Если я возьму на себя все расходы, вы поедете со мной в Южную Америку?
- На что я вам?
- Вы говорите по-испански. И вообще, вдвоем веселей.
- Нет, - сказал я, - мне нравится в Париже, а летом я поеду в Испанию.
- Всю жизнь я мечтал о таком путешествии, - сказал Кон. Он сел. - Пока я соберусь, я уже буду слишком стар.
- Не дурите, - сказал я. - Вы можете поехать куда угодно, у вас куча денег.
- Знаю. Но я не могу собраться.
- Не огорчайтесь, - сказал я. - Все страны похожи на кинофильм.
Но мне было жаль его. Он не на шутку расстроился.
- Я не могу примириться с мыслью, что жизнь проходит так быстро, а я не живу по-настоящему.
- Никто никогда не живет полной жизнью, кроме матадоров.
- Матадоры меня не интересуют: это ненормальная жизнь. Я хочу поехать в глубь Южной Америки. Это было бы замечательное путешествие.
- А поохотиться в Британской Восточной Африке вы не хотите?
- Нет, туда меня не тянет.
- В Африку я бы с вами поехал.
- Нет, это меня не интересует.
- Потому что вы ничего об этом не читали. Пойдите почитайте об амурах с лоснящейся черной красавицей.
- Я хочу в Южную Америку.
Была в нем эта черта - несокрушимое еврейское упрямство.
- Давайте сойдем вниз и выпьем чего-нибудь.
- А вы не заняты?
- Нет, - сказал я.
Мы спустились вниз, в кафе первого этажа. Я уже давно открыл, что это лучший способ выпроваживать посетителей. Выпив с приятелем, остается только сказать: "Ну, мне надо подняться наверх - отправить телеграммы", и все. В газетном деле, этика которого требует, чтобы никто никогда не видел тебя за работой, очень важно изобретать такие непринужденные уходы со сцены. Итак, мы спустились в бар и выпили виски с содовой. Кон поглядел на ящики с бутылками, стоявшие у стены.
- Здесь хорошо, - сказал он.
- Много выпивки, - поддакнул я.
- Послушайте, Джейк. - Он наклонился над стойкой. - У вас никогда не бывает такого чувства, что жизнь ваша проходит, а вы ею не пользуетесь? Вы думаете о том, что вы уже прожили около половины отпущенного вам срока?
- Иногда думаю.
- Вы знаете, что через каких-нибудь тридцать пять лет нас уже не будет?
- Да бросьте, Роберт, - сказал я. - Бросьте.
- Я говорю серьезно.
- Вот уж о чем я не тревожусь, - сказал я.
- Напрасно.
- У меня достаточно было о чем тревожиться в свое время. Хватит.
- А все-таки я хочу в Южную Америку.
- Послушайте, Роберт: ничего не изменится от того, что вы поедете в другую страну. Я все это испробовал. Нельзя уйти от самого себя, переезжая с места на место. Тут уж ничем не поможешь.
- Но вы никогда не ездили в Южную Америку.
- Далась вам Южная Америка! Если вы поедете туда в теперешнем вашем настроении, все будет по-прежнему. Париж - хороший город. Почему вы не можете жить настоящей жизнью в Париже?
- Мне осточертел Париж, осточертел Латинский квартал.
- Не ходите туда. Курсируйте сами по себе и посмотрите, что с вами случится.
- Со мной никогда ничего не случается. Я как-то прошатался один всю ночь, и ничего не случилось, только полицейский на велосипеде остановил меня и велел предъявить документы.
- Разве город не хорош ночью?
- Я не люблю Парижа.
Вот вам, извольте. Мне было жаль Кона. Я ничем не мог ему помочь, потому что я сразу наталкивался на обе его навязчивые идеи: единственное спасение в Южной Америке и он не любит Парижа. Первую идею он вычитал из книги и вторую, вероятно, тоже.
- Ну, - сказал я, - мне надо подняться наверх - отправить телеграммы.
- Вам непременно нужно идти?
- Да, я должен отправить телеграммы.
- Ничего, если я пойду с вами и посижу в редакции?
- Пожалуйста.
Он сидел в первой комнате, читал газеты и журнал "Редактор и издатель", а я целых два часа усердно стучал на машинке.