Три года спустя Пелагия полностью излечила эту же монашку от мучительных болей в животе, поставив ногу на ее больное место. Пелагия также могла "исцелять" трудные обстоятельства: однажды она погасила огонь в дальней деревне в ответ на призывную молитву живущей в ней женщины. Пелагия неожиданно вскочила с чашкой чая в руке, бросилась за дверь и выплеснула чай в направлении той деревни. В тот же момент огонь в деревне начал стихать.
Существует еще много историй о том, как Божественная Милость различным образом проявляла себя через Пелагию. Все эти чудеса и абсолютная уверенность в том, что скупые советы Пелагии и ее невидимое влияние способствовали духовному раскрытию людей, начали привлекать к ней – особенно в поздние годы – огромное количество паломников, некоторым из которых приходилось преодолевать по 400 верст! Они толпились у нее в келье, мирясь со всеми ее "чудачествами", в надежде получить совет или обладающее особой силой благословение от удивительной блаженной.
Петров говорит, что иногда "ее голос, подобно колоколу, звучал сильно и благодатно", а иногда "еле слышно". Она говорила то прямо, то иносказательно. Но как бы она ни говорила, "кто его (ее голос) слушал, вовек не мог забыть потрясающего действия ее слов". И Петров, и Анна Герасимовна указывали на то, что Господь невидимо направлял Пелагию говорить так, как нужно было каждому для душевного его спасения. С искренними людьми она обращалась довольно мягко, бережно, ласково, радуясь вместе с ними и печалясь вместе с ними. А просто любопытствующих, праздношатающихся и своевольных ожидал совсем другой прием. Некоторых она просто игнорировала, невзирая на то, что они могли просидеть в ее келье целый день. Другие получали от нее грубые упреки. Ее "безжалостное сострадание" могло даже выражаться в форме пинков, ударов и летящих камней. А иных она и вовсе прогоняла прочь. И хотя, подчиняясь божественной воле, Пелагия обращалась со всеми людьми по-разному и каждому давала свое "лекарство", ее совершенно не волновало чужое мнение. "Никого никогда ничем не отличала, ругал ли кто ее, ласкался ли кто с ней – для нее все были равны".
Толпы людей, желавших видеть старицу, являли собой целое зрелище. Вот как описывает их Анна Герасимовна:
"С раннего утра и до поздней ночи, бывало, нет нам покоя, так совсем замотают… Всяк со своими горем и скорбями, со своей сухотой и заботой идет к ней, бывало, ни на что без нее не решаясь. Сестры, у кого лишь чуть что, все к ней же летят, почтой , бывало, и то все ее же спрашивают. Как есть, нет отбою. И все говорят: что она им скажет, так все и случится; Сам, значит, уже Бог так людям на пользу жить указал… Старух и молодых, простых и важных, начальников и не начальников – никого у нее не было, а все безразличны. Любить особенно… Бог ее ведает, любила ли кого, я не заметила… Она никогда ни у кого денег не брала… Все она и пила, и ела, и носила, что подавали ей ее почитатели ради Христовой милостыни. Из платья кто что принесет, сама не брала, бывало, мне подадут: сарафан ли, рубашку ли, или платок. Мы, бывало, на нее и наденем, да и то не всегда дается надеть-то, а как ей Бог велит. Гостинцев каких принесут: конфет, пряников или просфору – она не от всякого возьмет. А что уж возьмет, то в свою житницу – так мы прозвали ее пазуху – положит. И была у нее эта житница словно большущий какой мешок, за шею привязанный; так, бывало, будто с целым мешком и ходит везде. И Боже упаси, как тревожится – не коснись никто этой житницы!"
В 1879 году семидесятилетняя Пелагия серьезно заболела. И хотя она поправилась, здоровье ее сильно пошатнулось. Ближе к концу своего земного пути она утешала Анну: "Не плачь. Кто меня помнит, того и я помню… От меня больше пользы будет на небе, нежели на земле".
11 января 1884 года, на семьдесят пятом году жизни, Пелагия пожаловалась на сильную головную боль и неожиданно потеряла сознание. Позже этим же днем она стала без конца целовать руки келейниц, сидевших у ее кровати. Все эти дни она была в прекрасном настроении и крестила всех, кто приходил к ней.
29 января к вечеру у Пелагии поднялся сильный жар. Казалось, она попеременно оказывалась в двух мирах: она то наслаждалась чудесными видениями, то отражала демонические атаки и искушения. Затем лицо у нее разгладилось, на нее снизошел покой. Примерно в час ночи у Пелагии было видение Матери Марии – "лицо ее сияло радостью, и вся она трепетала". На пике своего переживания она воскликнула: "Матерь Божья!" – и с этими словам старица Пелагия Ивановна Серебренникова, беспримерно смиренная "юродивая Христа ради", опустила голову на подушку и почила с миром.
Взмыла вверх огромная волна людской признательности столь необычной духовной матушке России. "…непрестанно совершались по ней панихиды, числом от 30 до 40 в течение дня, …постоянно горели вокруг гроба свечи". Тысячи людей приходили почтить память Пелагии. Спустя девять дней после ее кончины, во время похорон, тело ее излучало неземное свечение, а руки ее были "гибки, мягки и теплы, как у живой", без каких-либо признаков трупного окоченения. Все сестры и многие из мирян "чувствовали себя так, словно прощались с родной матерью". И милостью Божьей многие монахини переживали впоследствии явление Пелагии в снах и видениях – словно в подтверждение того, что их любимая Пелагия по-прежнему присматривала за ними, направляя их на пути к Господу.
О "преемнице" Пелагии
В то время в Саровском лесу в уединении жила еще одна юродивая – Параскева Ивановна, называемая в народе "Паша-дура". Много раз между блаженными состоялись "разговоры", смысл которых простому смертному был совершенно непонятен. Время от времени Паша покидала место своего уединения в лесу и приходила к Пелагии. Однажды Пелагия, как показалось Анне, велела Паше пока не приходить в Дивеево, поскольку "время еще не пришло". За 6 лет до кончины Пелагии Паша появилась снова, держа в руках куклу. Часто после этого ее видели с разными куклами. Кто-то считает, что она носила их с собой неспроста; они словно олицетворяли собой сестер общины:
"Нянчится она, бывало, с ними, ухаживает за ними, называя их детьми. И стала Паша по нескольку недель, а потом уж и по нескольку месяцев проживать у нас в обители, где день, где ночь. За год до кончины Пелагии Ивановны почти весь год прожила у нас. А как скончалась Пелагия Ивановна, то осталась даже и совсем в нашей обители".
Блаженная Паша Саровская (1795–1915 гг.)
Говорят, Пелагия "посвятила" Пашу в "тайны их общего предназначения" – вероятно, речь идет о способах исцеления больных, предвидении, яснознании, невидимом духовном руководстве монахинями и, возможно, более "продвинутых" методах "безумия", способствующих уничтожению эго. Так или иначе после ухода Пелагии стало совершенно очевидно, что место "духовного стража" и "старицы" заняла в обители Паша – ничто в монастыре не предпринималось без ее совета. Паша, которую сестры общины называли "наша матушка", прожила 120 лет. Она умерла в 1915 году, за два года до революции – события, о котором она предупреждала царя Николая II в 1903 году, во время его посещения святой обители.
К сожалению, в 1927 году коммунисты закрыли Саровский и Дивеевский монастыри, разгромили церкви, безжалостно разрушили келью и места захоронения Пелагии и Паши. Но монастырь в Дивеево был отстроен верующими заново и сейчас является действующим. Несмотря на более чем полувековое надругательство над святынями, люди, открытые для присутствия Духа Святого, могут по-прежнему ощущать духовное влияние этих двух удивительных блаженных – Пелагии и Паши.
Пусть память об этих двух женщинах живет в веках, и пусть нуждающиеся приходят к ним с просьбой о заступничестве, потому что Бог явно готов проявить особую милость через этих двух "глупых слуг" Божьих.
То, что Пелагия до сих пор присматривает за своими чадами, не кажется таким уж невероятным. Святой Серафим обещал делать то же самое. На его могильном камне выгравировано: "Когда я умру, приходите ко мне на могилу, и чем чаще, тем лучше. Что бы ни было у вас на душе, что бы с вами ни случилось, придите ко мне как к живому, преклоните колено и отдайте все ваши горести моей могиле. Расскажите мне все, и я услышу вас, и всякая печаль покинет вас. Как с живым со мной говорили, так и тогда говорите, потому как я живой и никогда не умру".
Хазрат Бабаджан
Хазрат Бабаджан (≈1800–1931)
"Я Тот, кто создал все! Я источник всего творения". Услышав эти восторженные декларации, разъяренная толпа фанатичных белуджийских солдат похоронила пожилую женщину заживо. Через десять с лишним лет некоторым из этих солдат довелось оказаться в Пуне. Каково же было их изумление, когда в Хазрат Бабаджан, дававшей благословение группе почитателей, они узнали ту же старушку! Осознав свою ужасную ошибку, солдаты подошли к Бабаджан и попросили у нее прощения, в почтении припав головами к ее стопам.
Природа Бабаджан была царственной. Ее злило, если кто-то называл ее "мать". Она яростно сопротивлялась: "Не называй меня "мать", дурак. Я не женщина, я мужчина!"