* * *
Судьбу зятя Елизаветы Макаровны звали Вилена Рэмовна. Как вы уже догадались, она была той самой дамой, с которой Валя-дусик служил больше пятнадцати лет на благо народного равенства. Служили они, служили, и настал долгожданный для дусика день - последний рабочий день Вилены Рэмовны. Бумага ей пришла на заслуженный отдых перемещаться.
Вечером, как он и ожидал, Вилена Рэмовна вызвала его в свой большой уютный кабинет. Валентин наш привычно одеколоном спрыснулся, рот мятным бальзамом прополоскал и, поправляя галстук перед зеркалом, довольно улыбнулся своему отражению. От подфартило, так подфартило! Щас старуха на последней свиданке ему все бразды передаст, терпеть осталось всего-ничего… Ох, и развернется же он! Покажет всем масштаб работы! А какую секретаршу он себе заимеет!..
И с таким приподнятым ощущением входит дусик в кабинет к Вилене Рэмовне. Но, видно, слишком явно его оживление на физиономии проступило. Все-таки надо было ему поразмыслить, что не за любовь к дусикам сидела в том кабинете Вилена Рэмовна столько лет, что не таких она бубликов пачками колола больше полувека трудовой биографии.
А дусик наш цветет! Французским одеколоном настойчиво благоухает.
Понятно, что Вилена Рэмовна другого ожидала. Уж никак не этой паскудной радости. Эх, что там говорить! Это же надо при таком уме, такой прозорливости, так проколоться! На каком-то дусике со сталелитейного! Она-то полагала, что пристроит сейчас младшего дусика в институт по международным сношениям, да и хорош! Пора уже честь знать! Дусик, выполнив все долги перед семьей, может посвятить остаток жизни ей, Вилене Рэмовне. Добро и благословение от крайкома партии на этот шаг было уже заранее получено… Стыд-то какой!
Да она уже видела себя в роли его супруги! Она была в нем уверена! Она даже машину не раскрепила служебную и специально на дачу побольше переехала перед самой пенсией. Она так надеялась, что, оставив свой кабинет на дусика, она по-прежнему будет в нем хозяйкой…
Поглядела она на Валентина с задумчивой доброй улыбкой и говорит: "Ну, что, Валентин Борисович? Засиделся ты у нас без настоящего дела, без подходящего к твоей личности масштабу? Да-да… вижу! Засиделся! Вот и приказ на тебя вышел партийный, нужен ты сейчас нашей партии! Ох, как нужен! Поэтому посылает тебя партия далеко на Чукотку, нести партийное слово тамошним оленеводам… Ладно, не благодари! Любой коммунист на твоем месте сейчас радовался бы, что о нем, наконец, вспомнили… Понятно: "Если партия скажет "Надо!", мы ответим ей: "Е-е!" И прочее "ча-ча-ча". Формальности опустим, все-таки не чужие люди. Но это все присказка… Дело есть к тебе важного государственного значения, большой секретности дело…"
Задумалась Вилена Рэмовна, будто не замечая позеленевшей физиономии дусика. Глядя на портрет Вождя пролетариата, она четко и твердо выговорила: "Раз в пять лет выпадает нашей области от партийных деятелей молодого парнишку со средним образованием представлять. Сыночка, стало быть. Чтобы анкета была отличная, чтобы родители на верность партии неоднократно проверялись… Про бета-гамму слыхал? Вот в это закрытое подразделение особого назначения мы раз в пять лет от наших партийных работников паренька посылаем. Нынче выбор на твоего Женьку выпал. Так ведь нынче во всем нашем 16-ти этажном здании только твой сынуля школу закончил! И долги пора отдавать партии-то, так?.. Ладно, вот воды газированной выпей и домой дуй! Не засиживайся на работе долго! Собирай в дорогу домашних, за сыном через неделю спецмашина подойдет, чтобы готовым вышел, со сменой постельного белья, трусами-носками, сухарями-валенками. Давай-давай! Мне еще письма в Москву готовить… И вот еще что. Там на вахте сидит такой шкет симпатичный по фамилии Гогулидзе. Когда домой пойдешь, скажи ему, чтобы ко мне поднялся…"
…На согнутых ногах покинул здание своей службы дусик. Приходит домой, а там жена Елена с тещей Елизаветой Макаровной и кухаркой Фенькой наворотили ему пир горой! Скатерть самобранку раскинули! Они же надеялись, что конец всем их унижениям пришел, старуха на пенсию свалит, а они все в дамки выйдут! Особенно на это Лена его рассчитывала, с радостной улыбкой расставляя приборы.
Елена, хоть и была еще довольно Прекрасная, не предполагала, что дусик за ее спиной Феньке уже успел горы златые наобещать по случаю. Да кто всяких Фенек в расчет берет? Я это к тому, что повод для радости у всех был. Правда, каждая про свое радовалась. Так и правильно! Кто когда за чужое радовался-то?
И такие радостные, такие беспечные кидаются они к вошедшему Валентину, а у него личность перекошена… Бросил он галстук в прихожей на пол, в гостиной дверью хлопнул, повалился там на диван и ну страдать-убиваться!..
С нехорошим предчувствием женщины к нему осторожненько подступились, вернее, Лена с Фенькой. Елизавета Макаровна в последнее время раздражала зятя до крайности, поэтому в такой момент она уже к нему и не сунулась. Она в коридорчике за дверью все слышала… За сердце схватилась и по косяку на пол сползла…
И, как в песне поется, начались промеж них "дни золотые огневой непродажной любви"…
Ленка плачет так, что в соседях слыхать, Фенька с каменным лицом ей воды подает, а дусик ужом на диване вертится со словами: "Вот сука старая!"
Тут входная дверь скрипнула, это Женечка с дискотеки на цыпочках вернулся и замер в растерянности… Свет по всей фатере, Фенька как ужаленная с каплями от сердца бегает, стол накрыт, а все жители в гостиной на диванах и креслах без чувств валяются. И бабка шепотком ему среди ночи сообщает, что надо ему срочно вещички собирать и отправляться вместо международных сношений техническую часть бронетранспортера изучать.
- Да вы чо, предки? С ума съехали? Беленой наширялись? - удивился Женечка. - Вам сына-то родного не в лом так прикалывать? Опупеть не встать! Про боевые операции в стране, которой наша держава братскую помощь не первый год оказывает, а та от этой помощи с гранатометами обороняется, не слыхали? Туда я тоже должен на бронетранспортере загреметь? Вы живите, с кем хотите, а меня в покое оставьте! К чукчам захотели - валите! Только еще чукчи вас не видели! Феньку с собой захватите! А от меня - отвяньте! Хитрожопые какие!
Тяжелая сцена такая там сразу развернулась… Даже словами не описать. Дусик на коленях ползет к сыну, рубаху шведскую на себе рвет со слезами: "Женечка-а-а! Сынок! Прости ты меня Христа ради-и-и!" Фенька к нему с криком кидается: "Не слушайте вы их, Валентин Борисович! Не любят они вас! Никогда не любили! Одна я вас люблю и хоть завтра с вами к чукчам ехать согласная!" Ленка хоть сама плохая, но вцепилась в волосы Феньке с криками, которые здесь приводить надобности нет. Макаровна тоже вдруг рот на зятя открыла: "Христа вспомнил, гаденыш! А лучше бы ты вспомнил, как дом мой в деревне продал, когда тебе на машину не хватало, а потом куском хлеба попрекал! Бог-то все видит! Отольются кошке мышкины слезки! Блядун коммунистический! Пни его, Женька, по морде!"
И таким образом они до самого утра хороводились… К утру все устали, разбрелись по своим комнатенкам, притихли… Лежат, в потолок, не мигая, смотрят и на суку-жизнь обижаются. Макаровна там пошныряла среди домашних, да и к подружке подалась с чакушкой, чтобы немного развеяться от такой тяжелой моральной атмосферы…
Вдруг прибегает она обратно из гостей вся апоплексически раскрасневшаяся. Мычит что-то невнятное, руками машет. И видно по ней, что мысль у нее какая-то зародилась, а в слова облечься не может. Ну, это понятно. Можно съехать из деревни, только деревня из тебя до гробовой доски не выедет. Но кое-как удалось из нее всем обществом вытянуть, что Женька-то у тех, к кому она в гости ходит, вылитый ихний Женечка! Тут вроде для всех что-то забрезжило, надежда вроде как оформляться стала!
Дусик в подтяжки вцепился, стал по квартире размашисто шагать и размышлять вслух потоком сознания, что не такой уж это и писец… Им только с отъездом спешить не надо… У старухи сильная аритмия и ишемическая болезнь сердца… С Гогулидзе ей долго не продержаться… А после похорон никто и не вспомнит о коммунистической пропаганде среди чукотских оленеводов… Действительно, только с Женькой проблема остро под кадык направлена… И если вместо одного Женьки подсунуть им другого, то ведь еще все может обернуться вполне замечательно! Чего, к примеру, тому чужому Женьке на гражданке светит? Хер с ушами! А тут его разным полезным навыкам обучат… Авось и выживет!
Тут все радостно загалдели! Начали стратегию до тактики доводить, до явок-ксив, до паролей-отзывов, до контрольных выстрелов в затылок… Сами не заметили, как помирились, слились в едином порыве и скушали все, что с вечера наготовили.