Вот именно: в моей. Внезапно я приняла решение. Мне ведь нужна квартира? Нужна. Потому что я снимаю комнату. У меня пока нет своего жилья, а у родителей малогабаритная "двушка". И не на Остоженку, ни в Москва-Сити меня не тянет. А тянет сюда. Если эти странные люди не гасят свет, значит, они не очень-то дорожат своей прекрасной квартирой. Им до лампочки, если вдруг перегорят все их лампочки. Я куплю у них эту квартиру и наведу в ней порядок. Вот так-то.
Виталина
При повсеместной замене паспортов с советских на российские я, воспользовавшись, случаем, поменяла отчество и фамилию.
– А чем вам так не нравится ваше отчество? – спросила флегматичная дородная паспортистка, пересчитывая купюры в конверте. Мне хотелось быстро и без проблем.
– Мне не нравится словосочетание Виталина Витальевна. Отца я никогда не видела, возможно, он уже умер, я никак к нему и привязана и ничем не обязана. Поэтому своим отчеством не дорожу. Хочу его поменять.
– На какое?
– Все равно. Для меня все мужские имена одинаковы.
– Тогда Ивановна?
– Виталина Ивановна? Гм-м-м… Что-то не то. Очень уж простецки. По-моему, к месту будет еще одна "р".
– Сергеевна?
– Виталина Сергеевна? А что? Хорошо. И фамилию удлините.
– То есть?
– Пусть будет Барановская.
Так я поменяла манерно-тупое "Виталина Витальевна Баранова" на благородное с изюминкой "Виталина Сергеевна Барановская". Я ведь теперь работала в солидном банке и собиралась вскоре перебраться в вип-отдел. И тогда у меня появится визитка. Ее должно быть приятно взять в руки и прочитать то, что на ней написано, с удовольствием хотя бы эстетическим. На рядовой должности я не планировала долго задерживаться. Мне нужно было место начальника отдела, то есть, Игоря. Если бы он был умен, он бы мог пойти на повышение, а не вылететь с треском.
Началось все с того, что мы расстались. Игорь мне сказал:
– Я тебя боюсь.
Я сильно расстроилась. Где, интересно, я так прокололась? Шопенгауэра вроде не цитировала, число π забыла напрочь, кроме двух первых знаков после запятой, разве что позволила себе покритиковать офтальмолога. Игорь собрался делать операцию, и я нарисовала на салфетке человеческий глаз, объяснив попутно его строение, а заодно доказав своему любовнику, что в его случае целесообразнее делать факоэмульсификацию, а не лазерную коррекцию, при такой высокой миопии и особенностях его астигматизма. Заодно нарисовала, что такое астигматизм.
Дело было в ресторане, и Игорь отчего-то сразу потерял аппетит. После ужина мы поехали не ко мне, как обычно, а разошлись по своим квартирам. Дня через два я и услышала:
– Я тебя боюсь.
– Что, другой офтальмолог подтвердил мои выкладки?
– Откуда ты все знаешь? – спросил он со злостью. – Такое ощущение, что я имею дело с роботом! Ты даже когда трахаешься, не закрываешь глаза! Ты все на свете хочешь контролировать! Даже мой член!
Черт! Так вот в чем все дело! Я плохо симулирую оргазм! Имея такую память, трудно влюбиться и почти невозможно расслабиться. Иногда мне кажется, что моя голова гораздо тяжелее, чем тело. Я все время ее чувствую. Да, в постели у нас с Игорем не очень. При Славе я была гораздо моложе и глупее, поэтому у нас и получалось.
– В тебе нет ничего человеческого! – продолжал надрываться Игорь. – Ты все знаешь, все помнишь. Годовой план, квартальный отчет, имена и отчества всех клиентов вип-отдела, даты их рождения и даже имена их жен и детей! Скажи, ты хоть раз в жизни забыла выключить свет?
Выключить свет? Это что, издевательство? В бытовых мелочах моя феноменальная память давно уже работает на автопилоте, и он так же надежен, как и основная моя память, рабочая. Я никогда не мучилась вопросом, не забыла ли я закрыть кран или щелкнуть перед уходом выключателем? Что там с моим утюгом и лежит ли в сумочке зарядное устройство для мобильника? Разумеется, лежит, хотя сам мобильник заряжен до отказа. Я делаю это машинально, как и все остальное.
Я всегда выключаю перед уходом из дома свет.
Неужели я робот?
– Почему ты молчишь?!
– Я думаю.
– А не надо думать! Не надо ходить повсюду с таким деловым видом! Ты все-таки женщина, – сказал он с укоризной.
Вот тут он угадал. Я никогда не забывала о том, что я женщина. И мне нужен покровитель. Я ведь одна на всем белом свете. К тому моменту, как мы познакомились с Игорем, моя мать уже была одной ногой в могиле, потому что спивалась. Я давала ей деньги, ведь она моя мать. А она тратила их на водку, в ее жизни не было других радостей, кроме как выпить и забыться. Я как-то привозила мать в Москву. Это было напрасно.
Уборщица, деревенская девчонка, родившая единственную дочь от мелкого вора. Что она видела в жизни? Вонючие подъезды и грязные тряпки? У нас приличной посуды в доме не было! Глиняные чашки с отколотыми краями и тарелки из школьной столовки! Разнокалиберные краденые вилки и всего две чайные ложки, потому что мы никогда не звали гостей! Куда? В коммуналку? Не говоря уже о столовых ножах. Их просто не было. Я хотела отвести мать поужинать в кафе. Даже не в ресторан. Так, в забегаловку. Моя Баранова испугалась и отчаянно замахала руками:
– Нет, нет, нет! Что ты, Вита? Да ни за что!
Будто я предлагаю ей продать свою почку, а не пойти в ресторан. Такой же ужас в глазах. В моей московской квартире мать не смогла спать, хотя тогда это были далеко не хоромы. Не как сейчас: сто сорок квадратных метров с шикарным видом на парк, дом бизнес-класса с подземным паркингом и круглосуточной охраной. Слава богу, мать до этого не дожила, иначе бы я чувствовала неловкость, а она все тот же ужас. Еще и принялась бы грязь подтирать на лестничной клетке! Это невозможно вытравить, даже выкачав из моей матери всю кровь до капли и влив новую, другой группы. Это на уровне генов. Моя мать уборщица. Навсегда.
Тогда почему я такая?
Уровень тот, который ты сам себе назначаешь. Мы все из одного теста, и те, кто вверху, и те, кто внизу. Те, верхние, ничуть не умнее. Просто нижние – это трусы. Они боятся поверить в свои силы. В то, что от них что-то зависит. И выбирают себе начальников. Ответственных. И всю жизнь выполняют чьи-то распоряжения.
А я терпеть не могу, когда мною распоряжаются. Отношения возможны только партнерские. Даже любовник – это не мой хозяин. Даже когда он сверху, в постели. Я-то знаю, что я умнее. И если он вдруг позволит себе перейти ту грань, где мы партнеры, я тут же его накажу. Как это случилось с Игорем.
Он ведь захотел меня уволить за (ха-ха!) непрофессионализм. Вы себе представляете, что такое клиенты вип-отдела солидного банка? Это у какой-нибудь пенсионерки единственный счет в Сбере, ее "гробовые". И она давно все высчитала до копейки, все проценты на двадцать лет вперед. Или у офисного планктона их зарплатная карта. Долгов больше, чем денег, потому что кредитов нахватали, что там считать? А у випов деньги распиханы по разным банкам, разным счетам, в разной валюте, да еще и по разным банковским ячейкам! Они порою сами не помнят, эти элитные клиенты, где у них чего и сколько. Одних карточек, золотых и платиновых – "лопатник"! Сама видела, как эти випы расплачиваются в ресторане. И такой человек, как я, в отделе банка на вес золота. Который все помнит, даже пин-код любой из карт, к которому можно обратиться в любое время дня и ночи и получить исчерпывающую информацию о состоянии дел. Непрофессионализм! Еще раз "ха"!
Разумеется, мои таланты не остались незамеченными. Все чаще клиенты вип-отдела выбирали именно меня в качестве персонального менеджера.
– Нет-нет, я хочу работать только с Витой! Она надежна.
И этот дурак Игорь захотел меня уволить! Надо было договариваться. Он очень вовремя отправился на операцию. Хоть бы спасибо сказал, что благодаря мне ему полроговицы не снесли! Пока он восстанавливался на больничном, я времени даром не теряла. Был у меня один клиент. Очень богатый человек. Кому как не мне об этом знать? Хотя я подозревала, что денег у него гораздо больше, чем даже я знаю. Любовниц у него было несколько, но в борьбе за выживание все средства хороши. Я готова была делить своего покровителя с кем угодно, лишь бы выжить в этих каменных джунглях. Это был новый уровень, я на нем еще не освоилась. У меня тоже гены. Каждый раз надо себя ломать, поднимая уровень.
В общем, он пригласил меня на ланч. Ах, эти ланчи! Вроде бы деловая встреча. Перекус между подготовкой договора и подписью в нем. Вроде бы ничего личного. Но…
– Вы чем-то расстроены, Вита?
– Борис Геннадьевич, мы с вами скоро расстанемся, а я к вам успела привязаться.
– Расстанемся? Это почему?
– Меня увольняют.
– Ради всего святого, Вита! Если вас увольнять, то кого же тогда оставлять? Вы незаменимый сотрудник.
– Так-то оно так. – Я вздохнула. – Но разве вы не знаете, что в наше время все решают родство и связи? А я одна. На всем белом свете. – Я прослезилась.
– А ваши родители?
– Умерли. – Не хватало еще предъявить ему свою мать! Уборщицу и алкоголичку! – Братьев-сестер нет. Я не москвичка, так что…
О трех квартирах, бывших к тому времени у меня в собственности, и банковских счетах я благоразумно умолчала.
– Селф-мейд вумен, значит. – Он рассмеялся. – А ведь я давно вас заметил. Тебя. Девочка ты неглупая, только вот… – Он перестал смеяться и вздохнул. – Женственности тебе не хватает. Чертовщинки, что ли, в глазах. Ты все время такая напряженная. – И он накрыл своей ладонью мою руку.
Я поняла, что это приглашение.
– Борис Геннадьевич, мне ведь в жизни не сладко пришлось. Я такая напряженная, потому что боюсь оказаться на улице.