- Эх, товарищ Красовский, это старый мир в вас бродит, не дает обостриться классовому чутью. Ну назвали бы "петля империализма".
- Но как же, голубчик? Ведь речь идет о головках советских младенцев. Выходит, они появляются на свет благодаря усилиям империализма?
- Да, действительно, - Карп крепко задумался. - Буржуазный ревизионизм получается. Погодите-ка! А что если "петля Крупской"?
Профессор Красовский отпрянул, трагически ощупал шею в области кадыка и безнадежно разрыдался.
Карп напоил всхлипывающего профессора горячим чаем из сушеной моркови и устроил заночевать на связках решений бюро комсомольской ячейки. Решения оказались твердыми, профессор всю ночь ворочался, и к утру сам осознал, что его работа "Об усовершенствовании щипцов Симпсона" была политически незрелой и преждевременной. Сей же день, посоветовавшись с рабочим Кандыбиным, профессор Красовский переосмыслил роль и задачи щипцов, назвав их "Щипцами социализма". Работу профессор предварил воззванием: "Мир - рабочим, землю - крестьянам, родовые пути - коммунистам и комсомольцам!" Чуть было ошибкой не упомянул и пионеров, но вовремя спохватился. Щипцы ликовали, узнав, что отныне их главная задача - ускорять процесс родов с целью наименьших потерь рабочего времени работницами и служащими и их скорейшего возвращения к производительному труду. В перспективе представлялось, что доставшиеся в наследство от царизма мучительные, болезненные роды отомрут: трудовой коллектив вообще не будет ждать схваток, а каждый ребенок будет извлекаться автоматически, с помощью электрифицированных щипцов. Рабочий Кандыбин пообещал поднять вопрос о внесении в план ГОЭЛРО пункта "Скорейшая электрификация родов".
Увы, плану не суждено было осуществиться. И Надежда Клавдиевна Зефирова продолжала тужиться по старинке, дедовским способом.
Вообще-то разрешиться от Любови Надежда Клавдиевна должна была в другом родильном отделении, по месту прописки. Но Геннадий Павлович привез ее на мотоцикле с коляской сюда. Надежда Клавдиевна рожала по блату! В роддоме работала акушеркой золовка Валентина.
Родить по блату было мечтой всех знакомых и подруг Надежды Клавдиевны.
- Лишний раз подойдут, лишний раз умереть не дадут, - с надеждой делилась Надежда Клавдиевна с Геннадием Павловичем.
- Понятное дело, - вскидывал головой Зефиров. - Лишний укол какой сделают, еще чего лишнее. Вот это "лишнее" и предстояло пережить Надежде Клавдиевне.
"Что такое "пробная тракция"?" - заволновалась Любовь.
"Чистая формальность, - недовольно сообщили щипцы. - Элла Самуиловна проверит, не соскальзываю ли я".
"А-а, - успокоилась Любовь. - Конечно, здесь поскользнуться - раз плюнуть. Мокрень такая. Вы уж потихонечку, за стеночки держитесь. Или за меня ухватитесь".
"Спасибо, деточка! Я, пожалуй, за тебя и схвачусь. За головку, ладно?"
Щипцы, смущенные наивной готовностью Любови пособить ускорению родов, отвели взгляд и деликатно легли на нежную головку в области теменного бугра. Но когда рукоятки замкнулись, щипцы охватил трудовой порыв. Лет пятьдесят назад щипцы придумали трудиться истово, до кровавых мозолей, дабы у вооруженного наганом и полномочиями рабочего Кандыбина, члена подкомиссии по упорядочению родов, сложилось положительное представление о верности щипцов идеалам большевиков. С годами задумка выказать преданность партии, дабы не быть переплавленными на орала, стала сознательной идеологией щипцов. Они и думать забыли о том, что когда-то их трудовой порыв родился из обывательского желания остаться в живых. Нет, по прошествии стольких лет щипцы искренне, одухотворенно полюбили труд до ломоты в суставах, до хруста в костях. Щипцы, войдя в таз, входили в раж. Они не работали, они пахали! Да и прикипели к влагалищам за все-то годы. "Нет к счастью пути более верного, чем путь труда", - любили повторять они особо упирающимся младенцам и их ленящимся тужиться несознательным мамашам. Вот и сейчас щипцы изо всех сил сжали рукоятки, готовые вырвать Любовь из тела Надежды Клавдиевны живой или мертвой!
Элла Самуиловна коснулась концом правого вытянутого указательного пальца головки Любови, левой рукой потянув за щипцы. Любовь вскрикнула, нижняя губка ее задрожала от боли. Элла Самуиловна настойчиво тянула, щипцы крепко держались за голову. Головка продвинулась вперед, оставшись сомкнутой с пальцем.
- Нормально, - констатировала Элла Самуиловна. - Отдохните, - разрешила она Надежде Клавдиевне.
Щипцы самую малость ослабили хватку. - Все? - дрожащими голосами с надеждой спросили Любовь и Надежда Клавдиевна.
- Почти, - соврали щипцы и Элла Самуиловна. - А зачем щипцами-то? - робко поинтересовались Любовь и Надежда Клавдиевна.
- Сами виноваты, женщина, плохо тужитесь. Ленитесь! Тем самым вызываете угрозу асфиксии плода, - строго ответила Элла Самуиловна.
"Завтра ведь Первомай. А у нас еще собрание не проведено, - пояснили щипцы Любови. - Помещения к празднику не украшены. Транспаранты не распределены, кому какого члена ЦК портрет нести. Дел по горло, а тут ты. Совсем не ко времени! Вот и решили ускорить. К тому же всем от этого только выгода: ты скорее войдешь в большую и кипучую жизнь, а мать твоя на демонстрацию еще успеет сходить. Хочется, небось, влиться в колонны демонстрантов, с веселой майской песней пройти праздничным трудовым маршем. А потом, прямо из колонны, отправиться в цех, чтобы, сменив своих товарищей, встать к станкам, портвейна выпить, другого какого вина, с бригадиром вместе…" - щипцы, задумавшись, бормотали все тише и тише и, наконец, замолкли.
Наступила тишина.
"Что я говорил-то?" - встрепенулись щипцы через минуту.
"Вина чего-то", - припомнила Любовь.
"Ах, да! Вот я и говорю: мать твоя, Надежда Клавдиевна, сама маленько виновата. И ты тоже. С ленцой рожаете, спустя рукава!"
В коридоре отделения послышались тревожные шаги Электрона Кимовича.
- Элла Самуиловна, голубушка, - Электрон Кимович умоляюще сложил руки на груди, - давайте поторопимся! Собрание же еще. Столько вопросов! У меня доклад, Валентина сообщение подготовила, Ашот Варданович просил дать слово.
- Электрон Кимович, дорогой, начинайте, докладывайте, я думаю женщина… - Элла Самуиловна, прищурившись и слегка откинув голову, зорким взглядом дотянулась до лежащей на столике у закрашенного белой краской окна медицинской карты, - Надежда Клавдиевна Зефирова не будет против. Ей даже полезно поучаствовать в собрании. Пролетарское единство - могучая сила и источник побед.
- Вот и славно! Начинаем, значит? - Электрон Кимович снял трубку телефона и громко призвал зама. - Ашот Варданович? Ну что же вы? Собрание уже вовсю идет. Как, где? В родилке. Быстро-быстро, дорогой мой, присоединяйтесь. Потом подкладные поищем. Завтра! После демонстрации всем коллективом дружненько за это дело возьмемся. Простыни, клеенки, все вернем народу. Нравственная чистота, коллективизм - вот из чего складывается коммунистическое отношение к труду. Нет, это я не про простыни. Это я доклад репетирую. В общем, начинаем без вас, а вы подтягивайтесь.
Электрон Кимович вытащил из ящика стола скоросшиватель с бумагами и скороговоркой открыл собрание:
- 31 апреля, предпраздничное партийно-комсомольское, - он взглянул на Надежду Клавдиевну, - в присутствии одного несоюзного члена, собрание предлагаю начать. Кто за, кто против, кто воздержался? Собрание считать открытым. Кто у нас первым вопросом?
- Я, - вздохнула Валентина, вытащив из кармана клеенчатого фартука по очереди резиновую перчатку, шоколадную конфету и ученическую тетрадь за две копейки. - Доклад. "Преемственность славных боевых традиций поколений". Новаторские начинания коллектива…
- Элла Самуиловна, вы - следующая. У вас - что? - громким шепотом обратился к коллеге Электрон Кимович.
- "О борьбе с буржуазной и ревизионистской идеологией", - перехватив щипцы покрепче, откликнулась Элла Самуиловна.
- Мне-то чего, дальше говорить? - подняла голову от тетради Валентина.
- Ну, конечно, вы знай себе рассказывайте о коллективизме, не обращая внимания на коллектив. Коллектив вас слышит!
Валентина тяжко вздохнула и перевернула страницу, закрутившуюся трубочкой:
- Вот металлурги завода "Серп и молот". Рабочий, депутат Верховного Совета СССР Василий Блюев год назад обратился ко всем сталеварам страны с призывом - бороться за право варить… чего варить-то? Потеряла!
- Ну, сталь, наверное, - нетерпеливо подсказал Электрон Кимович. - Не самогон же!
- Да! - подтвердила, припомнив, Валентина. - Его бригада спьяна… Спьяна… - акушерка вновь принялась искать глазами по тетради. - Спаяна! Его бригада, Блюева значит, спаяна…
Надежда Клавдиевна и Элла Самуиловна засмеялись.
- Что такое, что такое? - Электрон Кимович постучал ручкой по столу.
- Да вы, Электрон Кимович, сами меня сбили самогоном своим, - обиделась Валентина. - Кстати, Электрон Кимович, брагу-то будете ставить, так перчатку на бутыль наденьте. Нате вот.
Валентина пошарила в кармане клеенчатого фартука и вслед за шоколадной конфетой извлекла резиновую перчатку.
- Не надо мне! - отмахнулся Электрон Кимович.
- Ну, ваше дело не наше, спирту медицинского к празднику небось запасли.
- Валентина! - призвал докладчицу к порядку Электрон Кимович.
- Не могу больше. Сил моих нет! - на пороге внезапно тяжело задышал Ашот Варданович.
- Тужься на задний проход! - привычно велела Валентина.
- Так и не нашел клеенки? - сочувственно прошептал Электрон Кимович заму.
- Клеенки! Тут другое дело. В КПСС "г" получается!
- Что за говно? - встревожился Электрон Кимович.