Маленькие глупости, объединившись против Вики, однажды превратились в большие неприятности, а потом и вовсе могли стоить ей жизни.
Содержание:
РОКСОЛАНА КОВАЛЬ - ЗА СЕМЬЮ ПЕЧАТЯМИ 1
Глава 1. Гадкий утенок 1
Глава 2. Между ангелом и бесом 3
Глава 3. Две стороны магнита 6
РОКСОЛАНА КОВАЛЬ
ЗА СЕМЬЮ ПЕЧАТЯМИ
Глава 1. Гадкий утенок
Она кружилась возле трюмо и, разглядывая свой новый сарафан, недовольно хмурила брови. Слишком короткий, слишком широкий, слишком цветной! Не понравился он ей. Но маме об этом говорить не стоит. Придется носить, чтобы ее не обидеть.
─ Лебедица растет, – наблюдая за внучкой, с улыбкой сказала бабушка.
─ ЛеБЛЯдица, – проворчала соседка – Зоя Тимофеевна, и Вика бросила на нее недоуменный взгляд.
Но вскоре забыла об этом. Сегодня ее долгожданный День рождения! Она ждала его целый месяц, надоедая матери вопросами, когда же он наступит. И вот свершилось! День всеобщего внимания, поцелуев, пожеланий и, конечно же, подарков. Первый, правда, разочаровал. Ну не полюбился ей этот неуклюжий сарафан в красных яблоках. И подаренные бабой Зоей сандалики – тоже. Похожи на лягушек – такие же зеленые, расплющенные и в пупырышках. Да еще и пальцы давят.
Звонок в дверь прервал пустозвонные сплетни бабушек. Вика побежала открывать. Разумеется, пожаловали дядя Всеволод, тетя Люда и Маришка. Дядя, этот высокий человек в сером костюме и полосатом галстуке, как всегда поцеловал в щеку. От запаха одеколона защекотало в носу. Тетя Люда, жестоко играя на нервах, долго шуршала пакетами, выискивая подарок. И, вот таки, нашла! Преподнесла белый ободок с тремя сменными украшениями-бабочками. Традиционно поцеловала в щеку и попробовала свезти пальцем оставшуюся на коже помаду. Маришка подарила шоколадку и велела расти большой.
Как и следовало ожидать, любимую сказку "Буратино" досмотреть не дали! Вначале заставили рассказать стишок, потом велели сплясать, а там уж подошло время пить чай с тортом. И снова дядя Сева начал донимать. Усадил себе на колено и принялся допытывать, какие она знает буквы. Никаких не знает. И кто такие цифры – тоже не в курсе. И вообще, не любит она дядю Севу. Он всегда называет ее гадким утенком. А она после его визитов подолгу стоит перед зеркалом и учится себя ненавидеть. Медленно, осторожно пришло осознание того, что это означает – гадкий утенок.
Она – некрасива. Россыпь веснушек на носу – как птички нагадили. Алые губы – слишком пухлые и их нужно поджимать, чтобы казались меньше. Торчащие уши – прятать под косынку. И не улыбаться, чтобы никто не видел эти лопатки, называемые зубами. Но что же делать с глазами? Одно веко больше другого нависает на глаз. Нужно смотреть свысока, так меньше заметна разница.
В злополучные пять лет пришла первая любовь. Пришла она из соседнего дома, одетая в клетчатую рубашку и шорты со стрелочками. И звали эту косолапую, зареванную прелесть Стасиком. Чувство было взаимным: Вика это сразу поняла, когда мальчишка протянул ей свой пластиковый самолетик. Но эйфория длилась недолго. Любовь как пришла, так и ушла, но научила скрывать сердечные раны. Все вокруг подсеивались, шутили, подтрунивали.
─ Мать, твоя дочь влюбилась! – смеясь, однажды рассказала бабушка маме, когда та пришла с работы. – Стасика знаешь? Да, сын Ереминых. Так наша от него ни на шаг не отходит. Давеча зову ее обедом кормить, а она мне – ба-а, погоди, мы еще не пацылавалися на прощание!
Мама тоже смеялась, а потом рассказала об этом подружке, и они снова смеялись, а Вика непонимающе краснела и опускала глаза. Наверное то, что она чувствует к мальчику Стасику – плохо. Не надо с ним больше дружить, не надо играть его машинками и самолетиками!
Стасик еще долго ходил следом, гремя своими игрушками, но Вика так ни разу с ним и не заговорила. Ковыряясь в песочнице, тайком выискивала магнетическую клетчатую рубашечку и шорты в ромбик. Но мальчик больше не появился. Бабушка как-то сказала, что маленький ухажер переехал с родителями в другой город. И Вика тайком плакала, еще долго вспоминая его извечно несчастное лицо.
Но зато играть с соседкой Ниночкой никто не запрещал! И на прощание чмокать в гладкую, исписанную венками щечку – тоже. Но Нина была странной: то доброй, то злой. То говорила, что они лучшие подруги, то начинала дразниться и обзываться. И всегда ябедничала старшей сестре, начинала звать папу, и ей во всем приходилось уступать. Но ничего, вот вернется из армии брат, Вика ему тоже так нажалуется!
И вот брат вернулся. Самый лучший брат на свете! Самый красивый, самый умный, самый веселый! Самый-самый!
Вика напрочь забыла и песочницу, и кляузницу Ниночку.
─ Она в Лешке просто души не чает, – говорила маме бабушка, наблюдая за внучкой, тенью бродящей за братом. – Слушается его во всем. В рот заглядывает, каждое слово ловит. Круглыми сутками от него не отходит.
Да и как от него можно отойти? Он носил ее на плечах, часами читал сказки, придумывал всякие игры, а по выходным возил на аттракционы. Так ее еще никто не баловал.
─ Ты чего не спишь? – спросил как-то Леша, заметив, что Вика ворочается на кровати и недовольно вздыхает.
─ Не могу заснуть. Ну, просто никакушки!
─ Иди ко мне, никакушка, а то маму разбудишь.
─ А ты мне расскажешь сказку? Пожалуйста!
Вика сползла с кровати, забралась под одеяло брата и слушала интересные истории, пока ее не сморил сон. С того вечера она засыпала исключительно под монотонный голос Леши, а как-то раз утром пришла к выводу, что снова влюбилась. Стасик маме не нравился, потому она и не хотела, чтобы дочурка с ним играла, но Лешку-то она любит! И не будет над ними смеяться….
Укрываясь простыней "по-взрослому", как это делали в сериалах тетеньки, Вика любовалась братом и пропускала мимо ушей его нескончаемые байки. Ее же все больше интересовали путешествия по глубинам своих ощущений, красочные лабиринты фантазий. Она хотела добраться до спрятанного ответа на вопрос – что с ней происходит? Еще толком и не поняла, но решила, что когда вырастет, то они с Лешкой обязательно поженятся. К этому и сводились все красочные мечты…
…пока однажды, играя в куклы у телевизора, она не узнала страшную тайну. Брату и сестре нельзя любить друг друга, нельзя жениться. Это, оказывается, большущий грех! За это боженька наказывает. Хотеть стать невестой Лешки еще хуже, чем играть со Стасиком.
С того дня Вика начала избегать брата, грубила ему и закатывала истерики, не зная как выразить клокотавшую внутри обиду. Лешка перестал читать ей книжки, не брал с собой в город. Только и знал – иди спать, иди отсюда, перестань бегать! Не такой уж он и чудесный, как она думала. И вообще, противный он и все.
А потом в их доме появился ОН. При виде подмигнувшего ей парня, Вика зашлась долгим плачем. Она и сама не могла понять, почему ведет себя так в присутствии зачастившего к ним друга Лешки. Просто она ЕГО смертельно боялась. Обходила десятой дорогой, пряталась по углам, даже оставалась ночевать у противной бабы Зои, когда ЭТОТ задерживался у них допоздна. Мама, бабушка и дедушка только разводили руками, уверяя, что нет причины бояться дядю Юру. И со временем Вика начала преодолевать страх. Садилась на солнышко, закрывала глаза и часами фантазировала. Вот ОН приходит, а она даже не убегает! Даже смотрит ему в лицо, даже отвечает на вопросы, даже подходит ближе! А на ней в этот момент ее любимое платье цвета спелой сливы в голубой цветочек. Оно такое красивое, длинное, взрослое! А потом, а потом…. Дальше Вика просто боялась представлять. Ее пугали те странные ощущения, что расползались по телу, нагоняли на щеки румянец. То, что с ней происходит – наверняка тоже плохо. Она не должна этого делать. И все же ей нравилось украдкой подсматривать за собственными страхами и всякий раз побеждать самого страшного человека в мире!
На шестой день рождения дядя Сева снова напомнил о том, что она – гадкий утенок. На этот раз с Маришей приехал и ее противный братец – Влад. Пока взрослые разговаривали, носили в зал тарелки, он позвал Вику на балкон и научил зажигать спички. Вике бы и в голову не пришло нарушить страшный запрет. Бабушка говорила, что играть со спичками нельзя, а тут такое непростительное ослушание! Она должна все рассказать. Но если пожалуется маме, то Влада накажут, и он будет звать ее ябедой. Нет, придется сохранить эту жуткую тайну до самой смерти.
─ Ну-ка, расскажи, какие ты знаешь буквы? – снова взялся за свое дядя Сева, присев возле Вики, строящей из кубиков пирамиду. – Взгляни. Это у нас что за буковка? Правильно. А это? Нет, это "о". А вот эта? Нет, "ю". Татьяна, когда ты уже научишь дочь различать буквы? Позорище. Девчонке шесть лет, а она еще алфавит не выучила! Таисия Андреевна, ну а вы-то куда смотрите? Ей через год в школу, а она элементарных вещей не знает. Говорил вам, нужно было ее в садик отдать. Шесть лет! А она у вас еще на горшок ходит!
─ Твоя Маринка до пяти лет в штаны валила, а сейчас – вон какая умная! – огрызнулась бабушка, поправив очки. – В школу пойдет, там всему и научится. На то и существуют педагоги. А матери некогда ребенком заниматься. Она на двух работах вкалывает, чтобы содержать дочь. А ты, такой хороший, мог бы хоть раз и подбросить деньжат. Глядишь, ей бы не пришлось на вторую работу устраиваться и затемно приезжать.
─ Мам, перестань, ради бога, – поморщившись, попросила мама, сурово глянув на бабушку. – Он не обязан нам помогать.