"Как это было недавно…" Надо признать, он не ожидал, что жить в одной квартире с родителями жены может быть так комфортно. Юлька была домовитая, точь в точь как её мама, тесть, бывший директор радиозавода, рано вышедший на пенсию по инвалидности, был, конечно, в силу болезни, человек нудный, но зимами пропадал в гараже, а летом на даче, так что его семейная жизнь протекала ровно, мимо рифов бытовых неурядиц. После госов они с Юлькой едва успели вскочить на подножку аспирантуры, пришлось немного понервничать, но всё обошлось благополучно, они потихоньку ковыряли свои кандидатские, Юлька подрабатывала уроками французского, он репетиторствовал, у него даже появилось небольшое брюшко, начальный признак будущего доцента столичного вуза.
Первой задала вопрос миловидная овца из НТВ:
- Известно, что Вы долго работали с господином Х. Именно по этой причине Вы проводите пресс-конференцию?
Вопрос выглядел как вызывающая констатация факта. "Ну-ну! - подумал он. - Посмотрим, как ты завизжишь под Новый Год…" На разгоне этой оппозиционной телевизионной шайки именно 22 декабря настояла Ксюха: "Устроим обломчик их пёздам на рождественских распродажах в Милане. Хочу поржать, как эти гаврики засуетятся".
- Я уже сказал в самом начале, что Александр Стальевич плохо себя чувствует. Что касается моих личных отношений с господином Х, то полностью полагаюсь на мнение правоохранительных органов.
- Как Павлик Морозов?! - овечка не удержалась от сарказма.
- Господа журналисты! Прошу соблюдать регламент, - Ксюха c распорядительского места принялась наводить порядок. - Один человек - один вопрос!
Было ли ему тогда скучно, в этой размеренной жизни в среднегабаритной квартире не в центре, но и не на окраине Москвы, на тихих интеллигентных запевках у костра на даче с обязательным утренним женским лукавством: "Ах, наши мужчины вчера перебрали…", но опохмелиться никто не предлагал? Сейчас он ответил бы не колеблясь: - Да. Было сытно, мирно и чинно. Но скучно.
А тогда? Жизнь катилась в строго определённое никуда: в пятьдесят профессор, в шестьдесят внуки, в семьдесят готовится к смерти. Он помнил совершенно чётко: думать ему не хотелось ни о чём.
Вопрос прозвучал как выстрел в упор. Его задал итальянец, почётный борец за права человека ещё со времен гонений на диссидентов:
- Арест господина Х следует расценивать как начало "охоты на ведьм"?
- Извините, господа! - Ксюха улыбнулась с хладнокровием змеи. - Время пресс-конференции закончилось. Вы можете оставить свои вопросы на официальном сайте администрации президента.
3
- Как вы относитесь к рекламе, mon сher ami?
Его научный руководитель Леонид Борисович, не знавший толком ни одного языка, любил щегольнуть иностранными словечками.
- Реклама - двигатель прогресса, - он усмехнулся. - И ещё опиум капиталистического общества.
- Опиум - это религия, - философически заметил Леонид Борисович. - И вообще, сейчас в моде антисоветизм. Ты слышал об указе про банки?
- Слышал краем уха. С трудом представляю банки в нашей советской действительности. Из сберкассы в воротилы бизнеса подадимся?
- Откуда столько пессимизма в здоровом двадцати трёхлетнем парне? - Леонид Борисович помешал ложечкой сахар в чашке. - Амigo! Счастливого капиталистического будущего нам не избежать. Надо просто оказаться в первых рядах.
Он уже позабыл об этом разговоре в институтской столовке, когда однажды вечером ему позвонил Леонид Борисович:
- comment etes-vous, citoyen baccalaureat? Семейная идиллия не осточертела?
Леонид Борисович к своим тридцати успел сменить трёх жен.
Он покосился на читавшую Набокова жену.
- Что-то срочное, Леонид Борисович?
- Более чем! - тот придал голосу таинственность. - Завтра в двенадцать жду тебя на выходе из метро Павелецкая. Встречаемся с чрезвычайно интересными людьми.
- Им нужны специалисты по общечеловеческим вопросам, - сказал Леонид Борисович, едва поздоровавшись. - То есть такие как мы.
Они стояли на площади Павелецкого вокзала, средь гвалта встречающих и провожающих, и посреди этого человеческого потока его научный руководитель отчаянно жестикулировал, захлебываясь словами: "Им нужны люди, способные нести всякую чушь, но приятную уху чиновника. Это одна сторона медали. Другая - они хотят покупать власть, подкупать народ, всех без разбору, белых и чёрных, красных и зелёных, праведников и чёрта в ступе, точнее, не покупать и не подкупать, с деньгами-то у них пока туго, а обещать молочные реки и кисейные берега. Сами они ребята косноязычные, технари все, главный у них вообще химик по образованию, но головы золотые. Настругали немного в кооперативе по комсомольской линии, теперь вот банк. Скажу со всем свойственным мне цинизмом: - Я в этих мерзавцев верю!"
"Ему не хватает бороды, - подумал он. - Седой, всклокоченной, истрепанной синайскими ветрами жидкой бородёнки пророка, сорок сороков ведущего свой народ невесть куда. Любопытно, что он думал, когда мучительно выколачивал свои каменные скрижали: "Какую истину ещё сморозить?""
- Стоп! - сказал он себе. - Тормози, аспирант. Ты же не антисемит, ты же нормальный. Что ты знаешь о Моисее, дитя недослушанных лекций и наспех прочитанных книг?
Один создал миф, другие разукрасили его правдой и ложью, и вдохновенные идеологи бороздят океанские просторы на комфортабельных лайнерах, пока труженики моря устало латают свои дырявые судёнышки. Вечный исторический вопрос: верят ли создатели мифа в своё исчадие?
- Что ты молчишь? - сердито спросил Леонид Борисович.
- Простите, задумался о предтече мифа.
Леонид Борисович едва не воспарил над привокзальной площадью: - А ещё ноешь, что у нас не получится. Страна скончавшегося в муках социализма требует благовоний и телесных услад. Пойдёмте, caballero, в банк.
Банк был какой-то хлипкий. Впоследствии на месте этого здания Х построил небоскреб, на высоченном шпиле которого гордо реял флаг с надписью: хлебный склад № 12. Отец одного из ближайших сподвижников Х руководил центральным московским зерновым трестом, с его барского плеча юным капиталистам была выделена часть амбарного помещения. Пахло клейковиной, но народ шустро бегал по коридорам, разговаривая на птичьем банковском языке.
Голос у Х был тихий и вкрадчивый. И ещё спокойный. Спокойствие в любой ситуации и олимпийская солидность были его неоспоримые качества. Которые покоряли. Именно так, покоряли. И он, и Леонид Борисович сразу почувствовали почти женскую влюбленность к этому человеку. Господи, сколько же сил он потратил потом, чтобы вырваться из этой магии. Окучивая в разных операциях тупоголовых чиновников, он придумал целую легенду для ответа на неизбежный вопрос: - В чём сила Х?
- Он - химик! - говорил он, многозначительно чокаясь рюмкой отборного рома. - Есть люди и есть химики. Люди отличаются эмоциями, ненавидят и влюбляются, мечтают о потерянных иллюзиях и стремятся создать новые. А химики раскладывают окружающий мир на элементы таблицы Менделеева и сводят их вновь, исходя исключительно из собственной целесообразности.
Легенда была убедительная, но насколько правдивая? В конечном счёте, все его попытки анализа приводили к неизбежному выводу: чтобы избавиться от чар Х, его надо убить.
- Только не смотри в глаза, когда будете брать, - сказал он главному эмвэдэшному оперу, когда инструктировал перед арестом. Опер, прошедший половину горячих точек на земном шаре, всячески сдерживался, но явно был готов обдристаться. - У него глаза удава, намеренного сожрать кролика.
- Итак, я предлагаю вам создать в банке подразделение пиар, - Михаил Борисович завершил недолгую речь, улыбнулся, снял очки и вопросительно посмотрел.
- Неплохо было бы поучиться, набраться зарубежного опыта. В Англии, например, или в Америке, - сказал Леонид Борисович.
Х снова улыбнулся: "Заграница нам не поможет. И не потому, что денег жалко на поездку. Просто нам придётся создавать свои правила игры, без всякой теоретической базы. Вы меня понимаете?"
- Как бы да! - неуверенно произнёс Леонид Борисович.
Х засмеялся: "Для начала неплохо. Новой эпохе - новый язык. Хорошо словцо - как бы. Придаёт многозначительность каждому экономическому термину и одновременно развязывает руки. Ещё что-нибудь из этой серии, уважаемый доктор".
- Кандидат. Кандидат исторических наук, - сказал Леонид Борисович. - Ну, например, типа. Типа мы решим, типа мы уверены.
- Типа да, - сказал Михаил Борисович. - Подходит. Типа. И ещё что-нибудь, скабрезное, но в меру, чтобы можно было произнести при женщинах. Для трилоквиума. Так, если я не ошибаюсь, называлась основа знаний в античном мире?
- Говно вопрос, - сказал он.
- Как?
- Типа, если у вас есть проблемы, мы как бы решим. Говно - вопрос!
- Блестяще! - сказал Х. - До чего приятно иметь дело с интеллигентными людьми.
"А ведь у него замашки не миллиардера и не олигарха, - подумал он. - И даже не генерального секретаря компартии. Минимум, китайский император - живое воплощение божества…"