ПЕРВЫЕ СВЕДЕНИЯ О ПРЕДСТОЯЩЕМ ДЕЛЕ
Летящие навстречу огни проносятся, словно трассирующие пули. Сотрясение и ровный победный бег, завывание тормозящих турбин. Всеобщий вздох облегчения. Пассажиры встают. Для них рейс окончен. Для меня же все только начинается.
Все представления о времени и пространстве рухнули. Четырнадцать часов – и я на Дальнем Востоке. Я уже сижу в автомобиле рядом с Олегом. Я вылетал ночью, и здесь тоже ночь, только следующего числа.
Олегова "целика-камри" мчит нас по темному шоссе. После возгласов приветствия, рукопожатий, объятий мы оба молчим. Наверное, нужно время, чтобы мне свыкнуться со своим новым положением в другой части планеты. И с новым положением в жизни…
Олег следит за дорогой, за редкими проскакивающими мимо нас автомобилями. Внешне он почти не изменился. Лицо его, с черной, заостренной книзу бородкой, в очках с тонкой металлической оправой, меньше всего, по моим представлениям, походит на лицо коммерсанта. Это все тот же Олег, с которым мы прожили пять лет в одной комнате, с которым сплавлялись на дырявой лодке по буйной речке Менкюле. Или уже другой?
Я озираюсь по сторонам. Щетинятся голыми деревьями черные силуэты холмов. А над ними – все та же полная желтая луна. А может, и луна здесь другая?
Пока ехали, я стал задремывать, и мне привиделось, будто мы уже прибыли и Олег вводит меня в свою квартиру…
Реальная квартира с широким протяженным коридором, ведущим вправо, в комнаты, и большой кухней, расположенной слева от входа, почти не отличалась от той, рожденной сонной игрой воображения.
Одна из двух обширных комнат оказалась наполовину заваленной коробками, мешками, ворохами юбок и спортивных костюмов. Из коробки с игрушками торчали женские сапожки, а на углу аквариума стопкой лежали упакованные в целлофан бумажники.
– Это все ты понавез? – изумился я.
– Это уже остатки. Основную часть уже продали, – отвечал приятель. – У меня еще комната в соседнем подъезде служит складом.
– Сколько же ты привозишь?
– Сколько могу увезти, – усмехнулся он. – Обычно два КамАЗа полных нагружаем.
Я подавленно глядел на гору всевозможной одежды. Я слышал о "челноках", видел их по телевизору таскающими туго набитые сумки и воображал деятельность Олега (и свою предстоящую) примерно такой же. А тут два КамАЗа за рейс!
Мы сидели в кухне. Ольга, Олега жена, сонная (по владивостокскому времени было три часа ночи), чуть ли не с закрытыми глазами раскладывала нам остывший плов.
– И как ты это все продаешь? – не мог примириться я с фантастическими для меня объемами.
Олег кивнул жене:
– Вадим думает, я выхожу на базар… с телегой и ору, покупателей сзываю. Я продаю все это, не вставая с дивана! – захохотал он. – Набегают покупатели-оптовики, и бывает, в три-четыре дня все разлетается. Сейчас похуже, но тоже все уйдет. Что останется, Ольга продаст, пока мы будем в рейсе. Она еще лучше меня продает. По максимальной цене, – и он положил руку на плечо жене. Тотчас усталое выражение на ее лице сменилось благодарной улыбкой.
– Ложись, тебе завтра Машку в бассейн вести, – легонько подтолкнул он супругу к двери.
Едва она вышла, я повернулся к другу:
– А как же геология, Олег?! Морские экспедиции? Красное море?
– Экспедиции отложили… лет на сто, – ответил он несколько раздраженно. – И вообще, не хочется сейчас об этом говорить.
Мы оба помолчали. Вопреки моим ожиданиям, почему-то не вспоминали (смеясь, перебивая друг друга, как мне рисовалось до этого) общие для нас события студенческой поры.
– Дней через семь выходим в рейс, – вскинул голову Олег. – Вдвоем. Хоть это и невыгодно – оплачивать две путевки. Но надо, чтобы ты освоился. Следующий рейс пойдешь одни. Попробуешь. Если не покатит, я куплю тебе обратный билет – и вернешься в Питер. В таком случае ты ничего не теряешь. В материальном плане, – прибавил он. – Теряю я. Ну а в моральном… тут уж сам смотри. Если же все нормально, – продолжал он после паузы, – дальше будешь работать без меня. Я собираюсь съездить с семьей в Америку.
Я сидел как оглушенный. То, о чем говорил Олег, не умещалось у меня в сознании. Если бы кто-нибудь сказал мне в Питере, что я в одиночку отправлюсь за границу за товаром, я бы хохотал в ответ. Но сейчас я понимал, что отступать поздно. Сделав один шаг, придется делать и следующие. Меня успокаивало лишь, что если это и случится, то не скоро, что в ближайший рейс мы все же пойдем вдвоем.
Для сна мне было предоставлено кресло-кровать в кухне. Раскладывая его, я обнаружил в его глубинах пачки стодолларовых купюр.
– А-а, это Ольга забыла убрать, – шевельнул кистью руки Олег. – Она их на всякий случай припрятывает. От налоговой полиции.
– А что, есть такая опасность? – насторожился я.
– Еще бы! Они у нас уже были. Правда, не из самой налоговой, а из ФСБ. Витьку Жупикова раскручивали, а заодно и ко мне заглянули. Хорошо, Ольга успела пакет со всеми деньгами выбросить на балкон, а то бы все забрали.
– А что, торговать нельзя? – удивился я.
– Так – нет. Я давно собираюсь оформить предпринимательство, да все откладываю: налоги всю прибыль съедят. Если делать все по закону, ничего не заработаешь.
Я задумался. Выходит, деятельность Олега незаконна. Значит, и я буду заниматься нелегальным промыслом… Ожидал ли я такого оборота? Наверное, еще полгода назад подобный вариант был бы для меня абсолютно неприемлем. Однако сейчас я не испытал сколько-нибудь ощутимого внутреннего протеста. Очевидно, предшествующие события достаточно подготовили меня к этому.
– Как же они узнают, кто торгует? – спросил я.
– Да все на виду, – разговаривая, Олег постукивал по столу пачками денег, точно колодами карт. – Те, кто постоянно ходит в Корею, известны. Потом, мы всякий раз объявления в газету даем: мол, спортивная одежда из Кореи. И вообще, тропка сюда уже натоптана, не спрячешься. Я потому стараюсь свои деньги сразу вкладывать в недвижимость: второй гараж купил, земельный участок (на Ольгу оформил), в Питере у вас собираюсь квартиру купить, чтобы в случае, если тут все конфискуют или срочно придется от бандитов скрываться, – чтобы было куда. Чтоб хоть что-то осталось…
Я слушал, позабыв о разобранном наполовину кресле. ФСБ, налоговая полиция, бандиты – все это будет сопровождать теперь и мою здесь жизнь! Недаром перед вылетом сюда меня одолевали тягостные предчувствия…
– А что, бандиты тоже могут напасть? – спросил я по возможности спокойным тоном.
– Могут, – кивнул друг. – Уже нападали. Как в кино: с пистолетом, в масках. Мне прямо с порога как врубили кастетом, так я уже больше и не соображал ничего. Схватили дочку, нож приставили и мне кричат: где деньги?! А я вспомнить не могу. В голове одно: Машка! Десять тысяч долларов забрали. Сам отдал.
– Сам отдал? – удивился я, воспринимая рассказанное как фильм-боевик.
– Я все готов был отдать в том состоянии. Они спрашивают: "Еще есть?" Я говорю: есть. Представь! "Где?" А я не помню, голова не варит. Они к Ольге. Она молчит. Была еще примерно такая же сумма в рублях – они не нашли. А потом оказалось, что Ольга знала, где они лежат. Не всякий мужик выдержит, согласись. Особенно если ребенок…
– И как ты после этого? – спросил я, помолчав.
– Никак.
– Но ведь это может повториться.
– Теперь уже вряд ли. Я и дверь железную поставил, с глазком, и крыша есть… Хотя, конечно, не гарантия.
Слово "крыша" я пропустил тогда мимо ушей, приняв его в буквальном смысле. Лишь позднее я уяснил, что "крыша" – это те же бандиты, одна из группировок, которые за плату берутся охранять от других бандитов.
Олег бросил пачки долларов в дипломат и пихнул его ногой под мою же лежанку.
"Ну и жизнь. Как на войне", – подумал я, укладываясь. Засыпая, я ощущал под своей спиной, словно мину, чудовищное для меня количество деньжищ, и мне мерещилось, как бандиты тихонько влезают или, наоборот, с грохотом вламываются в окно, пришибают меня кастетом, дабы завладеть ценным дипломатом.
"ЧЕМПИОН"
Мне показалось, я не проспал и десяти минут, как в дверь позвонили. За окном уже было светло. Восемь утра. Мимо кухни проплелся Олег, в одних спортивных штанах, щурясь без очков. Щелкнул запор.
– О, Миша, привет, – буднично, но с добродушными интонациями прозвучал из прихожей его голос. – Что скажешь хорошего?
– Семпион. Семпион есть? Какая сена семпион? – отвечал ему тонкий певучий голосок.
– Дорого, Миша.
– Ськока?
– Десять долларов.
– О, Олег! Сутис?
– Не до шуток. Тебе, так и быть, немножко сбавлю. Как постоянному клиенту. Вадим! – окликнул Олег меня. – Пойдем, тебе надо вникать. Хотя в этом ничего сложного нет, день-два – и сам продавать будешь.
Последние его слова я воспринимаю как нечто маловероятное. Догоняю Олега и покупателя уже на улице. Покупатель – вьетнамец, пухлый, коренастый, с маленькими детскими глазками. В сторонке прогуливается другой, помельче, видимо, напарник.
– Чего они хотят? – успеваю шепнуть другу.
– Костюмы спортивные. "Чемпион Америки" называются, – походя объяснил Олег.
Через двойную железную дверь попадаем в квартиру-склад. Это действительно склад: спертый воздух, пыль, обрывки картона в коридоре, в комнате беспорядочно навалены широкие, уплощенные, похожие на диванные матрасы мешки. Миша, точно большой толстый паук, тотчас начинает в них рыться, одни отваливать в сторону, другие вскрывать, вытаскивать из них плоские полиэтиленовые пакеты с упакованными в них темно-синими костюмами, разворачивать, прощупывать.
"USА Champions", – читаю я вышитую на костюме надпись.