- Слушай, а ты что менту свои деньги отдал? - удивился Володька. - Это всегда делать приходится?
- Не всегда, но часто. А деньги мне потом вернут. У нас на этот счет пунктик специальный имеется - представительские расходы называется.
- Ничего ж себе!
- А ты как хотел, парень? На халяву хороший материал не снимешь!
Оказавшись возле самого пекла, Дмитриев ринулся вперед, обегая автомобили и собравшуюся толпу зевак. Метров через двести он увидел языки пламени, распространившиеся на довольно внушительной территории. Еще через некоторое время показались кареты скорой помощи и пожарные машины. Спецтехнику согнали отовсюду, откуда могли, но ее явно не хватало - огонь полыхал страшный. В голове Дмитриева уже вырисовывался связный текст. Он знал, как начнет репортаж и примерно предполагал концовку…
Схватив перепуганного свидетеля, Дмитриев выяснил у него все подробности аварии, а затем обратился к оператору:
- Серега, мне нужно, чтоб в объектив попало пламя и какая–нибудь истерия для динамики.
- Хорошо, Леша. Сделай пару шагов влево, там нужный фон идеально вырисовывается.
- У меня волосы нормально лежат?
- Все путем. Поехали!
- В двадцати километрах от Москвы, на Ленинградском шоссе, разыгралась крупная трагедия, - начал Дмитриев. - Около десятка машин скрыты под плотной огненной завесой. Это одна из крупнейших аварий за последние несколько лет. На месте событий работают пожарные расчеты и бригады скорой помощи, однако имеющихся сил явно недостаточно. Люди в панике. Ясно лишь одно: если в ближайшее время специалистам не удастся погасить пламя - спасать будет уже некого. Мы будем информировать вас о ходе событий. Алексей Дмитриев, Анатолий Валуев, специально для ЛТН.
- Все, - сказал Дмитриев, - отбой. Вася, беги с кассетой к машине и перегоняй материал в Останкино. А затем пулей назад. А мы с тобой, Серега, постараемся обойти пожар с другой стороны. Отсюда ничего не видно, может, там будет получше.
- Серега, видишь что–нибудь интересное? - спросил Алексей, когда они оказались на месте.
- Кажется, есть что–то, - неуверенно сказал он.
- Что? Кто–то живой?
- Да не похоже, что в этом пекле кто–то уцелеет. Мне кажется, я увидел детскую куклу рядом с одной машиной. И как только уцелела?
- Да ты что! - воскликнул Алексей. - Ну–ка присмотрись получше.
- Ну да, точно кукла.
- Можешь взять крупный план?
- Не получится. Менты там рядом ошиваются и в кадр лезут, к тому же дыма полно. Я в общем–то случайно ее разглядел.
- Блин! Нам нужен этот кадр! Это очень сентиментально! Настоящая находка! Представляешь, какую конфетку можно из этого сваять?
- Леш, а что такого в этой кукле? - спросил Володька. - Зачем она нужна?
- Ну что за вопросы! Журналист ты или где? Представь картину: страшная катастрофа, безжалостный огонь, дым, крики людей, спасенные жертвы, а посреди всего этого одинокая детская куколка. Неужели ты не понимаешь? Это же изюминка, Володька.
- По–моему, это очень жестоко.
- Понимал бы чего! Ладно, Серега, бегом к ментовскому оцеплению и снимем поближе.
- Так там же огонь!
- Плевать. Мы туда не полезем, просто поближе подойдем. Нам нужен этот кадр.
- Ну хорошо, надо, так надо. Работаем, Леша…
Алексей покидал место трагедии с широкой улыбкой на лице, которая никак не сочеталась с обстановкой вокруг. Он то потирал руки, то подпрыгивал на одной ноге, то поднимал вверх руки с плотно сжатыми кулаками. Люди обращали на него внимание и сочувственно кивали головами, думая, что у мужика случилась истерика. И только сотрудники ЛТН, шедшие рядом с ним, знали истинную причину странного поведения коллеги. Алексей был уверен, что его сюжет станет настоящей изюминкой всего эфирного дня и, глядя на обгоревшую куклу, валяющуюся на дороге, множество сердобольных женщин и мужчин смогут с трудом сдержать слезы. Дмитриев очень любил делать сентиментальные репортажи, берущие за душу и выворачивающие ее наизнанку, и, надо признать, он был мастером на такие штучки.
- Неужели тебя совсем не трогает то, что произошло? - спросил Володька. - Ты так радуешься удачному материалу, но совсем не думаешь о судьбах пострадавших людей.
- А почему я должен об этом думать? Путь об этом думают их родственники или знакомые. Я журналист и делаю свою работу. А если бы я зацикливался на каждом своем репортаже, то уже давно оказался бы в Кащенко. Так–то приятель.
Машина ЛТН без особых проблем покинула место аварии. Дмитриев умел находить подход к людям так же хорошо, как готовить репортажи. Он был профессионалом во всем и недаром считался одним из лучших в своем ремесле. Когда микроавтобус на всех парах мчался к телецентру, на мобильном Алексея раздался звонок.
- А, здорова, Михалыч, - сказал Дмитриев, - как дела? Получил мой материал?
- Материал отличный, Леша. Через полчаса мы прерываем эфир специальным выпуском новостей с твоим репортажем. Это решение уже согласовано, так что могу тебя поздравить. Ты был великолепен!
- Спасибо, Михалыч!
- Конкуренты, как всегда, отдыхают! Насколько я знаю, только мы выйдем со спецвыпуском. Больше пока ни у кого нет картинки.
- Конечно, ни у кого. Когда мы уезжали, ребята с центральных каналов только вылезали из машин. Мы опять утерли им всем нос!
- Ну вот, - с улыбкой сказал Дмитриев. - Соловьев звонил и благодарил за работу. Наш материал пойдет в спецвыпуске. Они ради этого даже эфир прерывают! Так что, мужики, всем спасибо. Мы сегодня были на высоте!
- Ого! - воскликнул Валуев. - Не каждый день такое бывает. Это нужно отметить.
- Отметим еще. Вот только отвезем в Останкино материал. Ладненько, а ты, стажер, чего такой смурной сидишь? Нервишки шалят? Ничего, по первому разу со всеми такое бывает. Потом привыкнешь.
- К чему привыкну?
- Да ко всему. Научишься не мешать работу с личными эмоциями. Они в нашем деле только мешают.
- Да я вообще не понимаю, зачем эту катастрофу так смаковать и тем более делать спецвыпуск? Случилась беда, погибли люди. Это же ужасно!
- И что теперь? Ты предлагаешь вообще такие вещи в новостях не давать?
- Нет, почему? Я все понимаю, о грустных событиях тоже надо говорить, но зачем выводить их на первый план? Зачем смаковать подробности? Крики людей, эта несчастная кукла. К чему все это? У людей и так постоянно депрессии!
- У, брат, куда тебя занесло… То есть мы, получается, такие телевизионные террористы. Людям жизнь их пресную еще больше поганим. Так что ли выходит?
- Ну не совсем, но…
- Нет, ты скажи, так или нет?
- Хорошо, так.
- Ладно… А теперь послушай меня, парень. И запомни хорошенько мои слова. Люди любят, когда им рассказывают гадости.
- Но…
- Нет, я тебя слушал, а теперь уж ты будь добр меня выслушать. Так вот. Многие в глубине души садятся у экранов телевизоров или ждут свежих газет только с одной целью - узнать, что кому–то живется хуже, чем им. Что кого–то убили, изнасиловали, посадили, ограбили. Поэтому все новости кишмя кишат сообщениями о взрывах, террористах, маньяках–насильниках. И не только новости. Аналитические программы, ток–шоу, центральные газеты и куча желтой прессы. Посмотри на их главные темы. О чем они говорят? А где твои хорошие новости? Их почти нет, а если есть, то в самом конце. О них упоминают вскользь, мимолетно. Понимаешь?
- Но почему не попытаться изменить ситуацию? Кому нужна чернуха? От нее уже тошнит!
- А ты думаешь, на телевидении дураки сидят? Да никто не станет смотреть позитив. Он никому не нужен. Все решают рейтинги, и если всякой гадости на экране девяносто процентов, а твоего приторного позитива дай Бог десять, то это повод задуматься, не так ли? Задуматься о том, почему так происходит. Ты не знаешь? А я тебе объясню. Людям в нашей стране вечно не хватает денег, они вечно жалуются и вечно скулят. Ну зачем таким людям позитив? Зачем им знать, что кто–то обогатился или кому–то жить лучше, чем им?
- А это тут причем?
- Да притом, что все взаимосвязано. Людям нужен не телевизор с добрыми сказками. Людям нужна жестокость, боль, страх таких же людей, как они сами. Они питаются этим и радуются, что им повезло. Что убили, изнасиловали и посадили не их, а кого–то другого. Доходит, нет? Это культурологи сраные любят говорить, что вот, мол, совсем телевидение у нас испортилось. А оно почему испортилось? Да потому, что люди такие вокруг. А показывай мы позитив, не будет рейтингов, а значит, рекламы, а значит денег. Усек? Все, лавочка закроется, парень.
- Игорь, останови, пожалуйста, машину у какого–нибудь метро. Я пойду домой, - сказал Володька.
- Не вопрос. Высажу тебя на Соколе. Устроит?
- Вполне.
- Что, парень, сломался? - с улыбкой спросил Алексей. - Такое тоже бывает. Я тебе сразу сказал, журналистика - это совсем не так красиво и благородно, как думают многие люди.
Володька ничего не ответил. Когда автобус остановился, он побежал к метро и даже не взглянул на Алексея.
- Жестко ты с ним обошелся, - сказал Игорь. - Он же еще совсем зеленый.
- Я тоже был зеленый, когда сюда пришел. И ничего, справился.
- Ты просто на него сразу столько всего навалил! Он парень чувствительный, это сразу видно. Вот и надорвался слегка.
- Я ему не мамочка, чтоб за ним носиться и сопли подтирать. Захочет - вернется. А нет, так ЛТН без него проживет.