А на груди-то был халат Леси! Дорогой и махровый. И Золотце запутался в густой махре своими кривыми когтями.
— А-ай! — взвыла тетка Дуля, когда до нее достали когти ее Золотца.
Кот от ее крика еще больше испугался, задергался и… В общем, когда его удалось снять с тети Дули, то халат смело можно было выбрасывать на помойку. Или в крайнем случае использовать вместо мохнатой швабры.
— Я куплю тебе новый халатик, — пообещала тетя Дульсинея. — И прости мое Золотце. Обычно он ведет себя вполне прилично. Наверное, это долгая дорога его утомила. Сейчас я его посажу в клетку и мы с тобой получим передышку.
Уладив эту проблему, тетка с племянницей дружно смазали йодом глубокие царапины, оставленные Золотцем. И неожиданно почувствовали друг к другу нечто вроде симпатии. Во всяком случае, Леся почувствовала. Тетка была толстой, не слишком умной, обожала своего вредного кота и свалилась ей словно снег на голову, но при этом… Ведь зачем-то же она приехала?
— Тетя, а вы просто погостить или по делу приехали?
Но на этот простой вопрос тетка ответа Лесе не дала.
— Иди спать! — велела она племяннице вместо этого. — Всю ночь с подружкой где-то по танцулькам прошлялись, теперь вся бледная. И с ног валишься.
Леся хотела объяснить, что они вовсе даже не на танцах были, а в отделении милиции. Но передумала. К чему волновать и без того беспокойную родственницу. Да и тетка неожиданно вновь завопила:
— Спать, я сказала! Марш!
И Леся послушно промаршировала к своей кровати. Золотце был уже надежно упрятан обратно в переноску. И Леся беспрепятственно смогла нырнуть в свою постель, свернуться поуютней и наконец забыться от всех тревог и волнений, выпавших на ее долю.
Проснулась она от одуряющего запаха чего-то сдобного с ванилью, сахаром и орехами. Некоторое время Леся лежала и прислушивалась к своим ощущениям. Вроде бы во сне ей привиделось, что она гуляет по кондитерской фабрике. Точнее, не гуляет, а работает там дегустатором. И все так потрясающе нечеловечески вкусно! Так не является ли этот волшебный запах продолжением ее не менее волшебного сна?
Оказалось, что нет.
— Проснулась, племяшка? — раздался из кухни голос ее тетки. — Вставай! Я тут похозяйничала у тебя немного. Булочек тебе напекла! Ты как их любишь — с молоком или с кофе?
Леся открыла рот, чтобы сказать, что булочки она вообще не ест. Никогда в жизни. И пирожные не ест. И торты. Только черный хлеб и, желательно, подсушенный. В таком меньше калорий. А уж о молоке со свежей сдобой даже и заикаться было нечего. Просто смертельный номер для ее талии!
Но тетка Дуля, кажется, так вовсе не считала. Она появилась в дверном проеме с огромным подносом в руках. Просто поднос Леся бы еще пережила. Хотя это был лучший мамин поднос, с ручной росписью. И висел он на стене в кухне в качестве декора. Трогать его Лесина мама не разрешала никогда и никому ни при каких обстоятельствах. Но тетке Дуле было чуждо чувство прекрасного. Она схватила поднос и уставила его разными вкусностями, которые и приволокла к постели племянницы.
— Ешь! — велела она ей. — Ешь, и без разговоров. Тощая вся! И бледная! Нужно хорошо питаться, а то мужики любить не будут.
— Они меня и так не любят, — проворчала Леся, но первую такую вкусную с румяной корочкой булочку все же сунула в рот.
Тем не менее в глазах тетки загорелся интерес.
— Что? Совсем никого нет?
— Ну да, — проворчала Леся.
— Хочешь, сосватаю?
Леся едва не подавилась. Откуда там тетка к ней нагрянула? Из Екатеринбурга? Это на Урале, если она не ошибается. И что? С Урала теперь женихов выписывать прикажете?
— Была одна моя подруга у вас в Екатеринбурге, — задумчиво произнесла Леся.