Московский постоялый двор у Никитской заставы шумел-гомонил всю ночь: суетились приезжие, заходили опрокинуть стопочку москвичи. Но Савве удалось выспаться всласть. Хорошего настроения прибавляли и вчерашние сделки – цену скупщики дали куда выше обычной. Видать, москвичи расщедрились на обновки: как-никак лето, всем пофорсить охота. Савва нащупал на груди мешочек с денежками, завернутыми в чистую тряпицу, – весомый мешочек! Правда, предстояло еще потратиться на покупки: жена Ульяна два дня твердила-повторяла ему, что надобно для дома купить, – писать-то они были не обучены. И главное – не забыть особый наказ жены выполнить.
– Пойдешь на базар и купишь самую маленькую иголку! – учила Ульяна. – Только запомни, в понедельник с утра покупать надо! Оберни бумажкой да не потеряй! Я за этот секрет старухе Талдычихе целый гривенник отвалила.
Что ж, гривенник для семейства Морозовых – большие деньги. Надо надеяться, что жена не зря заплатила. Талдычиха слыла в Зуеве местной ворожеей и всем талдычила, что и как в этой жизни делать следует, – за то и прозвище получила. И стоит признать: почти всегда говорила верно. Так что Савва иголку купил и домой в Зуево принес. Да вот воротился не столь быстро, как обещал. Но ведь тоже из-за дела! Праздновал со скупщиками, встречался с ткацкими мастерами. Словом, вернулся домой только под вечер в среду.
Жена уж на крылечке сидит – глаз гневный. Не мужа встречает – иголку заветную дожидается. Оказывается, в ночь на четверг надо было ту иглу обязательно в подушку вколоть да и спать на ней. А утром чуть свет вдеть короткую красную нитку и вшить в ворот рубахи, в коей муж другой раз товар на продажу понесет. Вшивать следует с изнанки, чтоб другие люди не увидали. Иголку же потом надобно в тайное место спрятать. Это все Ульяне Талдычиха насоветовала. Савва, конечно, только усмехался. Не верил. Но перечить жене не стал. Через месяц пошел в Москву в той рубахе, куда жена заветную нитку вшила. И вот чудеса – денег принес гораздо больше обычного. А главное – их не только на жизнь хватило, но и на то, чтобы заначку сделать.
И вот с той заначки пошли у Морозова дела в гору. Через пять лет, в 1820 году, откупился Савва Васильевич от помещика Рюмина за громадную по тем временам сумму в 17 тысяч ассигнациями. Открыл свою небольшую ткацкую фабричку в Зуеве, спустя время – побольше в Богородске, а потом и в самой Москве. А уж внук его, Савва Тимофеевич Морозов, всем известным миллионщиком стал. Жаль только, что увлекся красными революционными идеями, и большевики без конца требовали у него денег. Может, напутала тогда Талдычиха и надобно было вместо красной нитки белую или зеленую нитку в ворот рубахи деда вшивать?…
* * *
Хороша история, верно? Одно плохо – действительно напутала Талдычиха. Но ведь не со зла. Наверно, Ульяна Морозова сказала ей, что нужно разбогатеть побыстрее. Потому местная ворожея и присоветовала красную нитку взять. По красному пути денежки быстрее всего прибегут , ведь красный цвет – самый красивый да приметный. Вот только красный – и самый непредсказуемый, и даже опасный (недаром красный сигнал светофора – знак опасности). Результат будет быстрый, но последствия – непредсказуемы, а то и опасны – это уж как сложится. Так что если вам, дорогие читатели, во что бы то ни стало нужен быстрый результат, следуйте совету Талдычихи. Купите в понедельник новую небольшую иголку, в ночь на четверг вколите ее под подушку и на той подушке поспите. А утром, чуть свет, вдевайте в иголку короткую красную нитку и вшивайте в изнанку воротника той мужниной рубашки, в которой он деньги получать пойдет. Вот вам и денежный путь !
Ну а если вы о дальнейшем беспокоитесь, измените чуток Талдычихин ритуал. Вшивайте в мужнину рубашку зеленую нитку. Цвет зеленого растения понадежней будет. И еще – не одни ведь мужья нынче деньги в дом приносят, и жены этому давненько научились. Можно нитку денежную и в женскую кофточку вшить – ни для кого не секрет, что сегодня женщины гораздо чаще и вернее пути денежные находят, открывают да к себе в дом поворачивают. Словом, дерзайте! Вспомните детскую считалочку:
Ниточка-иголочка, тити-улети!
Пролети стогами,
Сладься пирогами,
Обернись деньгами!
Это – тоже остаток древнего народного заклинания на "богатую жизнь", и его цепочка вполне понятна: "стога (то есть урожай) – пироги – деньги". Но вот, оказывается, с каких давних времен люди знали, что начало всему – простая ниточка-иголочка. Так что старая Талдычиха открыла Морозову один из самых древних денежных заговоров.
Запоминалка:
Ниточка-иголочка, тити – улети.
А ты, денежный путь, с нами будь.
Рецепт пятый (для любящих жен и бизнес-леди):
Организуем денежный путь.
В понедельник покупаем новую иголку. В ночь на четверг вкалываем ее под подушку, на которой спим. В четверг утром вдеваем в иголку короткую нитку и вшиваем в изнанку воротника той рубашки, в которой муж или вы пойдете получать деньги.
Способ второй. Денежная банка
Эта история особенная. Она для тех, у кого и деньги вроде водятся, и на жизнь хватает – но вот купить что-то задуманное, крупное они никак не могут. Причем происходит это постоянно. Кажется, только что были деньги, но едва собрались вы за покупкой, глядь – а денег уже и не хватает. И вот опять вы копите-собираете, но только подходит время заветной покупки, деньги снова приходится отдавать за что-то другое. Что же делать?! А вот читайте, что удачливые люди-то делали…
Жил в 70-х годах XIX века в Костроме на Волге купец Хренов, торговавший скобяными изделиями. Больших денег не нажил, но за 20 лет торговли амбиций своих не утратил. Была у купца мечта – купить собственный пароходик, да не было возможностей. Уж и деньги он собирал не раз, да то родители заболеют, то на ученье двоих сыновей потратиться придется. Словом, никак пароходик к нему не плыл. Однако и из головы не выходила та мечта…
И вот как-то повез купец свой скобяной товар на ярмарку в Нижний Новгород. Хороша была та Нижегородская (бывшая Макарьевская) ярмарка, на всю Россию гремела, лучшие товары собирала. Да что там Россия! Цены, поди, всей Европе ярмарка диктовала, и везли сюда и из Англии, и из Германии, и из Голландии и ткани, и ювелирные украшения, и посуду, а уж закупали там иноземные купцы все подряд…
"Уж там-то я заработаю на пароходик!" – размечтался Хренов.
Да зря! Кроме него нашлось множество купцов, скобяным товаром торгующих. Так что упала цена на все изделия – и на скобы, и на замки, и на задвижки, и на крючки. А уж про купца из Костромы и вовсе обидное прозвище придумали: мол, купец-то – хренов! Никакой, стало быть.
И вот уж Нижегородская ярмарка заканчивалась. Торговые люди, накупив-распродав, "по порядку" все свои сделки спрыснули и по рукам ударили. А всякий знает: честное слово русского купца надежней любого договора. В последний день торговые ряды от покупателей закрыли, и каждый продавец перед своим навесом стол с угощеньями выставил, чтоб каждый из купцов-товарищей зайти в лавку мог. Накрыл и Хренов стол льняной скатеркой, да только что тут на него выставишь – барышей-то нет…
И тут вдруг из-за угла краснокирпичного здания ярмарочной управы донесся шум-гам, развеселое пение. Нарумяненные разряженные девицы легкого поведения, те, что обычно дожидались клиентов, не отходя от своей знаменитой "Ямы", хлынули прямо в почтенную толпу. Бесстыдно хватали купцов за руки, подмигивали приказчикам.
Хренов остолбенел: что творится – не достойный уважения Нижний Новгород, а Содом и Гоморра! А тут еще вслед за шлюхами выбежал, припадая на костыль, седобородый горбун – вдупель пьяный. Взмахнул, дирижируя, своим костылем, и продажные девицы выстроились в ряд. В руках у всех откуда-то появились сковородки с поварешками, и бешеный трезвон разнесся над Волгой. Горбун захохотал, потрясая костылем, и вся его шумная ватага понеслась вдоль ярмарочных лавок и балаганов.
К Хренову подбежал его приятель, купец Саповалов:
– Отойдем от греха! Ты-то из Костромы, наших укладов не знаешь. А мы тут научены. Наш местный купчина Рукавишников в разгул пошел. Ишь, собрал нижегородских гулящих девок, у нас их русалками кличут, да и почал тут развлекаться, деньги на ветер швырять…
– Неужто усмирить нельзя? – подивился костромской купец.
– По молодости лупили его – аж спину перебили. А теперь кто свяжется с ним – с миллионщиком-то? Теперь он – сам себе закон. И как только миллионы свои заработал, никто не поймет. Раньше был гол как сокол. Но потом один пароход купил, за ним второй, и вот у него уже целая флотилия. Как загуляет в трактире, так и почнет похваляться: мол, коплю, мужики, на новый пароход. И глядь – в сам деле покупает!
– Как же ему удалось с ничего-то флотилией обзавестись?
– Не знаю! Только давай уйдем от греха подальше. Я еще с утра прослышал, что наши купцы с московскими сговорились: бить будут Рукавишникова за его разгулы. И верно – через его выверты о нашей знаменитой ярмарке дурная слава пойдет. Кто ж тогда к нам приедет-то, особливо из иноземных стран?…
И верно – едва приятели в сторону отошли, пронеслись мимо них девки визжащие. За ними – купцы да казаки с нагайками. А тут из-за угла и сам хулиган-горбун вынырнул. Костылями машет, кричит:
– Спрячьте, ради Христа, православные!
Купец Саповалов в свою лавку юркнул. А Хренов пожалел убогого, впустил Рукавишникова в свою палатку, да еще и тряпками забросал сверху, чтоб не нашли. Битый час нижегородские да московские забияки по ярмарке шныряли, горбуна искали. Так и не нашли. Угомонились.