С чего начинается день у друзей, сильно подгулявших вчера? Правильно, с поиска денег. И они найдены – 33 тысячи долларов в свертке прямо на земле. Лихорадочные попытки приобщиться к `сладкой жизни`, реализовать самые безумные желания и мечты заканчиваются... таинственной пропажей вожделенных средств. Друзьям остается решить два вопроса. Первый – простой: а были деньги – то? И второй – а в них ли счастье?
Содержание:
Глава первая, - являющаяся начальной 1
Глава вторая, - в которой мы знакомимся с человеком по имени Змей, 1
Глава третья, - из которой мы узнаем о втором герое нашего повествования, 2
Глава четвертая, - где перед нами предстает третий герой этой истории, 3
Глава пятая, - в которой наши герои решают, как им быть 4
Глава шестая - Посещение Больного. Смерть над ухом. Рубль с неба. - Тридцать три тысячи с земли 4
Глава седьмая, 5
Глава восьмая, 6
Глава девятая, 6
Глава десятая, 7
Глава одиннадцатая, - в которой Змей высказывает удивительную идею 7
Глава двенадцатая, - повествующая о необыкновенной жизни необыкновенного человека Э. В. Курочкина 8
Глава тринадцатая, 9
Глава четырнадцатая - Эдуард Курочкин и осенние листья 9
Глава пятнадцатая, 10
Глава шестнадцатая - Лилия и бойскаут 12
Глава семнадцатая - Лотерейщик Н. Ю. Юрьев и алгоритм Фортуны. - Беллетристика. Осмеяние Змея. Тю-тю 13
Глава восемнадцатая, 14
Глава девятнадцатая - Фима Досталь по кличке Достаевский. Было три, стало семь. Хохот и денежный полет. Нервный шофер. Свалка. Эксперт и проницатель. Чуть не убили 15
Глава двадцатая - Злодеям – по злодействам их. Брат Змея – предатель. А он вовсе и не предатель. Сглаз, порча и депрессия. Расписка. Черт-баба 17
Глава двадцать первая, 18
Глава двадцать вторая, 18
Глава двадцать третья, 19
Глава двадцать четвертая - Мила 19
Глава двадцать пятая - Искушения во власти. Провал театрализации. Полный - провал. И вообще опять тю-тю 20
Глава двадцать шестая - Благородное остолбенение. Куда уходит уходящий. Судьбы и - жизни. Гимн русскому человеку 21
Глава двадцать седьмая, 22
Глава двадцать восьмая, 23
Глава двадцать девятая - Ай да Парфен! 23
Глава тридцатая - Прощания. Змей 23
Глава тридцать первая, 24
Глава тридцать вторая - Прощания. Парфен. Мила 24
Глава тридцать третья, - являющаяся продолжением тридцать второй 25
Глава тридцать четвертая - Прощания. Писатель 25
Глава тридцать пятая - Парфенов в поисках разврата и порока. Брюнеточка. - Отставник. Кислые апартаменты. Юля и Галя. Обморок 26
Глава тридцать шестая - Невскрываемый портфель 27
Глава тридцать седьмая - Сон Писателя 27
Глава тридцать восьмая, - содержание которой станет известно каждому, кто прочтет ее 28
Глава тридцать девятая - Лишняя сотня 29
Глава сороковая, - объясняющая появление Писателя и его вопрос 29
Глава сорок первая - Парфенов. Еще прощание 30
Глава сорок вторая - Отвальная. Серебристый "мерседес". "Вот они, мои денежки!" 31
Глава сорок третья - Братья-разбойники 31
Глава сорок четвертая - и, как ни странно, последняя, 33
Алексей СЛАПОВСКИЙ
ДЕНЬ ДЕНЕГ
Глава первая,
являющаяся начальной
Случилось это, сами понимаете, в городе Саратове, поскольку ни в каком другом месте случиться не могло, даже если б захотело.
Глава вторая,
в которой мы знакомимся с человеком по имени Змей,
названным так в детстве; вернее, полностью это звучит: Чингачгук Большой Змей, кличка возникла под влиянием книг Фенимора Купера и "индейских" восточногерманских фильмов, где индейцы были горбоносы (за исключением красавца и мышценосца Гойко Митича), смуглы и с орлиным взором; мальчик Сережа Углов не имел орлиного взора, но имел диковинной величины и изогнутости нос и был смугл, чему объяснений не могли найти ни белокурая круглолицая мама его Лидия Ивановна, ни сухой, бледный, с остроносым нервным лицом (отчего и умер рано, то есть от нервов) папа Виктор Алексеевич, особенно когда сравнивали со старшим сыном Глебом, бледнолицым, с мелкими чертами, но ссор или недоразумений из-за этого у них не было в силу взаимного доверия и любви, зато были недоразумения у Змея, особенно с недавних пор, потому что милиция, давая выход через себя шовинистическим потаенным настроениям народа, к Змею часто цеплялась, считая его лицом кавказской национальности, и это очень усложняло и усложняет жизнь Змея, ибо, не являясь лицом кавказской национальности, он в то же время часто бывает пьян, вполпьяна, в подпитии, подшофе, под газом, вмазавши, клюкнув, нарезавшись, надравшись и т.п., что милиционеры при близком зрительном и обонятельном контакте сразу же просекают, заодно рассмотрев и остальной его внешний вид; обвинение в кавказской национальности сразу же заменяется на другое, типично русское, и даже не обвинение, а просто берут молодца под белы (условно говоря) руки и волокут в вытрезвитель, отпуская, впрочем, без долгих мытарств, так как взять со Змея нечего: он вот уже лет семь – безработный
Змей проснулся рано, поднял руки к голове и тихо сказал:
– О-о-о!
В этом возгласе были боль и уважение. Боль – с похмелья, а уважение родилось из оценки тяжести своего состояния: чтобы такого состояния достичь, накануне надо выпить чрезвычайно много, а это Змею удается довольно редко.
Никакой возможности поправиться не было, поэтому Змей не травил себя несбыточными надеждами; он стал вспоминать о вчерашнем дне: в плохие минуты надо думать о хорошем.
Вчера, 7 октября, состоялась Всероссийская Акция Протеста (в которой участвовали, благодаря новым веяниям, и протестующие, и те, против кого протестовали, более того: объекты протеста в иных городах возглавили колонны, идя впереди с гордой головой, и можно было видеть потом по телевизору, как шагает в окружении аппарата и охраны какой-нибудь губернатор Н., а за ним поспевают злые люди с плакатами: "Долой подлюгу-губернатора Н.!").
Змей и друзья его по жизни, судьбе и улице Мичурина эту акцию ждали с нетерпением. Они не забыли еще демонстрации советской поры, те счастливые шествия, когда празднество начиналось уже у проходных заводов и фабрик, у дверей учреждений, научно-исследовательских институтов, автобаз и стоматологических поликлиник: труженики, радуясь видеть друг друга без должностных уз и повседневных тягот производственной обстановки, вольно, без чинов и званий, равные пред лицом пресветлого дня, выпивали вино, водку и казенный спирт, благодушно украденный с рабочих мест, говорили о погоде и о жизни, а потом гомонящими потоками отправлялись в путь, к площади Революции (ныне – Театральная), по пути подкрепляясь, поя песни, играя на музыкальных инструментах и танцуючи и пляшучи на ходу. В те поры Змей и его друзья еще где-то работали, тогда еще выпить с утра не стало для них рутиной (хоть и не такой привычной, как хотелось бы), а – действительно праздником, особенно если выпадал он не на субботу или воскресенье.
И вот вчера Змей с друзьями отправились искать удачи. Конечно, не было прежних потоков, люди стекались жидкими струйками, а то и вообще поодиночке – и гуртовались в колонны уже на подступах к площади. По лозунгам и горячим речам друзья безошибочно определяли, где находятся. Вот коммунисты: воспаляя друг друга, они кричали; причем один кричал другому то же самое, что и другой ему кричал, но лица у них были такие, словно они спорили не на жизнь, а на смерть. Покричав с этими людьми немного, друзья заслужили по первой порции – в кусточках за оградой площади. В профсоюзных колоннах лица были суровы и деловиты, но вот стоят, закрывшись спинами, будто греются у костра, несколько мужчин, друзья вежливо протолкались, обнаружили искомое и, поговорив на профсоюзные темы, удостоились и тут угощения.
Так шли они сквозь все партии и объединения, и везде их приняли по-свойски – за своих. И как не принять, если Змей (к примеру), выбрав кого-нибудь подоверчивей лицом, кричал: "Брат! И ты с нами!" И узнанный брат, хоть, кажется, не совсем четко помнил его, тем не менее, наливал и Змею, и его друзьям.