И дабы пьянства повального не началось - добавляет в спиртягу всякие примеси насквозь ядовитые - дрянь всякую химическую. И каждая новая смена на станцию полярную прибывающая, считает своим долгом за год отведённый, изобрести хотя бы один новый способ спиртоочистки - тем более что и начальство не дремлет, так и норовит новую химию применить. Ну, а изобретателю конкретному - почёт и уважение всеобщее.
Я в Антарктиде четыре раза побывал - а способов очистки целых девять изобрёл. Ясно?
О чём это бишь я?
Бур Бурыч ещё долго рассказывает о всяких разностях - о горах Бырранга, о чукотской тундре, о южных пустынях, о Принципах и Традициях, об известных личностях, учившихся когда-то на РТ:
- Даже Иося Кобзон у нас целый семестр отучился, а потом - то ли Мельпомена его куда-то позвала, то ли с математикой казус какой-то случился.
А что касается Главного Принципа, то это просто - всегда и со всеми - деритесь только с открытым забралом. С открытым, и - без стилета за голенищем ботфорта….
Лекция должна длится полтора часа, но проходит два часа, три, четыре - все, как завороженные, внимают профессору.
В конце Буб Бурыч - то ли нечаянно вырвалось, то ли совершенно сознательно - произносит - так, якобы - между делом:
- В мои то студенческие времена у Эртэшников такой ещё Обычай был - первую стипендию коллективно пропивать - с шиком гусарским. Но тогда всё по другому было - и стипендии поменьше, и народ позакаленней и поздоровей.
По тому, как переглянулись Кусков с Лёхой, я отчётливо понял - семена брошенные упали на почву благодатную - будет дело под Полтавой.
Через месяц дали первую стипендию, и подавляющее большинство во главе с доблестным ротмистром Кусковым на несколько дней обосновались в общаге - с шиком стипендию пропивать. На одного участника приходилось, помимо закусок скромных, но разнообразных - по пятнадцать бутылок портвейна марок и названий различных. Совсем нехило. Честно говоря, справится с таким количеством спиртного - было просто нереально, если бы не бесценная помощь старшекурсников.
Они благородно помогали бороться с Зелёным Змеем, приносили с собой гитары, песни разные геологические, незнакомые нам ещё тогда, пели душевно:
На камнях, потемневших дочерна,
В наслоённой веками пыли,
Кто-то вывел размашистым почерком -
Я люблю тебя, мой ЛГИ.
Может это - мальчишка взъерошенный,
Только-только - со школьной скамьи,
Окрылённый, счастливый восторженный -
Стал студентом твоим, ЛГИ.
Может это - косички да бантики,
Да пол неба в огромных глазах,
Наконец, одолев математику,
Расписалась на этих камнях.
Может это - мужчина седеющий -
Вспомнил лучшие годы свои.
И как робкую, нежную девушку
Гладил камни твои - ЛГИ.
Многим испытание это оказалось явно не по плечу - я вышел из игры на вторые сутки - поехал домой, к бабушке - молоком отпаиваться, кто-то сошёл с дистанции уже на третьи…
Но ударная группа коллектива во главе с принципиальным ротмистром - героически сражалась до конца.
Через неделю Бур Бурыч пригласил всех на внеочередное собрание. Хмуро оглядел собравшихся, и голосом, не сулившим ничего хорошего, начал разбор полётов:
- Только недоумки понимают всё буквально. Умные люди - всегда взвешивают услышанное и корректируют затем - по обстановке реальной и по силам своим скудном.
В противном случае - нестыковки сплошные получаются.
Вот из милиции пришла бумага - медицинский вытрезвитель N 7 уведомляет, что 5-го октября сего года, студент славного Ленинградского Горного Института - некто Кусков - был доставлен в означенный вытрезвитель в мертвецки пьяном состоянии, через три часа проснулся и всю ночь громко орал пьяные матерные частушки. Ротмистр - Ваши комментарии?
- Не был. Не привлекался. Всё лгут проклятые сатрапы, - не очень уверенно заявляет Кусков.
- Выгнал я бы тебя ко всем чертям, - мечтательно щурится Бур Бурыч, - Да вот закавыка - из того же учреждения ещё одна бумага пришла. В ней говорится, что всё тот же Кусков, 6-го октября сего года, был опять же доставлен, опять же - в мертвецки пьяном состоянии, через три часа проснулся и всю ночь читал вслух поэму "Евгений Онегин" - естественно, в её матерном варианте исполнения. Ротмистр?
- Отслужу, кровью смою, дайте шанс, - голос Кускова непритворно дрожит.
- Ты, тварь дрожащая, у меня не кровью, а тонной пота своего это смоешь - на практике производственной, в степях Казахстана, куда загоню я тебя безжалостно, - уже во весь голос орёт профессор, но тут же успокаивается и совершенно спокойно, и даже - где-то задумчиво, продолжает, - За один вытрезвитель - выгнал бы беспощадно. Но два привода за двое суток? Это уже - прецедент. А от прецедента до Легенды - шаг один всего. Выгоню к чертям свинячьим героя Легенды - совесть потом замучит.
Но с пьянкой, шпана подзаборная, будем заканчивать. Всем в коридор выйти! Там указаний дожидайтесь. А Вы, Кусков, останьтесь.
Ротмистр грустно провожает нас взглядом, чуть слышно бормоча себе под нос:
Пошлите же за пивом - денщика!
Прошу, Вас, о прекрасные гусары!
А почему - Вы в серых галифе?
И для чего Вам - чёрные дубинки?
Выходим в коридор, группируемся возле замочной скважины. За дверью - ругань, шум какой-то неясной возни, оханья…
Минут через десять в коридор вываливается Кусков - одно его ухо имеет рубиновый цвет, и своей формой напоминает гигантский банан, другое - по размерам и форме - вылитая тарелка инопланетян, цвета же - тёмно фиолетового.
- Это чем же он тебя лупцевал, стулом, что ли? - Заботливо интересуется Лёха.
- Ну, что ты, - как ни в чем не бывало, отвечает ротмистр, - Разве можно советских студентов бить? Так только - за ухо слегка потаскал, сугубо по-отечески.
Все начинают неуверенно хихикать.
Кусков неожиданно становиться серьёзным и строгим:
- А теперь, эскадрон, слушай команду Верховной Ставки - с крепкими напитками завязать, кроме случаев исключительных. В мирное время - разрешается только пиво.
К исключительные случаям относятся: дни рождения - свои и друзей (включая подруг); свадьбы - свои и друзей, рождение детей - своих и у друзей, похороны - свои и друзей, а также - успешное сдача отдельных экзаменов и сессии в целом, начало производственной практики и её успешное завершение. Всем всё ясно?
- Да не тупее тупых, - тут же откликается Лёха, - Кстати - о пиве. Тут поблизости - три пивных бара располагается. "Петрополь" - дерьмо полное - там всё время ботаники из Универа тусуются. "Бочонок" - почётное заведения, туда даже иногда пацаны авторитетные заглядывают - Гена Орлов, Миша Бирюков, только маленький он для компании большой. А вот "Гавань" - в самый раз будет - целых два зала, просторно - в футбол запросто можно играть. Мореманы из Макаровки там, правда, мазу держат. Но ничего - прорвемся. Ну, что - замётано? Тогда - за мной!
Дружной весёлой толпой, под неодобрительными взглядами прохожих, двигаемся к "Гавани".
Впереди - ротмистр, как полагается - верхом.
На Лёхе, естественно - как на самом здоровом и выносливом
Вот такие вот педагоги жили в те времена, с решениями нестандартными и сердцами добрыми.
Бур Бурыч умер несколько лет назад.
На похороны приехало народу - не сосчитать.
Шли толпой громадной за гробом - малолетки, и сединой уже вдоволь побитые - и рыдали - как детишки неразумные, брошенные взрослыми в тёмной страшной комнате - на произвол беспощадной Судьбы.
Байка третья
Рыбалка - как философский аспект мироощущения
Для кого-то рыбалка - отдых, для кого-то - спорт.
А для меня, в первую очередь, - это возможность пофилософствовать немного в тишине, или, если немного иначе:
Лишь не забыть бы в суете -
Остановиться, оглянутся,
На том безумном вираже,
Иль на сто первом этаже,
Где нам дозволено проснуться.
Лишь не забыть бы - в суете.
Вот и закончен первый курс. Слава всем Богам Земным, новым, старым, модным, давно забытым - но Мы - прорвались! Ура!!!
В августе - в строгом соответствии с Учебным Планом - учебная же практика в Крыму.
А пока, целый июль - каникулы!
И решили мы с одногрупником съездить на рыбалку - на мою вторую Родину, на Кольский полуостров.
Толстый Витька - пацан свой в доску. Ростом - под два метра, здоров - как буйвол африканский, гирями двухпудовыми жонглирует - Поддубный отдыхает.
Вообще то он - сугубо городской, краснощёкий - кровь с молоком, и слегка изнеженный, очочки носит, на рыбалке и не был ни разу. Но когда-то ведь надо начинать?
Почему, собственно, не сейчас?
Садимся в поезд - через двадцать часов - на месте.
Знакомые мужики соглашаются доставить нас до озера Долгого. Садимся в видавший виды "Урал", едем. Минуем Кандалакшу, впереди - Крестовский перевал, ранней весной и поздней осенью - место страшное - бьются там машины десятками за один раз.
Представьте: внизу - ещё тепло, на перевале - минус, проходят осадки какие - дождь, или там просто туман росой оседает - ловушка и готова. Идёт на перевал колонна гружёных лесовозов, дистанцию между машинами приличную держа. И вдруг, передний выезжает на гололёд, но ничего - со скрипом, но проезжает. За ним остальные. Но метров через двести гололёд в голимый лёд превращается - передний начинает вниз скатываться, под колёса второму, тому то же деваться некуда - начинает вниз сдавать.
Но сдают то лесовозы назад не строго по прямой, косоротит их постоянно, поперёк разворачивает.