11
Ничего нет лучше, как вспомнить здесь об одном или двух примерах усердия этого мужа к добру и благоговения к нему старца. Ибо, как ежедневно полагавший восхождения (см. Пс. 83:6) в своем сердце и восходивший от славы в славу (2 Кор. 3:18), он вызывал удивление и любовь всех близких и далеких, так что все были о нем самого высокого мнения, особенно его учитель; чем более он узнавал неведомые прочим достоинства его, тем больше исполнялся по отношению к нему благоговения и решил возвести его на высокое, соответственное его святости место и светильник поставить (Мф. 5:15) евангельски на подсвечнике, чтобы такой свет добродетелей и сокровище мудрости не было скрыто под сосудом смиренномудрия. И задуманное он поспешил привести в исполнение, призвав имевших помазать. Явилось и обычное собрание, и приготовлено было все нужное для приема собравшихся, и не опущено было ничего из того, что требовалось для хиротонии. Но он далек был о того, чтобы отринуть любезное и обычное свое смирение и потерять самый низкий чин, которого он так сильно держался, как держатся самого высокого сильно ищущие первенства, и чтобы не потерять его, делают иногда и терпят крайне постыдное. Вследствие этого он был неумолим и непреклонен, называя себя недостойным столь великого дела, будучи на самом деле самым достойнейшим. Ибо мне думается, что если бы нужно было, чтобы этот божественнейший дар чудесно сошел на землю к людям для общего спасения рода человеческого и по чрезмерному человеколюбию Спасителя таким необычайным образом был дан людям, то никто не был бы предпочтен ему в этом, но он или первым был бы призван вместе с посвященными сначала от Самого Слова, или вместе с некоторыми и весьма немногими. Столь велика была его чистота и святость! Но он, сравнивая себя не с другими (людьми), а с заповедью и таким образом взвешивая дело и слово и каждый день испытывая достигнутое, не столько смотрел на обилие приобретенного, сколько на то, чего еще недостает по отношению к предлежащему. И смотря на честность и мудрость души, как он тонко и остроумно принимается за дело! Ибо зная, что избежать великой чести по смиренномудрию есть самое большое величие и не желая явно противоречить каким-нибудь словом или делом родившему духовно, в самое время священнодействия, когда, то есть, духовный совершитель (τελεστής του πνεύματος) намеревался вести его к хиротонии, он, никому ничего не сказав, молча удаляется и скрывается у одного чуждого подозрения лица, пока они, утомившись поисками его, хотя и знали, что напрасно стараются и пытаются связать неуловимого, и против воли с печалью и удивлением оставили его в покое, посвятив в сан пресвитера приготовившегося вместе с ним по обычаю, чтобы не напрасны были их старания и праздничные приготовления не окончились совсем печально и неприятно (в этом, сколько было возможно, и он потрудился пред своим бегством). Потом они разошлись по домам, неся, как бы какие подарки (εφόδιον), рассказы о муже и сообщая их с величайшей радостью и удивлением встречающимся. Дивный же тот старец казался весьма досадующим и обиженным, с трудом перенося неудачу, почему и обрушился с угрозами и бранью против отсутствующего, тысячи упреков высказывая по отношению к нему. Но когда он по истечении некоторого времени увидел любезного возвратившегося, припадающего по обычаю к ногам его и просящего с великим страхом и скромностью прощения, то тотчас оставил свои угрозы и тихо стал беседовать с ним, называя себя блаженным за то, что имеет такое чадо, удивляясь величию его души и быстрому успеху в добродетели. Вот наилучший образец его благоговения по отношению к Богу и высоты его смирения!
12
Что касается его любви к ближнему, то е́сть много и другого достойного повести и воспоминания, а также и сейчас сообщаемое. Часто в течение года Савва был посылаем своим наставником к игуменам тамошних монастырей для доставления необходимого. Такой обычай был у всех тамошних безмолвников, которые даром получают от более достаточных необходимое для жизни, чтобы без развлечения заниматься Божественным служением, то есть безмолвием и соединенным с ним созерцанием и молитвою. Старец его более других держался этого обычая, так как был и достоинством пресвитера почтен, и состоял врачом и судьей душевных немощей. Итак, уходит дивный ученик с обычным поручением в один монастырь (φροντίστἡρίον), отстоявший довольно далеко от жилища, ибо он видится вторым при входе на Святую Гору и расположен на морском берегу, так что при северном ветре вход его и крепостная стена омываются волнами. По отеческому приказанию он имел с собою спутника и товарища. Когда служение их приходило к концу и они, имея в изобилии все потребное, стали думать о возвращении, сильный душою и телом Савва и здесь, как и во всем, стал во главе (пути), неся вместе с товарищем своим, как вьючное животное, и бремя ради Христа, чтобы по принятым там законам обуздать необузданность тела и совлечься, кроме того, погибельной гордости. Друг и сподвижник его, хотя у него ноша была гораздо меньше, чем у Саввы, стал отставать в пути. Савва, однако, терпел и сильно замедлял ход, нарочно сдерживая себя, часто останавливаясь и ободряя его как мог, делом и словом. Когда же он увидел, что тот, удрученный ношей, не в состоянии был, как говорится, и одного шага сделать, начал убеждать его возложить на него и свою ношу. "Ты ведь видишь, – говорит, – что я силен телом и в состоянии понести еще больше этого". Итак, взяв у него сумку и ношу и возложив все это на свои плечи, он, как птица, понеся на крыльях любви, так что спутник его не был в состоянии даже и по следам поспевать за ним, и опять начал сильно отставать. Чудный же путник – не столько по этому земному пути, сколько по пути высочайшей любви и Евангелия Христова – и опять терпел, любезно, кроткими словами с сердечным состраданием утешая его, а потом стал расспрашивать, не затрудняет ли его еще что-нибудь.
"Мне мешает тяжесть одежды, – сказал он, – особенно верхней, толстой и тяжелой". – "Так сбрось ее, друг, – сказал мудрый, – тогда будет гораздо легче идти, неся ее на плечах, чем теперь, когда ты как бы в каких оковах". Это была некоторая хитрость с его стороны или, лучше сказать, обман, чтобы таким образом искусно (οικονομικώς) заставить его снять хитон и тем освободить брата от тяжести. И действительно, он достиг цели и не погрешил в своем расчете. Ибо и тому понравилось предложение друга, и он снял хитон, а труженик Царствия Небесного схватил его и, присоединив к остальной ноше, пошел опять вперед с прежним напряжением и усилием. Хорошо!
13
И вот, должно быть, восьмой уже год оканчивал в таком дивном подчинении подвижник Христов. Корабль был уже у него полон, как говорится, товаров добродетели, и он в большой мере превосходил славными своими делами не только современных ему сподвижников и "товарищей по плаванию", как только что было сказано, но и бывших раньше его. Однако благодать Божия звала его к высшим подвигам, сильно побуждая ступить на состязание в Олимпийских своего рода играх, так как он был хорошо умащен и приготовлен к этому, как требовалось от борцов. И смотри, как и это дивно устраивается