там подохнешь. Костик себе самострел сделал и гвоздями из него стреляет, а гвозди в травильне на ночь в пол втыкает. Недавно он так здорового пса убил. Сразу подох, не завыл даже.
- А у Таньки ломик ядовитый, - снова добавляет Люба. - Она его очень метко бросать умеет, прямо по башке.
- Хорошо вы здесь живёте, - констатирует Соня, облокачиваясь на стену цеха спиной. - Потому что дружные.
Наступает тишина, нарушаемая только похрустывающим чавканьем сидящих возле огня едоков.
- А ты сама-то кто будешь? - спрашивает Алексей, которому при этом почему-то становится нехорошо.
- Меня зовут Соня. Я из далёких краёв пришла сюда, чтобы Ленина отыскать.
- А где этот Ленин живёт? - спрашивает Люба.
- Путь к нему лежит через поле, над которым не светит солнце, через каменный лес и чёрные озёра.
- Озёра чёрные, это здесь, - оживляется Люба. - Тут, возле завода. Вот, в банке, их вода горит.
- А башня посредине озёр есть?
- И башня есть. Чёрная-чёрная, - Люба доедает свою крысу и вытирает руки о платье. Соня задумчиво смотрит на её грязные голые ноги, вытянутые по полу.
- Тогда здесь рядом должен быть похоронен первый страшный талисман, - говорит она отсутствующим голосом. - К-З-З-К.
- А что это? - тихо спрашивает Люба, чувствуя, что дело совсем плохо.
- Это тайна. Но мы должны найти его, мои маленькие друзья, - Соня окидывает взглядом застывших в свете чёрной воды ребятишек. - Мы должны найти его, пока страж талисмана не убил нас.
- А кто это - страж талисмана? - вступает в разговор Алексей. Его гнилое нутро сводит судорогой. Лучше было ему никогда не встречать Соню.
- Не знаю точно, - пожимает плечами Соня. - Но кто-то очень сильный.
- Я видел его, - хрипящим голосом говорит Алексей. - Это огромный человек на коне. Он когда едет, вся земля содрогается. А в руке у него огненная сабля, здоровая, как тополь.
Соня закрывает глаза, стараясь не думать о страже. Сильный порыв сквозняка взметывает пламя в железной банке. Соня настораживается.
- Кажется, они идут по моим следам.
- Кто? - Алексей смотрит в чёрный проём окна.
- Вампиры, - мрачно отвечает Соня, и, не открывая глаз, снимает ботики. - Нам придётся напасть на них.
Послав Любу на поиски Костика и однорукой Тани, Соня с Алексеем выходят на площадь перед главным цехом. Звёздное небо охватывает их, в его просторе кружится ветер, словно тени унося спиралями вверх тёмные, оторванные от земли лоскуты всевозможной материи. Множество долгих растянутых искривлением миров минут они неподвижно стоят на фоне огромного мрачного здания и смотрят на небо, девочка и мальчик.
- Они уже здесь, - наконец произносит Соня, не желая говорить о вечности. - Тяжёлая будет битва.
- Может, в травильне спрятаться? - хрипло предлагает Алексей.
- А что ты так хрипишь, Алёша? - заботливо спрашивает Соня.
- Глотка от отравы ссохлась, - мрачно отвечает Алексей, потирая грязной рукой горло. - Мы отраву с мясом жрём. Для укрепления организма.
На противоположном конце прохода между складскими зданиями, откуда пришла Соня, становятся видны фигуры движущихся навстречу вампиров. Впереди идёт Наташа со своим гачком, чуть позади - хромой водитель в самодельной юбке из промасленной тряпицы, с обломанным куском железа в руке и надетым на голову приплюснутым ведром, заменяющим ему шлем. Далее следуют крупный лысый мужчина без одежды, вооружённый топором и закутанная в плед женщина с сожжённой половиной лица, держащая в правой руке кусок ржавой трубы. Замыкает шествие голый мальчик, несущий подобранный возле обочины булыжник. Шестой вампир, мучившийся в автобусе нутром, уже разлагается в ссыпной яме.
Соня ждёт их приближения, освещая место перед собой банкой с чёрной водой, которую держит в руке. Дойдя до середины прохода, Наташа замечает Соню и со злобным рычанием переходит на бег. Остальные вампиры стараются не отставать от вожака.