Таков ритуал. Я должен был исполнить его. Я всего лишь человек, пытающийся жить в согласии с самим собой.
Смерти хочет Бог. Мне это уже понятно.
Может быть, все это – иллюзия. Я допускаю, что сделал в жизни не лучший выбор. Хотя эта мысль занимала в моем сознании не более двух секунд, мне казалось, что я излишне долго думаю не о том, что действительно важно.
Я рассмеялся. Ничего не смог с собой поделать. Бывает, думал я. Бывает и так. Я не знаю, что может быть смешнее желания человека быть живым.
Моя жизнь – подражание смерти. Я смог почувствовать это, лишь став хирургом. Людям нравится убивать друг друга. Отказавшись от этого чувства, они бы перестали быть людьми.
Мыслей было так много, что я не знал, на которой из них сосредоточиться.
И вдруг весь мир совершенно изменился. Я почувствовал себя абсолютно свободным.
С ним я научился невероятному количеству вещей.
Сами догадайтесь. Если сумеете.
19
Я не хочу принимать таблетки. Предпочитаю бессонницу.
В данной ситуации правда звучит, как самая невероятная выдумка.
Жить в отрезке времени, пространства, обязанностей. Изображать из себя сытое, довольное животное. Сытость унизительна.
Мне нравится смотреть на людей сверху вниз. По-другому не получается.
Когда убийствожертво продумано до мелочей, никакой славы убийце не достается. Совершенство анонимно.
Но скоро, очень скоро я стану знаменитым. Пока все знают меня только "хиругом". Конечно, какое-то время я не увижу свою фамилию на первых полосах газет и приму все усилия к тому, чтобы до меня не добрались раньше времени. По крайней мере, до того, как я казню еще двоих.
Может, даже троих. Я все еще открываю себя. Очень много опасных открытий.
Я не всегда говорю правду. Но иногда не говорю ничего, кроме правды.
Закон жизни – зло. Я часто повторял это самому себе. Слова могут убить с большей легкостью, чем убивал я. Вот только почему мне об одной мысли об этом делается жутковато?
Иногда мне кажется: происходило совсем не то, что я пытаюсь вспомнить. Я не мог не казнить. От "хирурга" ждали продолжения убийств. Все это забавно. Или не очень.
Не могу заснуть, потому записываю.
Я слишком часто провожу ночи без сна.
Я лежал в почти полной темноте, если, конечно, не считая тусклых бликов, отбрасываемых уличными фонарями на стены комнаты. Я лежал неподвижно, стараясь уснуть и убеждая себя в том, что обязательно нужно выспаться.
Может быть, мне удастся привыкнуть. Я умею мириться с неизбежным.
20
Голова прояснилась, но тело не слушалось. Я не понимал, что происходило, где я, почему тут оказался.
Страх заставил меня оглянуться. Я старался оглядеться незаметно для окружающих меня людей. Боялся обратить на себя внимание своей торопливостью.
Мне следовало выбрать одну из двух линий: выжидать, пока произойдет то, что должно произойти, или начать действовать самому.
Что-то происходило, а я не понимал что. Я словно проваливался куда-то, переставал существовать.
Я шел, не поднимая глаз, не оглядываясь по сторонам. Когда я переходил улицу, меня чуть не сбила машина.
Со стороны могла показаться, что я внимательно смотрю себе под ноги. Но на самом деле все мои мысли были заняты более важными вещами. Я слишком много думал о том, что делал, вместо того, чтобы думать, почему я это делаю. Я убеждал себя: я поступаю правильно.
Мне стало еще неуютнее в этом городе. Я шагал не спеша, иногда просто стоял и смотрел на идущих мимо меня людей. Я ощущал слабость и головокружение.
Когда пришел в себя, оказалось, что сижу на скамейке перед музеем. Я сидел, не шевелясь, ничего не чувствуя и курил, не ощущая вкуса дыма. Я медленно обводил взглядом улицу.
Никому нельзя доверять. Даже самому себе.
Расслабиться я не мог. Во всяком случае, пока. Я машинально провожал взглядом каждого человека, проходившего мимо. Узнать меня невозможно. Иду по жизни, не оставляя следов, не отбрасывая тени. Как приведение.
Я опять не оригинален. В общем, конец у всех одинаковый, то есть люди умирают. Так или иначе.
Мог ли я теперь уйти просто так?
Я не могу понять: я злой человек или добрый?
Время покажет. Поживем – увидим.
Я убиваю, следовательно я существую. Ну чем не жизнь.
Просто, как все гениальное. Просто и ясно.
Я не уверен, что убийства делают меня опасным для окружающих. Убить может каждый человек. Разумеется, сработала интуиция, а не логика. Грубовато, пожалуй, но ни что лучшее времени не оставалось.
Я злой. Да. Злой и жестокий. Мне себя не жаль. Я не собираюсь никому ничего прощать. У меня нет комментариев.
Почему нет, помнится, подумал я тогда.
Я почувствовал, что не могу дольше сдерживаться. У меня спектакль шел без репетиций.
Каждый человек приходит в жизнь со своим смертным приговором.
Я очень долго думал об этом. Да это же естественно. В каком-то смысле это самая естественная вещь в жизни.
Почему я пишу об этом опять? Да потому что именно это меня интересует.
Тебя случайно так не клинит? А у меня, не вру, часто такое бывает.
Сколько ни объясняй, все равно передать свои впечатления как следует, я вряд ли сумею.
21
Утром был звонок по телефону. Я поднял трубку – молчание. Кто-то вроде дышит. Люди страшны и безжалостны. Они готовы в любой миг наброситься.
Мной целиком овладело возбуждение человека, увлеченного игрой и не вполне уверенного, что эта игра закончится безобидно.
Иногда мне кажется, что я только притворяюсь собой. Я хочу перестать притворяться.
Я знаю, что я не тот человек, которым притворяюсь. Мне нравится разоблачать свое притворство.
Желание быть только добрым всегда делало меня смешным для окружающих людей. Быть жестоким почетнее, чем быть добрым. Людям не нужна доброта. Для людей доброта – подтверждение слабости. Жестокий человек всегда пользуется большим уважением, чем добрый.
Истинные логические построения не обязательны, достаточно, если они только кажутся таковыми. Главное – привлекать к себе массы.
Почему эта мысль пришла в голову? Сам не знаю. Скажу только: я внимательно прислушиваюсь ко всему.
Мне никуда не деться от всего этого. И убегать я никуда не должен.
Как быть, если жизнь ставит что-то на твоем пути? Отрицать? Зажмуриться, повернуться спиной?
Я не хочу быть неправильно понятым.
"Когда же это кончится?" подумал я. "Лучше б меня поймали".
Но сдаваться я не пошел.
Я не верю в справедливость. Об этом мне говорит весь мой жизненный опыт.
Я – человек обреченный, у меня нет имени. Я презираю общественное мнение. Я презираю и ненавижу во всех побуждениях и проявлениях общественную нравственность. Нравственно для меня все то, что способствует смерти. Я не ожидаю жалости к себе. Каждый день я обязан быть готовым умереть. Все во мне поглощено единым интересом, одной мыслью – смертью.
Представим себе проблему несколько конкретнее.
Но если не обманет то, что у меня внутри, окружающих нечего бояться.
Хотя это звучит как-то странно, да? Но пути назад уже нет.
Начиная с определенного момента жизни каждый в ответе за то, что он делает.
Все вполне логично и естественно.
Каждый человек таков, какой он есть. Только у одних есть какой-то предел, а у других – нет.
Сказанное держит меня гораздо сильнее, чем то, что я делаю или о чем молчу.
Появился какой-то "новый я", и возврата назад быть не могло.
К сожалению, я не знаю, где найти причины этого. На что они похожи – тоже не знаю.
Однако скажу откровенно: по-другому продвигаться вперед нельзя.
Мне надоела моя нерешительность.
О том, как ничтожен человек, можно судить по тому, как много он старается приобрести, чтобы скрыть свою ничтожность.
Не лучше ли идти вперед чуть медленней и не терять ориентации. Не знаю. Я не вижу другого выхода.
Мне страшно. Не покидает ощущение, что я способен совершить что-нибудь такое, до чего еще никто не додумался. Что-то совершенно нечеловеческое. Может быть, сейчас именно я это и делаю?
Знаю, что это требует сверхчеловеческой откровенности.
Иногда мне кажется, что я вспоминаю то, чего не было. Поверить словам невозможно. Я не знаю большего заблуждения людей, чем их способность различать добро и зло. Жизнь – только провокация.
Отвратительное состояние, навалившееся на меня утром, не проходило. Я ни на минуту не мог ни на чем сосредоточиться.
Мне необходимо рассказать о себе все, что я знаю. Я очень спешу рассказать о себе. Я не знаю, сколько времени у меня осталось.
22
Я должен был остановиться. Опять заболела голова. Головные боли в последнее время стали чаще.
Я понимаю людей, которым нравится убивать. Я их не виню. Они так живут. Пытаются защититься от всего. От жизни. От смерти.
Я смотрел на людей почти в упор.
Все происходило словно не со мной. Не помню, о чем я думал. Я не хотел быть благоразумным. И мне сразу стало спокойнее на душе, будто я возвратился в те дни, когда всему было простое объяснение. Реальность сузилась, как всегда бывает, когда силы истощаются, а до конца еще далеко.
Я оставался на своем посту еще минут десять.
Рассуждая, я обрекаю себя на поражение. Я не хочу сомневаться.