Они зашли во дворик. Там, на лавке, сидела сарочка - парень в бурой необъятной шубе и девчушечка в курточке, примостившаяся у него на коленях.
Сергей с Любой на минуту остановились.
- Чего надо?! - недружелюбно поинтересовался парень.
- Не возникай! - ответил Сергей.
- Пошли отсюда, - потянула его за рукав Люба. - Пошли!
Они вновь вышли на улицу. И снова он смотрел на нее и не мог налюбоваться. Нет, что бы там ни говорили, а существуют все же люди, созданные друг для друга. Сергей никогда не верил подобному, никогда! А сегодня и ему верилось. Это был какой-то праздник.
На улице к ним сразу пристал пьянющий мужик в телогрейке. Он был настроен очень доброжелательно, но, видно, душа рвалась наружу, требовала откровенной беседы.
- Ты мне это дай зак-курить? - сказал он Сергею, обнимая его за плечи.
Сергей руку спихнул, но сигаретой угостил.
- Да, ладна-а, - не обиделся мужик, - я те вот что скажу, клевая у тебя телка, парень, клевая! Поверь моему опытному глазу! - Он замолк, уставился на Сергея ошарашенно, будто только теперь разглядев, потом вытащил из брюк бутылку водки. - А хочешь - во! Не пожалею! - проговорил он с таким видом, словно предлагал мешок дукатов. - Давай меняться: я те пузырь, ты мне телку, лады?! Обижаться на пьяного пустомелю был грех.
Сергей подморгнул Любе и сказал с ленцой, будто раздумывая:
- Ну, ежели не шутишь…
- Да ты чего?! Какие шутки! Забирай! - Мужик протянул бутылку и уже ухватил Любу за рукав, притянул к себе - она рассмеялась в голос, - но тут же опомнился: Только ты это, мне тоже дай хлебнуть чуток, а?
Сергея упрашивать не пришлось. Он сорвал пробку, протянул бутылку мужику. Тот присосался. Но половину пролил на себя, на телогрейку.
- У-уфф! - провозгласил он, оторвавшись. - На!
И двумя руками прижал к себе Любу, глядя не на нее, на Сергея.
- Все! Моя телка! Как договорились?! - Он словно не верил привалившему счастью.
Люба хохотала в голос, еле заметно отстранялась.
- Да забирай, чего там! - согласился Сергей.
Он тщательно протер горлышко и приложился к нему.
Сделал глотка три-четыре.
- Не пей! - совсем строго прикрикнула Люба. - Слышишь?!
Сергей удивился. Но отвел бутылку от губ.
- Чего! - переспросил он с глуповатым видом.
- А ничего! Вот уйду с ним и взаправду, тогда будешь думать! - Люба, видно, немного обиделась на него, а может, просто ей были неприятны выпившие.
Сергей привык иметь дело с девицами попроще, без капризов и потому не прочувствовал до конца.
Но он отдал бутылку пьянчужке.
- Ладно, мы пошутили, - сказал дружелюбно.
Тот не обиделся, похоже, даже обрадовался, что заветный пузырь, пусть и на две трети опустошенный, но все же вернулся к нему. Он хлопнул Любу пониже спины и подтолкнул к Сергею.
Люба показала мужику кулак.
Но тот глубокомысленно провозгласил:
- Кле-евая тел-лка, точняк! - и глотнул из бутылки.
- Ну привет, ценитель женского пола! - Сергей помахал мужику рукой. Он и сам опьянел порядком - на старые дрожжи развезло. Но в пределе развезло, в меру, так казалось.
- Задешево ж ты меня готов продать! - пожурила его Люба, заглядывая в глаза - лукаво, с ехидством.
Они сразу как-то нашли общий язык и обращались друг с другом запросто, без церемоний. И это было приятно обоим.
Сергей обнял ее и без слов, без уговоров поцеловал в полные горячие губы. Она не отвечала. Но и губ не прятала, не отворачивалась, только руки вдруг безвольно повисли вдоль тела да глаза прикрылись наполовину.
- Холодно, - сказал Сергей. - Пойдем на минутку зайдем, погреемся в подъезде, а?
Она не ответила. Но он уже направился к ближайшей двери. Та была заколочена. Пришлось искать другой вход. Они обошли половину дома, но нашли. Подъезд был старинный, с деревянными перилами и высоченными потолками, без лифтов.
- Пошли повыше, - предложил он.
И они поднялись на второй этаж. Он посадил ее на деревянный подоконник. Стал расстегивать пуговицы на пальто - темные шарики, обшитые тканью.
- Зачем? - удивилась она.
- Жарко, вспотеешь, - проговорил Сергей на ухо.
Когда он расстегнул до конца, запустил руки под пальто, обнял за талию и поцеловал. Она снова не ответила, напряглась.
Сергея не удивило это.
- Не бойся, - сказал он шепотом, - сейчас поздно, и никто сюда не войдет, понимаешь. Тут старенький домик, живут одни бабушки и старички, они уже седьмые сны видят. Не бойся, нам никто не помешает, я точно говорю!
- И все?! - спросила она каким-то не своим голосом.
- А что еще? - удивился Сергей. Он уже пробрался под платье и расстегивал лифчик на спине. - Все будет путем, не волнуйся.
- Нет, - Люба отодвинулась. И его руки выскользнули из-под платья. - Нет, не надо… Поцелуй меня.
Сергей прильнул к ее губам - надолго, жадно и даже хищно. Она и не заметила, как он сдвинул вверх подол платья, лишь почувствовала тяжелое прикосновение горячих рук к ногам, выше колена, - руки были настойчивые, уверенные. Она оторвалась от жадных губ. Отпихнула его.
- Нет!
Сергей опешил. Он стоял и смотрел на нее. Подоконник был высокий, и ее полные влекущие ноги белели прямо перед ним - она даже не оправила платья, так и сидела.
- Но почему?!
- Отойди! Нет! Сначала застегни, там, сзади!
Сергей, совершенно обалдевший от такого оборота, послушно запустил ей руки за спину, под платье, и с трудом дрожащими пальцами застегнул бюстгальтер. Он ничего не мог понять - все шло так хорошо, как обычно, и вот на тебе! Чем он мог не угодить ей, ну чем?!
Он пригнулся немного и коснулся губами пухлого, округлого колена. Почувствовал, как оно вздрогнуло.
Люба спрыгнула с подоконника. Он подхватил ее и совсем нежно прижал к стене, рука легла на грудь, но как-то настороженно и с опаской.
- Я не хочу этого! - сказала она резко, оттолкнула руку.
Сергей отвернулся. Его вдруг заело - он к ней так хорошо отнесся, он ее так… а она! Она! Выпитая водка усиливала обиду. Конечно, он мог ее прижать здесь, в этом подъезде, - и ничего бы не случилось с этой недотрогой, ничего, сама бы потом руки целовала, сама бы липла… Но нет, он не хотел с ней так, он не хотел так, как это бывало с виками и со светками, с бесчисленными Мишкиными подружками и их общими знакомыми. Почему? Это было загадкой. Но это так! И в какую-то минуту он вдруг испытал острую радость оттого, что это не случилось здесь, в подъезде, что все это еще будет, что самое главное впереди, что не надо спешить, не тот случай!
- Ты меня прости, - сказала она нежно и тихо, - не обижайся.
Сергей повернулся к ней. Он смотрел в ее открытое и такое близкое лицо и готов был не отрываться от него, в нем было все: его прошлое, его настоящее и будущее. Нет! Врут, подлецы, что не бывает любви с первой встречи! Все врут! Ведь он же не слепой, он все видит, все понимает и чувствует. Сколько девиц и женщин он держал вот так, скольким заглядывал в лица, но никогда, ни с одной он не испытывал ничего подобного. На сам деле, это было словно в сказке! Нет, надо Мишке поклониться в ножки и поставить ему ящик коньяку! Ну да ничего, успеется! С Мишки с самого за ночное причитается, пока не отплатил!
Да черт с ним вообще!!! Сергей смотрел на нее… и плыл, плыл, как вчера после непомерного возлияния.
- Ну, пойдем? - предложила она, застегивая пальто.
…С той поры они встречались больше двух месяцев, ежевечерне. Устраняя всевозможные преграды, откладывая срочные дела, все важное, необходимое на потом - лишь бы видеть друг друга, быть рядом, говорить, не придавая значения словам, а только вслушиваясь в звучание любимого голоса. К их услугам были кафе, кинотеатры, дискотеки, улицы и площади, зимние заснеженные и большей частью безлюдные парки - все, весь мир, кроме того единственного уголка, который мог бы стать для них большим, чем все остальное, вместе взятое.
Сергей вовсе не собирался вить семейного гнездышка.
Если бы ему кто намекнул на это, он бы в лицо рассмеялся простофиле - еще чего не хватало! Нет, потом, конечно, можно, но не в ближайшие годы. А тут что-то вдруг перевернулось в нем. Он не участвовал больше в Мишкиных "забегах". А потом и вовсе созрел.
Без какой-либо торжественности и натянутости, даже без необходимого, казалось бы, внутреннего усилия, Сергей предложил Любе подать заявление и зарегистрироваться. Сказал он об этом как бы между делом, полусерьезнополушутливо. Но Люба, уже достаточно хорошо знавшая его, прочитала в любимых глазах, что Сергей решил твердо и сразу за обоих.
Ее реакция была странной: и испуг и радость одновременно, желание уйти от прямого ответа и непонятная для него внутренняя борьба с собой - в расширившихся зрачках все было написано настолько ясно, что Сергей даже опешил. Он ожидал чего угодно - восторга, радости, кокетливого ломания, слов о том, что, дескать, надо все хорошенько обдумать, взвесить, а уж потом решать, и прочего, прочего, всего, кроме того, что он увидал на лице любимой девушки.
- Что с тобой, ты против, что ли? - спросил он чужим, заискивающим голосом.
- Ну что ты, Сережа. - Люба почти плакала. И была совершенно непонятна причина ее волнения. - Что ты! Просто - потом, но не сейчас…
Раздражение захлестнуло Серегея черной едкой волной.
- Но я хочу, чтобы ты была моей, совсем моей! И не потом! Что случилось, в чем ты сомневаешься? Может, нам вообще не встречаться?!