6
… И на беду,
Гуляла кляча там, внизу.
Стихотворная строчка застыла как кинокадр. Грозный ангел с опухшей щекой висел в воздухе, держа перед собой съежившуюся от страха душу поэта. Внизу прогуливалась старая лошадь. Она лениво жевала траву и совсем не интересовалась тем, что происходит у нее над головой.
Людочка отлично знала, что должно было произойти дальше. Но слов - простых и понятных - таких, которые рождались в сердце всего десять минут назад, уже не было.
- Ленька… Дурак! - громко сказала Людочка.
Стало чуть легче, но ангел "в кадре" не двигался.
Людочка привстала и посмотрела в окно. Ленька снова полол огород. Его могучая спина казалась по стариковски сутулой и усталой.
"Кадр"-картина: ангел плюс ошарашенная душа поэта и кляча внизу таяла прямо на глазах.
"Нет-нет!.. Нельзя!.. Так нельзя!"
Людочка не понимала что нельзя и почему нельзя. Ручка торопливо заскользила по бумаге, записывая то последнее, что норовило ускользнуть из памяти.
Ангел ожил…
… Он шкуру с лошади срывает,
Ей душу втискивает в грудь.
Душа, о радости забудь!
И обнаженный конь взмывает
И исчезает вдалеке…
Со шкурой старою в руке
Стоит и смотрит ангел…
Браво!
В сердце что-то тихо щелкнуло. Авторучка тут же продолжила:
Поэт - кто высказаться может,
Кто может вспыхнуть разом, вдруг,
Всем тем, что рвет чужую грудь,
Всем тем, что чье-то сердце гложет…
Когда душа моя без кожи,
Слова испепеляют мозг.
Я говорю, мой добрый Бог!..
Мой милосердный, добрый Боже,
За что ты мучаешь меня?..
За что мне, кляче, вдруг дана
Душа без самой тонкой кожи,
За что от слов схожу с ума?..
Я вижу мир и мир без дна,
На что мне опереться, Боже,
Ведь я…
Людочка замерла после "я"… Как такового ее собственного "я" почти не было. Был только лист бумаги и чуть подрагивающий кончик авторучки над ним.
Время летело совершенно незаметно. Людочка уже не помнила ни о чем: ни о Леньке, ни о недавней ссоре с ним. Прежнее поэтическое вдохновение вернулось незаметно, словно на цыпочках. Но из недавнего - чуть насмешливого и лукавого, - оно вдруг превратилось во что-то пронзительно острое. Собственное "я" таяло, как снег на горячей ладони.
А строчки оборвались… Чувства в груди стали настолько огромным и нетерпеливым, что Людочка задыхалась. Она резко встала и, не зная, что ей делать дальше, обошла вокруг стола.
Руки дрожали… Она перевернула лист тетради. Лист был пугающе чистым, как снег.
7
- Ленька, ты свою благоверную бить пробовал?
- Нет.
- Даже ни разу?!..
- Нет.
- Зря!.. Вон тот салат попробуй, Ленечка.
Нинка все-таки одела халатик. Правда, он был застегнут не на все пуговицы. Такая небрежность только подчеркивала стройность женской фигуры.
На расстеленном прямо на грядках одеяле стояли тарелки с разнообразной закуской. Бутылка самогона торчала рядом с локтем Леньки, едва ли не на четверть воткнувшись в мягкую землю.
Ленька ел торопливо, но со вкусом.
- Может, выпьешь?
Не дожидаясь ответа, Нинка потянулась к бутылке. Очередная пуговица на ее халатике легко выскользнула из петли.
"Старый халатик, наверное… - решил Ленька. - Покупала его давно".
- Мой-то бывший выпить любил, - легкомысленно болтала Нинка. - А как выпьет, так, значит - подраться. Дурак, одним словом…
- Знаю, - Ленька кивнул.
Однажды тощий и злой, как черт Толик бросился на Леньку. Но тому даже не пришлось поднимать руки. Толик налетел на гиганта-соседа, как на железобетонный столб и рухнул на землю.
- Убить обещал, - Ленька улыбнулся.
Он поднял стакан. Наполненный до краев стакан с самогоном пах не столько сивухой, сколько едва ли не сорока травами, на которых был настоян.
- Пей, Ленька, пей, а то прольешь…
Нинка ждала. Она улыбнулась и не опускала глаз.
"А купальник, значит, то же… Переросла она его, значит". - Ленька тянул в себя пахучую жидкость, не отрывая глаз от полоски лифчика.
Он вдруг поймал себя на мысли, что Людочка наверняка смотрит в окно - приготовление к пикнику на огороде получилось довольно шумными.
Ленька чуть не поперхнулся самогоном.
- Черт!.. Сигареты дома забыл.
Ленька отставил не допитый до дна стакан и быстро встал.
- Вернешься?..
В глазах Нинки было столько тоскливого и жадного ожидания, что Ленька отвернулся.
- Я скоро, - пообещал он.
- А с Толиком у меня - все!.. - вдруг горячо заговорила Нинка. - Понимаешь, Ленечка?.. Последний раз с граблями его встретила. Не могу я с ним больше… Противно.
Ленька уже шел к дому. Не оборачиваясь, он кивнул. Споткнувшись на борозде, Ленька не к месту выругался и решил, что в его в личной жизни, пожалуй, тоже все кончено…
8
Пачка сигарет лежала на столе, в зале.
- Слышь, поэтесса!.. - Ленька ударил кулаком в запертую дверь спальни. - Выходи, поговорить нужно.
За дверью чуть слышно всхлипнули.
- Ну, кому говорю?!
Ленька удивился тому, как зло и громко звучит его голос.
За дверью молчали.
Ленька уже не сомневался, что Людочка видела "пирушку" мужа с красивой соседкой на огороде. Но, как и все неприятности, а эту особенно, Людочка переносила молча.
- Сволочь!.. Всю душу ты мне вымотала! - вдруг закричал Ленька. - Иди сюда, бить буду!
Глубоко оскорбленное мужское чувство, порядком подтравленное полуголой Нинкой и оглушенное самогоном, требовало выхода. Но только слов было мало…
Ленька пнул ногой стул. Тот упал на бок. Ленька пнул его еще раз. Стул с грохотом, задевая по пути все, что только можно, отскочил в сторону.
- Писательница!.. Творческая личность, понимаешь! - бушевал Ленька. - А в доме жрать нечего!.. Огурцами с грядки питаюсь, как заяц приблудный! Я тебе что, бык, чтобы и дома и на работе за двоих пахать?!..
Дверь в спальню под огромным кулаком затравленно пискнула и чуть подалась во внутрь.
- Ты хоть копейку домой принесла, а?!..
Вообще-то, Людочка работала учительницей в начальных классах. Но ее зарплата составляла только десятую часть Ленькиной. О ней частенько забывали, планируя ближайшие расходы.
- А рожать за тебя кто будет, тоже я?!.. Дура никчемушняя!!.. Выходи!
Кулак снова опустился на дверь. Та стала ниже и перекосилась на один бок.
Ленька вдруг понял, что еще одно усилие и дверь разлетится в щепки.
Он замер и медленно опустил кулак.
- Выходи… - голос Леньки звучал все также грозно, но вдруг стал значительно глуше. - Все равно бить буду!
Тоненькая и хрупкая Людочка была только на год моложе Нинки. Но рядом с ней она казалась подростком. У Людочки были огромные голубые глаза и тоненькая шея.
- Симулянтка!.. Кровососка несчастная!..
Дверь сама, без малейшего усилия со стороны Леньки, движимая лишь легким сквозняком, вдруг стала открываться.
Ленька притянул ее к себе мизинцем за ручку.
- Выходи, кому говорю!
В спальне снова горько всхлипнули… Потом еще и еще раз.
Ленька сунул в щель между дверью и косяком подвернувшееся под руку полотенце и прижал ее…
- Последний раз по-хорошему говорю, выходи!
Тихий плач Людочки начался с детского "Ой, мамочка!..".
- Сволочь малохольная!..
Ленька попятился от двери. Он споткнулся об опрокинутый стул и, едва не потеряв равновесия, обрушился на диван.
- Заткнись!
Ленька запустил в стену подушкой.
Плач в спальне стал чуть громче и значительно безысходней.
- Да заткнись же!.. - Ленька сдавил руками голову, чтобы не слышать его. - У меня скоро крыша от тебя поедет!
Уши под широкими ладонями горели жарким пламенем. Ленька завалился на бок. Он вслепую нашарил вторую подушку и накрыл ей голову.
- Господи, что же я с такой дурой связался?!.. - на мгновение перед его мысленным взором снова промелькнуло пышное тело Нинки. - Все бабы, как бабы, а эта… Ну, вообще!.. Господи, да за что ты меня так, а?!
Вопль Леньки из-под подушки звучал не менее трагично, чем тихий женский плач в спальне.
- Все равно уйду, блин!.. Я что, псих, что бы с дурой жить?!
Ленька подобрал под себя ноги и лег поудобнее.
- Этих баб… - он на секунду запнулся. - Море! А может и два моря. Океан, в общем… А я тут с этой… Поэтессой-принцессой! Три стихотворения напечатали, а она… - паузы между злыми словами становились все длиннее и длиннее. - А она от счастья рехнулась. Да кому ты нужна, со своими стихами?!.. Ненормальная! Кто их сейчас читает-то?
Дышать под подушкой было трудно и жарко. Хмель кружил мысли и искал простора. А может быть просто глоток свежего воздуха.
Ленька снял подушку и положил ее под голову.
- Слышь, Людка!.. - он помолчал, ожидая ответа. Но ответа, кроме короткого, уже после слезного, всхлипывания не последовало. - Недавно с мужиками после работы выпивали… А закуску на газете разложили. Глядь, а там, в газете, стихи!.. Полчаса ржали. Ах, мол, ты меня оставил и все такое прочее… Ну, смешно же, пойми! Какого черта, спрашивается, со своими переживаниями на люди лезть?.. Как на сцене, честное слово. "А сердце пусто, как почтовый ящик…" - Леньки чуть улыбнулся. - А почему, например, не как гробик, а?.. Или как ведро. Ха-ха!.. - смех получился не совсем естественным. Ленька заерзал на диване и громко рявкнул. - Людка-а-а!!..
- Что? - тихо донеслось из-за двери.
- Мое сердце пусто, как наш холодильник.