Вцепившись в холодную жесть борта, Шестипалый вглядывался в крохотные задранные лица, в унылые серо–коричневые пространства своей родины; глядел на тот ее угол, где на Стене Мира было большое зеленое пятно и где прошло его детство. "Я больше никогда этого не увижу", - подумал он, и, хоть особого желания увидеть все это когда–нибудь еще у него не было, горло все равно сводило. Он прижимал к боку маленький кусочек земли с прилипшей соломинкой и размышлял о том, как быстро и необратимо меняется все в его жизни.
- Прощайте, сыновья! - закричали снизу старушки–матери, земно поклонились и принялись, рыдая, швырять вверх тяжелые куски торфа.
Затворник приподнялся на цыпочки и громко закричал:
Знал я всегда,
что покину
этот безжалостный мир…
Тут в него угодил большой кусок торфа, и он, растопыря руки и ноги, полетел вниз. Шестипалый последний раз оглядел все оставшееся внизу и заметил, что кто–то из далекой толпы прощально машет ему, - тогда он помахал в ответ. Потом он зажмурился и шагнул назад.
Несколько секунд он беспорядочно крутился в пустоте, а потом вдруг больно ударился обо что–то твердое и открыл глаза. Он лежал на черной блестящей поверхности из незнакомого материала; вверх уходила Стена Мира - точно такая же, как если смотреть на нее с той стороны, а рядом с ним, вытянув руку к стене, стоял Затворник. Он договаривал свое стихотворение:
Но что так это будет,
не думал…
Потом он повернулся к Шестипалому и коротким жестом велел ему встать на ноги.
4
Теперь, когда они шли по гигантской черной ленте, Шестипалый видел, что Затворник сказал ему правду. Действительно, мир, который они покинули, медленно двигался вместе с этой лентой относительно других неподвижных космических объектов, природы которых Шестипалый не понимал, а светила были неподвижными - стоило сойти с черной ленты, и все делалось ясно. Сейчас оставленный ими мир медленно подъезжал к зеленым стальным воротам, под которые уходила лента. Затворник сказал, что это и есть вход в Цех номер один. Странно, но Шестипалый совершенно не был поражен величием заполняющих вселенную объектов - наоборот, в нем, скорее, проснулось чувство легкого раздражения. "И это все?" - брезгливо думал он. Вдали были видны два мира, подобных тому, который они оставили, - они тоже двигались вместе с черной лентой и выглядели отсюда довольно убого. Сначала Шестипалый думал, что они с Затворником направляются к другому миру, но на полпути Затворник вдруг велел ему прыгать с неподвижного бордюра вдоль ленты, по которому они шли, вниз, в темную бездонную щель.
- Там мягко, - сказал он Шестипалому, но тот шагнул назад и отрицательно покачал головой. Тогда Затворник молча прыгнул вниз, и Шестипалому ничего не оставалось, как последовать за ним.
На этот раз он чуть не расшибся о холодную каменную поверхность, выложенную большими коричневыми плитами. Эти плиты тянулись до горизонта, и Шестипалый первый раз в жизни понял, что означает слово "бесконечность".
- Что это? - спросил Шестипалый.
- Кафель, - ответил Затворник непонятным словом и сменил тему: - Скоро начнется ночь, а нам надо дойти вон до тех мест. Часть дороги придется пройти в темноте.
Затворник выглядел всерьез озабоченным. Шестипалый поглядел вдаль и увидел далекие кубические скалы нежно–желтого цвета (Затворник сказал, что они называются "ящики") - их было очень много, и между ними виднелись пустые пространства, усыпанные горами светлой стружки. Издали все это походило на пейзаж из забытого детского сна.
- Пошли, - сказал Затворник и быстрым шагом двинулся вперед.
- Слушай, - спросил Шестипалый, скользя по кафелю рядом, - а как ты узнаешь, когда наступит ночь?
- По часам, - ответил Затворник. - Это одно из небесных тел. Сейчас оно справа и наверху - вот тот диск с черными зигзагами.
Шестипалый посмотрел на довольно знакомую, хоть и не привлекавшую никогда его особого внимания деталь небесного свода.
- Когда часть этих черных линий приходит в особое положение, о котором я расскажу тебе как–нибудь потом, свет гаснет, - сказал Затворник. - Это случится вот–вот. Считай до десяти.
- Раз, два, - начал Шестипалый, и вдруг стало темно.
- Не отставай от меня, - сказал Затворник, - потеряешься.
Он мог бы этого не говорить - Шестипалый чуть не наступал ему на пятки. Единственным источником света во вселенной остался косой желтый луч, падавший из–под зеленых ворот Цеха номер один. Место, куда направлялись Затворник с Шестипалым, находилось совсем недалеко от этих ворот, но, по уверениям Затворника, было самым безопасным.
Видна осталась только далекая желтая полоса под воротами да несколько плит вокруг. Шестипалый впал в странное состояние. Ему стало казаться, что темнота сжимает их с Затворником так же, как недавно сжимала толпа. Отовсюду исходила опасность, и Шестипалый ощущал ее всей кожей как дующий со всех сторон одновременно сквозняк. Когда становилось совсем невмоготу от страха, он поднимал взгляд с наплывающих кафельных плит на яркую полоску света впереди, и тогда вспоминался социум, который издалека выглядел почти так же. Ему представлялось, что они идут в царство каких–то огненных духов, и он уже собирался сказать об этом Затворнику, когда тот вдруг остановился и поднял руку.
- Тихо, - сказал он, - крысы. Справа от нас.
Бежать было некуда - вокруг во все стороны простиралось одинаковое кафельное пространство, а полоса впереди была еще слишком далеко. Затворник повернулся вправо и принял странную позу, велев Шестипалому спрятаться за его спиной, что тот и выполнил с удивительной скоростью и охотой.
Сначала он ничего не замечал, а потом ощутил скорее, чем увидел, движение большого быстрого тела в темноте. Оно остановилось точно на границе видимости.
- Она ждет, - тихо сказал Затворник, - как мы поступим дальше. Стоит нам сделать хоть шаг, и она кинется на нас.
- Ага, кинусь, - сказала крыса, выходя из темноты. - Как комок зла и ярости. Как истинное порождение ночи.
- Ух, - вздохнул Затворник. - Одноглазка. А я уж думал, что мы правда влипли. Знакомьтесь.
Шестипалый недоверчиво поглядел на умную коническую морду с длинными усами и двумя черными бусинками глаз.
- Одноглазка, - сказала крыса и вильнула неприлично голым хвостом.
- Шестипалый, - представился Шестипалый и спросил: - А почему ты Одноглазка, если у тебя оба глаза в порядке?
- А у меня третий глаз раскрыт, - сказала Одноглазка, - а он один. В каком–то смысле все, у кого третий глаз раскрыт, одноглазые.
- А что такое… - начал Шестипалый, но Затворник не дал ему договорить.
- Не пройтись ли нам, - галантно предложил он Одноглазке, - вон до тех ящиков? Ночная дорога скучна, если рядом нет собеседника.
Шестипалый очень обиделся.
- Пойдем, - согласилась Одноглазка и, повернувшись к Шестипалому боком (только теперь он разглядел ее огромное мускулистое тело), затрусила рядом с Затворником, которому, чтобы поспеть, приходилось идти очень быстро. Шестипалый бежал сзади, поглядывая на лапы Одноглазки и перекатывающиеся под ее шкурой мышцы, думал о том, чем могла бы закончиться эта встреча, не окажись Одноглазка знакомой Затворника, и изо всех сил старался не наступить ей на хвост. Судя по тому, как быстро их беседа стала походить на продолжение какого–то давнего разговора, они были старыми приятелями.
- Свобода? Господи, да что это такое? - спрашивала Одноглазка и смеялась. - Это когда ты в смятении и одиночестве бегаешь по всему комбинату, в десятый или в какой там уже раз увернувшись от ножа? Это и есть свобода?
- Ты опять все подменяешь, - отвечал Затворник. - Это только поиски свободы. Я никогда не соглашусь с той инфернальной картиной мира, в которую ты веришь. Наверное, это у тебя оттого, что ты чувствуешь себя чужой в этой вселенной, созданной для нас.
- А крысы верят, что она создана для нас. Я это не к тому, что я согласна с ними. Прав, конечно, ты, но только не до конца и не в самом главном. Ты говоришь, что эта вселенная создана для вас? Нет, она создана из–за вас, но не для вас. Понимаешь?
Затворник опустил голову и некоторое время шел молча.
- Ладно, - сказала Одноглазка. - Я ведь попрощаться. Правда, думала, что ты появишься чуть позже, - но все–таки встретились. Завтра я ухожу.
- Куда?
- За границы всего, о чем только можно говорить. Одна из старых нор вывела меня в пустую бетонную трубу, которая уходит так далеко, что об этом даже трудно подумать. Я встретила там несколько крыс - они говорят, что эта труба уходит все глубже и глубже и там, далеко внизу, выводит в другую вселенную, где живут только самцы богов в одинаковой зеленой одежде. Они совершают сложные манипуляции вокруг огромных идолов, стоящих в гигантских шахтах.
Одноглазка притормозила.
- Отсюда мне направо, - сказала она. - Так вот, еда там такая - не расскажешь. А эта вселенная могла бы поместиться в одной тамошней шахте. Слушай, а хочешь со мной?
- Нет, - ответил Затворник, - вниз - это не наш путь.
Кажется, в первый раз за все время разговора он вспомнил о Шестипалом.
- Ну что ж, - сказала Одноглазка, - тогда я хочу пожелать тебе успеха на твоем пути, каким бы он ни был. Прощай.
Одноглазка кивнула Шестипалому и исчезла в темноте так же мгновенно, как раньше появилась.