- Он не мог бы тебе ничего сказать, центурион, даже если бы что-то знал, - сказал Джошуа, вернувшись к Мэгги. - Ибо в наших священных книгах записано, что ни один еврей не станет закладывать другого еврея, какой бы вонючкой тот или другой ни оказался.
- Действительно записано? - прошептала Мэгги.
- Теперь - да, - прошептал в ответ Джош.
- Это ты меня вонючкой назвал? - спросил я.
- Узрите! - Какая-то женщина в первом ряду ткнула пальцем в мертвого солдата. Другая завопила. Труп двигался.
Юстус оглянулся на шум, а я тем временем пошарил взглядом в поисках Иеремии. Он по-прежнему маячил за мной, прячась за спинами. Но, как и все остальные, разинув рот, смотрел на мертвого солдата: тот уже поднимался с земли и отряхивал тунику.
Джошуа не сводил с легионера сосредоточенного взгляда, но теперь не трясся и не потел, как на похоронах в Яфии.
К своей чести, Юстус, хоть сперва и зримо испугался, не дрогнул, когда труп на негнущихся ногах резво пошагал к нему. Остальные солдаты испуганно пятились вместе с евреями. Только Мэгги, Джошуа и я остались на месте.
- Докладываю о нападении, господин. - Бывший покойник довольно прерывисто отсалютовал по-римски.
- Ты же… ты умер, - вымолвил Юстус.
- Никак нет.
- У тебя вся грудь ножом истыкана.
Солдат оглядел себя, осторожно потрогал раны и перевел взгляд на командира.
- Похоже, немного поцарапался, господин.
- Поцарапался? И это - царапины? Да тебя проткнули ножом полдюжины раз. Ты мертв, как грязь под ногами.
- Вряд ли, господин. Смотри, даже кровь не течет.
- Это потому, что она вся уже вытекла, сынок. И ты умер.
Солдат вдруг покачнулся, начал было оседать на землю, но взял себя в руки.
- В голове немного шумит. Прошлой ночью на меня было совершено нападение, господин, там, где строят дом этому греку. Вот, он там тоже был. - Солдат показал на меня. - И этот. - Он показал на Джошуа. - И эта маленькая девочка.
- На тебя напали эти сопляки?
За спиной я услышал быстрое шарканье.
- Нет, не они, а вон тот человек.
Солдат показал на Иеремию: тот озирался, как загнанный зверь. Всех так заинтересовало чудо - говорящий труп, - что люди будто примерзли к месту. Убийца никак не мог протолкнуться меж ними.
- Арестовать его! - скомандовал Юстус, но и солдат воскресение сослуживца пригвоздило к земле.
- Я теперь что-то припоминаю, - сообщил мертвый солдат. - Меня действительно били ножом.
Не сумев выбраться из толпы, Иеремия развернулся к своему обличителю и выхватил из-под рубахи клинок. Солдаты мгновенно вышли из транса и, оголив мечи, принялись с разных сторон подступать к убийце.
При виде клинка толпа расселась: Иеремии оставался только один путь - к нам.
- Нет господина, кроме Господа! - крикнул он и тремя огромными скачками надвинулся на нас, занеся нож над головой. Я прыгнул на Мэгги и Джошуа, надеясь прикрыть их собой, но резкой боли от клинка между лопатками ощутить не успел: убийца завопил, потом хрюкнул, потом долго застонал, а потом с жалким взвизгом у него в легких кончился воздух.
Я перекатился на спину и увидел, что короткий меч Гая Юстуса Галльского по самую рукоятку вошел в солнечное сплетение Иеремии. Убийца выронил нож - стоял и смотрел на руку римлянина, сжимавшую меч, будто зрелище его как-то оскорбляло. Затем рухнул на колени. Юстус выдернул меч и отер лезвие о рубаху Иеремии. После чего шагнул назад, и лишившийся опоры убийца повалился наземь.
- Это был он, - произнес мертвый солдат. - Сволочь. Меня зарезал. - И он брякнулся лицом вперед рядом со своим убийцей и затих.
- Гораздо лучше, чем в прошлый раз, Джош, - сказал я.
- Да, гораздо лучше, - подтвердила Мэгги. - И ходил, и говорил. Здорово ты его завел.
- Я хорошо себя чувствовал, уверенно. Однако постаралась вся команда, - ответил Джошуа. - Мне бы не удался этот проект, если бы все не вложили в него душу, включая Господа Бога.
У себя на щеке я почувствовал что-то острое. Кончиком меча Юстус поворачивал мою голову к каменному пенису Аполлона, что валялся в грязи рядом с двумя телами.
- А ты все-таки не хочешь мне объяснить, как такое могло случиться?
- Сифилис? - предположил я.
- От сифилиса бывает, - поддакнула Мэгги. - Отгнивает начисто.
- А ты откуда знаешь? - удивился Джош.
- Догадалась. Как хорошо, что все кончилось. Юстус вздохнул и уронил руку с мечом.
- Идите домой. Все. По приказу Гая Юстуса Галльского, младшего командира Шестого Легиона, командира Третьей и Четвертой Центурий, действующего от имени и по поручению Императора Тиберия и Римской Империи, вы сейчас обязаны разойтись по домам и не совершать никакой жути, пока я хорошенько не напьюсь, а потом не отосплюсь несколько дней.
- Так ты отпустишь Иосифа? - спросила Мэгги.
- Он в казарме. Забирайте его и ведите домой.
- Аминь, - сказал Джошуа.
- Semper fido, - добавил я на латыни.
Иуда, младший братец Джошуа, - к тому времени ему уже исполнилось семь - носился вокруг римских казарм с воплями "Отпусти народ мой! Отпусти народ мой!", пока совсем не охрип. (Чуть раньше он окончательно решил стать Моисеем, когда вырастет, - только таким, чтобы проникнуть в Землю обетованную. Верхом на пони.) Но, как выяснилось, Иосиф уже дожидался нас у врат Венеры. Выглядел он слегка попутавшим, но в остальном невредимым.
- Люди брешут или покойник разговаривал? - спросил он.
Мария была в полном восторге:
- Да, и еще ходил! И показал на своего убийцу - а потом опять умер.
- Извини, - сказал Джошуа. - Я хотел, чтобы он пожил дольше, но он продержался всего минуту.
Иосиф нахмурился:
- Все видели, что ты сделал, Джошуа?
- Они не знали, что это я, но видели все.
- Я всех отвлек своей великолепной погребальной песнью, - похвастался я.
- Тебе нельзя так собой рисковать, - сказал Иосиф Джошу. - Время еще не поспело.
- Если не ради спасения отца, то когда?
- Я не отец тебе, - улыбнулся Иосиф.
- Отец… - Джошуа вздохнул и опустил голову.
- Но не господин тебе. - Иосиф уже совсем откровенно ухмылялся.
- Наверное, нет, - ответил Джошуа.
- Тебе не стоило волноваться, Иосиф, - сказал я. - Если бы римляне тебя убили, я бы очень хорошо заботился о Марии и детишках.
Мэгги ущипнула меня за руку.
- Значит, я спокоен, - ответил Иосиф.
По дороге в Назарет мы с Мэгги шли в нескольких шагах за Иосифом и его семейством. Родичи Мэгги так расстроились от того, что приключилось с Иеремией, что даже не заметили ее исчезновения.
- А он намного сильнее, чем в прошлый раз, - сказала Мэгги.
- Не беспокойся, завтра у него опять снесет крышу: "Ох, у меня все вышло неправильно. Ох, моя вера недостаточно крепка. Ох, я недостоин своей миссии". Да с ним невозможно будет рядом стоять целую неделю. Нам еще повезет, если он в молитвах будет делать перерывы на обед.
- Не надо над ним смеяться. Он очень старается.
- Тебе легко говорить. Тебе же не придется тусоваться с деревенским дурачком, пока Джош не оправится.
- Но неужели тебя не трогает, кто он? И что он?
- А толку-то? Если б я постоянно нежился в лучах его святости, кто бы о нем заботился? Кто бы за него врал и жульничал? Мэгги, даже Джош не может все время думать о том, кто он такой.
- А я о нем все время думаю. И молюсь за него все время.
- Правда? А за меня ты молишься?
- Один раз я упомянула тебя в своих молитвах.
- Да? Как?
- Я попросила Господа помочь тебе перестать быть таким остолопом, чтобы ты получше присматривал за Джошуа.
- Ты имела в виду остолопа в таком привлекательном смысле, да?
- Конечно.
Глава 7
И ангел рек:
- Каким пророком записано сие? Ибо в сей книге предсказаны все события, что случатся на следующей неделе в земле "Дней нашей жизни" и "Всех моих детей".
И рек я ангелу в ответ:
- Ты знаменит своим слабоумием, о бессмысленный комок перьев. Никаких пророков для этого не нанимали. Эти люди знают, что произойдет, потому что сами все написали заранее, чтобы актеры потом разыграли по ролям.
- Что написано пером, того не вырубишь секирой, - ответил ангел.
Я подошел поближе и присел на краешек кровати рядом с ангельской. Разиил не отрывался от "Дайджеста мыльных опер". Я отогнул журнал, чтобы ангел смотрел мне прямо в глаза.
- Разиил, ты помнишь времена до появления человечества - те времена, когда в наличии имелись лишь воинство небесное и сам Господь Бог?
- Да, и лучше тех времен не было ничего. Если не считать войны, конечно. Но если ее не считать, то времена стояли замечательные.
- И вы, ангелы, тогда были сильны и прекрасны, как само божественное воображение, и голоса ваши пели хвалы Господу и славу ему до самых закраин вселенной, однако ж Господь зачем-то счел нужным создать нас - человечество, слабое, испорченное и нечестивое, так?
- Да, тогда-то все и пошло коту под хвост, если тебя интересует мое мнение, - ответил Разиил.
- А ты знаешь, зачем Господу понадобилось нас создавать?
- Нет. Не ангельское это дело - вопрошать волю Божию.
- Затем, что вы - олухи царя небесного, вот зачем. Вы же безмозглы, как сама небесная механика. Ангелы - просто симпатичные насекомые. "Дни нашей жизни" - это кино, Разиил. Пьеса. Там все не настоящее, понял?
- Нет.