─ Так пусть тогда и не читает нам мораль! С таких-то денег никогда ребенку шоколадку не привезет. А еще туда же с нравоучениями!
И так всегда. На каждый праздник. Дядя Сева начинает теребить галстук, тетя Люда – недовольно сжимать губы и мять салфетку, а мама – переставлять с места на место фужеры. Один дед, сложив руки на груди, безразлично молчит.
Каждый вечер Вика с бабушкой садилась у окна ждать маму. Это было ее любимое время суток. В квартире тишина, приятно тикают часы, по углам расползается сумрак, а в воздухе висит "горячий" запах остывающих на сковородке тыквенных семечек.
Натасканное на определенные звуки ухо улавливает гул подъезжающего автобуса, глаза жадно высматривают среди расходящихся по домам людей любимое пальто в серую елочку и пуховый берет.
─ Мама приехала! – обычно радостно орала Вика, спрыгивая с подоконника. – Ба-а, мама идет!
─ Беги, встречай сокровище, – складывая в корзинку вязание и втыкая спицы в клубок, отвечала бабушка и шла разогревать ужин.
Вика кидалась матери на шею, вдыхала запах улицы, смешанный с особенным, родным ароматом, а после заглядывала в пакеты, выискивая что-нибудь вкусненькое. Мама всегда приносила гостинцы.
Но как-то мама вернулась с работы не одна. С ней заявился противный дядька в пугающем черном пальто. Вика стояла в сторонке и исподлобья наблюдала за ним, посмевшим пить чай из ее любимой чашки! А потом они с мамой закрылись в комнате и о чем-то разговаривали. Вика, разумеется, крутилась под дверью, желая подслушать.
─ Иди, поиграй в коридоре! – раздраженно велела бабушка. – Я кому говорю? Вот я тебе щас! Нехорошо мешать разговаривать взрослым.
Вика сгребла свои игрушки и поплелась на кухню. Пока бабушка мыла посуду, снова пробралась в зал и заглянула в спальню. Мерзкий дядька обнял маму и поцеловал в щеку. Фу-у! Да кто ему разрешал целовать ее маму! Над ней же потом все будут смеяться! Говорить, что она влюбилась! Нет, Вика этого не позволит! Раз ей нельзя было играть со Стасиком, значит и маме не надо дружить с этим…
…Черным Пальтом!
И она добилась своего. Когда мерзкий дядька пришел снова, закатила такую истерику! Мама впервые поставила ее в угол, а потом призналась бабушке:
─ Я не хочу травмировать ребенка. Она еще не готова принять Максима. Мне ее психика дороже обустройства личной жизни. Я с ним расстанусь.
─ Пойдешь у нее на поводу, до старости одна будешь, – бурчала бабушка, брякая в раковине посудой. – Чем раньше она привыкнет к мысли, что…
─ Нет, мам, я так не могу. Значит, не судьба.
─ Ой, и дура же ты, Танька! Тебе уже сорок два! С каждым годом все сложнее будет найти подходящего мужа. Не дури!
Мама сдержала слово, и Черное Пальто в доме больше не объявлялось. А на Новый год дотошный дядя Сева снова пристал с расспросами!
─ Ты знаешь, отчего бывает гром?
─ Оттого, что тучи в небе сталкиваются, – серьезно отозвалась Вика, разглядывая подаренную куклу.
─ Кто это тебе сказал?
─ Мама.
─ Татьяна, ты зачем ребенка вводишь в заблуждение?
─ Начинается, – буркнула бабушка и взяла Вику за шиворот. – Милок, иди, поиграй с Маришкой и Владиком. Покажи им свою куклу.
Влад толкался и дергал за косичку, потому Вика дала ему пинка и ушла в комнату. Оттуда и узнала, почему мама так редко бывает дома. Она каждый день работает, чтобы прокормить ребенка! Вика почувствовала себя виноватой в том, что мама всегда приходит поздно, уставшая и сонная. И все из-за нее!
─ А ты чего это второй день ничего не ешь? – спросила бабушка, посмотрев на сидящую перед нетронутой тарелкой внучку.
─ Если я разучусь кушать, маме не нужно будет подолгу работать.
Бабушка отчего-то заплакала и прижала Вику к груди. Та за компанию тоже заревела, потому что, как ни старалась, есть все же хотелось. Слямзит со стола кусочек хлеба, съест украдкой и чувствует себя виноватой. Час маминого отдыха сожрала!
Вскоре случилось нечто странное, чему Вика не могла найти объяснения. Поняла лишь одно – произошло нечто отвратительное. Она сидела на скамейке одна, рассорившись с отнявшей куклу Нинкой. Мимо прошел незнакомый дядька с копной кудрявых волос. Точно не сосед. Всех соседей Вика знала в лицо: ее с ними бабушка заставляла здороваться. Зло болтая ногой, она уронила шлепанец и, в попытке подцепить его пальцем, сползла с лавочки. И увидела в подъезде того самого кудрявого дядьку. Он так странно смотрел на нее и улыбался, запустив руку в расстегнутую ширинку. Вика отпрянула и отвернулась. По щекам прогулялся румянец. Следом вздрогнула от шлепка по голой ляжке.
─ Что, испугалась? – усмехнувшись, спросил дядька и ушел.
Вику же еще долго трясло. Да, она испугалась! И так хотелось вымыть ногу, на которой отпечатались красные разводы от пальцев. Она весь вечер вертелась возле матери, порываясь обо всем рассказать. Но так и не осмелилась. Неизвестно почему промолчала и о случившемся в переполненном автобусе, когда возвращаясь с братом из школы, ее оттеснили к дверям. Рядом стоял пацан лет пятнадцати и самозабвенно гладил ее по попе. Вика долго обзывала себя за то, что ничего не сделала. Больше всего она боялась снова испытать гадкий жар стыда. Потому промолчала и о том, как ее облапил у туалета старшеклассник. После Вика снова стояла у зеркала, не в состоянии посмотреть себе в глаза. Почему все пытаются ее обидеть? Почему пристают к гадкому утенку? Ответ один: все мужики – поганые извращенцы. Кажется, так, читая газету, назвала бабушка дядьку, надругавшегося над девушкой. Извращенцы. Даже слово жуткое! Их всех нужно бояться! Всегда быть настороже!
И Вика сторонилась старшеклассников, учителей, директора, а вскоре и на своего деда стала косо поглядывать. Уж кого-кого, а дряхлых дедушек с их шляпами и тростями она никогда не опасалась. Пока одним летним днем сосед – дед Гришка не начал звать ее к себе домой, обещая угостить мороженным. Она хотела пожаловаться на него деду: как-никак, вместе на рыбалку ходили, но так и не смогла. И дед Гришка каждый вечер не давал ей играть с подружками, назойливо уговаривая пойти с ним. Когда терпение иссякло, Вика отправилась к другой песочнице. А в ней…. Она замерла, глядя во все глаза на одинокого кудрявого мальчика в клетчатой рубашечке и брючках с заутюженными стрелочками. Она бросилась к нему, задыхаясь от счастья. Мальчик обернулся и мистическим образом превратился в голубоглазую девочку. Вика долго ее разглядывала. Вначале разочарованно, потом с возрастающим любопытством.
─ А ты кто? – осмелилась спросить Вика, еще в тайне надеясь, что одетая как мальчик девочка все же обернется Стасиком.
─ Женя. А тебя как зовут?
─ Вика. Давай будем дружить? Хочешь поиграть моей лопаткой?
Женька донашивала вещи старшего брата, обезьяной лазала по деревьям, назло запретам играла со спичками и уходила далеко от дома. Настоящий сорванец! Смелая, бойкая, драчливая и вся… расчудесная! Вика вывалила на нее всю нереализованную любовь к Стасику. И радовалась тому, что мама не запрещала ей с ней играть. Правда, бабушка не раз говорила, что внучка нахватается от новой подружки дурных привычек.
─ Поиграй лучше с Анечкой, – настаивала бабушка, подталкивая Вику к трехлетней соседке. – Она такая хорошая девочка, не то что эта твоя Женька.
Вот уж нет! Она будет дружить только с Женькой! И Вика в этот же вечер заставила подружку поклясться, что они никогда не поссорятся. Ветреная Женька не умела держать клятву, и Вике постоянно приходилось бороться за дружбу с ней. Отбивать ее у других подружек, придумывая более интересные игры, заманивая в сети "страшных" секретов и важных миссий. Она стремилась приручить этого вольного зверька, но он, то и дело, вырывался на свободу, и тогда Вика горько плакала и ненавидела всех вокруг.
В третьем классе Женька уже отменно каталась на взрослом велосипеде. Все вокруг просили, чтобы она их прокатила. Вика же попросила научить ее управлять этим чудовищным, тяжеленным "Салютом". И Женька добросовестно делала все возможное, чтобы неуклюжая подружка сообразила, как правильно держать руль и стоять на педалях. Постигая нелегкую науку, Вика трижды едва не стала калекой, но так ничему и не научилась. Ходила замазанная зеленкой, забинтованная, заклеенная бактерицидным пластырем, но ни о чем не жалела. Потому что все это время провела с Женькой. Отвоевала почти на все лето! А потом снова настала осень, дождливые дни, школа, домашнее задание. И каждый раз мама говорила приходившей Женьке, что Вика и сегодня не выйдет гулять. Это было невыносимо! Решать дурацкие уравнения, когда в это время Женька гуляет под одним зонтиком с другими девчонками!
Но во время каникул они снова были неразлучны. Мама разрешала впускать Женьку в дом, и они целыми днями возились с куклами на балконе, а когда оставались наедине….
Они играли в жениха и невесту. И тогда Женьку звали Стасиком.
─ Все, мы ведь обручились? Теперь можем спать вместе. Ложись!
─ А долго еще лежать надо? – минут десять спустя, спросила Женька, усиленно зажмурившись и притворяясь спящей. – Спать скучно. Давай уже наступит утро, и мы будем вставать. Вик, а ты чо и вправду спишь?
─ Поцелуй меня, – не открывая глаза, попросила Вика.
Женька нависла над плечом и послушно клюнула в губы. Вика посмотрела на нее, смущенно обняла за шею и попросила: еще! С того дня они все чаще изображали мужа и жену. Женька так вросла в роль запретного жениха, что уже уверенно заваливалась на Вику и подолгу не отлипала от ее податливых, безропотных губ. И каждый раз, когда они расставались, Вика опускалась на колени и молила боженьку простить ее. Она знала, что они с Женькой поступают нехорошо, но едва та снова переступала порог….