- Так, - эксперт покрутил гильзу перед глазами. - Ну-с, Олег Сергеевич, что вы можете сказать, посмотрев на нее?
- Калибр восемь, выбрасыватель зацепной, боек полусферический, бой центральный, гильза удлиненная, бутылочной формы. Судя по маркировке или арабская, или азиатская модель.
- Неплохо, совсем неплохо, - усмехнулся Александр Петрович. - Медики вынут пулю, тогда посмотрим.
- Я думаю, - сказал Олег, - убийца ждал здесь. Видите, как трава вытоптана. Потом выстрелил, пошел к даче. Убедился, что Бурмин мертв… А что же дальше?
- А вот дальше ничего понять нельзя, - сказал подошедший Середин, - дальше темнота. В пиджаке убитого найдено семьсот рублей, часы дорогие на руке, магнитофон японский цел, машинка пишущая.
- Надеюсь, что у убитого не было ни бриллиантов, ни иностранной валюты. - Олег пошел к даче.
- Кто знает, - сказал ему в спину Середин, - может, у него картина была или, к примеру, иконка. Помнишь, в прошлом году в Зарайске…
Как же не помнить! Прекрасно помнил Наумов, как двое приехавших из Молдавии рецидивистов ворвались в квартиру, связали старика хозяина и унесли иконку размером чуть больше ладони. Когда он пришел в милицию, такие дела были редкостью. Он о них только в сводках читал. А сейчас многое изменилось. Появился рынок сбыта. Уходят за рубеж иконы, картины, ювелирные изделия.
И жулье другое стало. Модные, образованные, спортивные. Бокс - архаика.
Тело Бурмина увезли. За столом на террасе следователь прокуратуры перелистывал листы протокола.
- Что у вас? - повернулся он к Наумову.
- Гильзу нашли.
- Это уже кое-что.
Следователь говорил значительно и веско. Показывал всем, что главный здесь он.
- Я тут начал набрасывать план оперативно-розыскных действий…
- Позвольте, я сделаю это сам, - перебил его Олег.
- Только не тяните.
- Ни в коем случае. Я осмотрю дачу.
- Конечно.
Бурмин занимал половину дачи. Две комнаты, кухня, терраса.
Олег прямо с террасы попал в комнату метров пятнадцати, у окон почти вплотную росли деревья, и здесь постоянно был прохладный полумрак. Но, несмотря на это, комната казалась нарядной и светлой. Ощущение это создавали яркий палас на полу, светло-желтая неполированная мебель, картинки на стенах.
Круглый стол, на нем керамическая ваза с цветами, шесть стульев, застекленный сервант. В нем стояли разноцветные бокалы и рюмки, сделанные из стекла.
Ни бриллиантово блестевшего хрусталя, ни тяжелого богемского стекла - ничего, что нынче стало определенным показателем общественного положения.
Олег вышел на кухню. Совсем маленькую и чистую. Только плита была покрыта коричневой пленкой убежавшего кофе. Видимо, Бурмин поставил кофейник, но снять его не успел. Во второй комнате что-то искали. Со стеллажей выкинуты книги и бумаги, вывернуты на пол ящики письменного стола, выброшены вещи из стенного шкафа.
- Отпечатков пальцев много, - сказал эксперт, - но думаю, преступник работал в перчатках.
Осторожно, стараясь не наступить на разбросанные по полу вещи, Олег подошел к стенному шкафу.
На полу лежали два костюма, раскинув рукава, словно руки, кожаный пиджак, рубашки, свитер.
- Интересно, что здесь искали?
Действительно, что можно было искать в этой маленькой чистой комнате.
Деньги? Нет, у таких людей, как Бурмин, больших денег не бывает.
- При осмотре деньги нашли, - словно читая его мысли, сказал следователь. - Семьсот рублей и сберегательную книжку. Вклад - шесть тысяч двести. Ценности?
Олег посмотрел на рассыпанные по полу бумаги, на вскрытые папки.
Так что же все-таки искал убийца?
- Когда закончите, - сказал он эксперту, - позовите меня, я сам еще раз посмотрю.
- Хорошо.
Наумов вышел на террасу, спустился в сад. Недалеко от калитки в зарослях орешника покосилась скамейка. Он подошел к ней, сел. Достал сигареты.
Он любил один работать на месте происшествия. Подолгу изучать комнаты, находя в хаосе и разгроме одному ему понятный порядок.
Над поселком плыл летний день. Казалось, что время остановилось, как солнце, в одной точке повисло над этими местами. Очень хотелось снять рубашку, подставить тело под тугую струю из колонки, прижавшейся около забора.
Он посмотрел на дом. Хорошо бы купить такую дачу и жить здесь постоянно. А на работу ездить на электричке. Но не по карману майору милиции дача, поживем в Москве.
Так что же все-таки случилось? Пришел человек, выстрелил из пистолета, убил Бурмина. За что? Ревность? Возможно. Но уж слишком высоким профессионалом должен быть этот человек. Потом, зачем ему искать какие-то бумаги. Бумаги или документы… Это уже теплее… Кто-то убил, обыскал дачу, взял нечто и скрылся. Какие же бумаги мог хранить Бурмин? Очень часто он писал в газетах интересные, острые статьи на правовые темы.
Именно на правовые. Если так, то возможна месть. Но и нельзя отбрасывать версию, что Бурмин хранил какие-то документы, наброски для будущей работы.
Значит, кто-то пришел, убил и взял их. Значит, кто-то боялся Бурмина.
Тогда убийцу надо искать среди тех, о ком собирался писать Бурмин. Нужно узнать, чем он занимался в последнее время.
А если это просто сведение счетов? Да, мы знаем Бурмина, читаем его статьи и книги. Это одна его жизнь, но, возможно, есть и вторая, неизвестная окружающим.
Он мог связаться практически с любым темным делом. Валюта, антиквариат, ростовщичество, организация преступлений, наконец…
Что ты знаешь о нем? Да ничего. А Наумов знал людей, живущих несколькими жизнями. На работе, в компаниях они считались преуспевающими.
Только на следствии выяснялась цена их респектабельности. Откуда они брались - эти дорогие иномарки, на какие деньги были построены квартиры и дачи?
Их развратила вседозволенность, своеобразная социальная апатия, смещение нравственных критериев. Раньше о жулике прямо говорили - жулик.
Общение с таким человеком было постыдным. Потом появилось новое определение - деловой человек. Тот же жулик, но прекрасно одетый, разъезжающий на дорогой машине, умеющий хорошо принять гостей, угостить нужных людей в ресторане.
И эти люди, достигшие вершин московского дна, стали "законодателями общественного мнения". Они отдыхают три раза в год: летом - Прибалтика, осенью - юг, зимой - высокогорные курорты. Они на всех премьерах в Доме кино и театрах. Они знают всех, и их знают все. У этих людей самые разные профессии, но одно занятие - делать деньги.
Нет! Олег не хотел верить, что Бурмин из этих… Слишком не вязалось все, что увидел Наумов, с тем, в чем он пытался обвинить убитого. А впрочем…
- Товарищ майор, - подошел молоденький розовощекий сержант, - хозяйка дачи приехала.
- Проводи ее сюда.
Вот и появился первый человек, который расскажет о Бурмине.
От дома шла хозяйка дачи. Дама лет шестидесяти пяти, в строгом сером костюме, гладко причесанная. Только глаза, огромные синие глаза, были молоды и жили на ее лице словно отдельно.
- Здравствуйте. - Олег протянул руку, представился.
Рукопожатие ее было мужским, коротким и сильным.
- Моя фамилия Котова, зовут Елена Георгиевна.
- Давайте присядем, Елена Георгиевна.
- Давайте.
- Мы будем говорить неофициально, без протоколов. Я занимаюсь расследованием убийства вашего постояльца…
- Он не постоялец, - перебила его Котова, - мне он как сын. Я даже хотела написать дарственную на имя Игоря, но он отказался. И мы договорились, что я продам ему полдома за шесть тысяч.
- Почему именно за шесть?
- Согласно оценке.
- Елена Георгиевна, вы хорошо знали Бурмина?
- С детства. Мы с его покойной матерью были ближайшие подруги, я тоже считала его сыном.
Наумов взглянул на Котову и подумал, что, видимо, не очень счастливую жизнь прожила эта женщина.
- Да, - продолжала она, - Игорь был мне как сын.
- Он постоянно жил на даче?
- Последний год. У него нелады с женой.
- А кто его жена?
Котова достала сигарету, вставила ее в наборный плексигласовый мундштук. Такие мундштуки делали во время войны на фронте. Точно такой же был у отца Олега. Белая полоска, красная, желтая…
Олег щелкнул зажигалкой.
- Спасибо, - женщина глубоко затянулась. Усмехнулась грустно. - Мне советуют бросить, говорят, вредно. Так ведь и жить вредно, от этого умирают.
- Я сам пытался несколько раз… - Наумов махнул рукой.
- Жизнь наша - сплошное насилие над собой, - сказала Котова.
Она пыталась говорить спокойно, даже несколько иронично. И лицо ее было спокойным, и голос. Только глаза, нестерпимо грустные, полные горя, показывали, что переживает она на самом деле.
- Так кто же его жена?
- Алла Попова.
- Это ничего мне не говорит.
- Они жили два года. Жили плохо. Она красивая, несостоявшаяся, но весьма твердая дама.
- То есть?
- То есть хищная. Игорь не из тех, кто любит рассказывать о семейных неурядицах. Но я знала кое-что.
- Вот это кое-что меня и интересует. Вы, Елена Георгиевна, сказали "несостоявшаяся". Как это понимать?
- Очень просто. Одна дочь весьма обеспеченных родителей. Немного рисовала с детства. Закончила текстильный институт, получила диплом художника. Дальше… Она пробовала писать стихи, рисовать, даже в кино снималась. Кстати, Игорь с ней познакомился в Болгарии. Алла снималась в фильме "Песни моря".
- К сожалению, не помню, - сказал Наумов.
- А этого фильма никто не помнит, - Елена Георгиевна вставила в мундштук новую сигарету, - обычная музыкальная поделка с красивыми видами.