Эзеулу послал Нвафо к Матефи за орехом кола. К этому моменту в оби уже пришли Обика и Эдого, извещенные о том, что у их отца сидит посланец белого человека. Принесенный орех кола был пущен по кругу, осмотрен и разломлен.
- Вернулись ли те, кого вы послали на базар за пальмовым вином? - спросил Эзеулу.
Обика ответил, что еще нет.
- Я так и знал. Если человек действительно хочет купить пальмового вина, он не торчит дома до тех пор, покуда все вино на базаре не раскупят другие.
Эзеулу продолжал сидеть, прислонясь спиной к стене и обхватив руками согнутую в колене ногу.
Судебный посыльный снял синюю феску и положил ее к себе на колено, обнажив наголо обритую голову, лоснящуюся от пота. От краев шапочки на голове остался след в виде кружка. Он откашлялся и заговорил, чуть ли не впервые за все это время.
- Я приветствую вас всех. - Вынув из кармана на груди маленькую книжечку, он открыл ее с важным видом: так, как это делает белый человек. - Которого из вас зовут Эзеулу? - спросил он, глядя в свою книжечку, после чего поднял глаза и обвел взором хижину.
Все молчали, опешив от удивления. Первым пришел в себя Акуэбуе.
- Оглянись по сторонам да пересчитай языком зубы у себя во рту, - прервал он молчание. - Сядь, Обика, от чужестранца можно ожидать, что он заговорит через нос.
- Так, значит, ты из Умуру? - спросил Эзеулу. - Есть там у вас жрецы и старейшины?
- Не пойми мой вопрос превратно. У белого человека свой способ делать дела. Прежде чем заговорить с тобой о деле, он спрашивает, как тебя зовут, и ответ должен исходить из твоих собственных уст.
- Если в твоем брюхе есть хоть капля здравого смысла, - воскликнул Обика, - ты должен был бы сообразить, что ты сейчас не в доме белого человека, а в доме верховного жреца Улу в Умуаро.
- Придержи язык, Обика. Ведь Акуэбуе только что сказал тебе, что чужеземцы, бывает, говорят через нос. Разве ты можешь знать, есть ли в его стране или в стране белого человека верховные жрецы?
- Скажите этому малому, чтобы он выбирал выражения, когда обращается ко мне. Если он не слышал обо мне, пусть спросит у тех, кто слышал.
- Пойди и поешь дерьма.
- Замолчи! - рявкнул Эзеулу. - Этот человек прошел длинный путь от страны моей матери до моего дома, и я запрещаю кому бы то ни было оскорблять его. Кроме того, это всего лишь посланец. Если нам не понравится то, что ему поручено передать, мы будем в обиде не на него, а на того, кто его послал.
- Вот это верно, - сказал Акуэбуе.
- Вернее не скажешь, - вставил провожатый.
- Ты задал мне вопрос, - продолжал Эзеулу, снова обернувшись к посланцу. - Теперь я отвечу тебе. Я тот самый Эзеулу, о котором ты спрашивал. Ты удовлетворен?
- Благодарю. Все мы тут мужчины, но стоит человеку заговорить, и мужчину сразу отличишь от мальчишки. Мы уже наговорили уйму слов; были среди них слова полезные и бесполезные, слова трезвые и слова нетрезвые. Пора теперь сказать, зачем я явился, ибо без причины жаба не поскачет среди бела дня. Дальний путь из Окпери я прошел не для того, чтобы размять ноги. Ваш собственный соплеменник, который проделал этот путь со мною, рассказал вам, что капутин Уинта-бор-том поручил мне вести многие его дела. Он главный над всеми белыми людьми в этих краях. Я знаю его больше десяти лет и еще не видал такого белого человека, который не трепетал бы перед ним. Посылая меня сюда, он не сказал мне, что в Умуаро у него есть друг. - Он насмешливо улыбнулся. - Но если то, что ты говоришь, правда, мы увидим это завтра, когда я отведу тебя к нему.
- О чем это ты говоришь? - с тревогой в голосе спросил Акуэбуе.
Судебный посыльный продолжал угрожающе улыбаться.
- Да, - сказал он, - твой друг Уинтабота (он нарочно выговорил это имя так, как это делали его невежественные слушатели) приказал тебе явиться к нему завтра утром.
- Куда? - спросил Эдого.
- Куда же еще, как не в его кабинет в Окпери!
- Этот человек сошел с ума! - воскликнул Обика.
- Нет, приятель. Если кто-нибудь и сошел с ума, так это ты. Как бы то ни было, Эзеулу должен тотчас же собираться в путь. По счастью, новая дорога так хороша, что манит прогуляться даже колченогого. Мы вышли сегодня с первыми петухами и оглянуться не успели, как оказались здесь.
- Говорю вам, это сумасшедший. Кто бы…
- Он не сумасшедший, - перебил Эзеулу. - Он посланец и должен в точности передать то, что ему поручено. Дай ему кончить.
- Я кончил, - сказал посланец. - Но я попросил бы того, кому этот юнец принадлежит, научить его вести себя осмотрительно ради его же собственного блага.
- Ты уверен, что передал все, что тебе велено?
- Да. Ведь белый человек - не чета черным. Он не тратит слов попусту.
- Я благодарю тебя, - сказал Эзеулу, - и снова тебя приветствую: "Нно!"
- Есть еще одна безделица, про которую я забыл сказать, - добавил судебный посыльный. - Встречи с белым человеком дожидается множество людей, и тебе, возможно, придется провести в Окпери денька три-четыре, прежде чем очередь дойдет до тебя. Но я-то знаю, что такому человеку, как ты, не с руки на много дней отлучаться из своей деревни. Если ты отблагодаришь меня, я устрою так, чтобы ты встретился с ним завтра. Всё в моих руках; если я говорю, что белый примет такого-то человека, значит, он его примет. Ваш соплеменник скажет вам, какая еда мне по вкусу. - С этими словами он улыбнулся и снова надел на голову феску.
- Ну, это действительно пустяк, - сказал Эзеулу. - Ты в обиде не останешься. Думаю, что у меня хватит средств, чтобы наполнить твою маленькую утробу. В крайнем случае мне помогут мои соплеменники. - Он помолчал, с явным удовольствием наблюдая, как сердится посланец, услышав намек на свой маленький рост. - Однако сначала ты должен вернуться и сказать пославшему тебя белому человеку, что Эзеулу не покидает своей хижины. Если он хочет меня видеть, пусть приходит сюда. Сын Нводики, проводивший тебя, может проводить и его.
- Да понимаешь ли ты сам, друг мой, что ты такое говоришь? - вопросил посланец, который не верил своим собственным ушам.
- Посланец ты или нет? - спросил Эзеулу. - Отправляйся обратно и передай то, что я тебе сказал, своему хозяину.
- Не будем ссориться из-за этого, - вставил Акуэбуе, поспешивший вмешаться, чтобы спасти положение, которое, как подсказывал ему внутренний голос, становилось угрожающим. - Если посланец белого человека даст нам немного времени, мы тут пошепчемся кое о чем.
- Зачем тебе понадобилось шептаться? - с негодованием спросил Эзеулу. - Я уже передал свой ответ.
- Оставь нас ненадолго, - обратился Акуэбуе к посланцу, который исполнил его просьбу и вышел. - Ты можешь выйти вместе с ним, - обратился он к провожатому.
В совещании, состоявшемся сразу вслед за этим, Эзеулу участия не принимал. Когда судебный посыльный и его спутник вернулись в хижину, не он, а Акуэбуе сообщил им, что из уважения к белому человеку Эзеулу согласился послать в Окпери своего сына Эдого, который передаст отцу все, что ему будет поручено передать.
- У нас в Умуаро не принято отказываться от приглашения прийти, хотя мы и можем отказаться сделать то, о чем попросит нас пригласивший. Эзеулу не хочет отклонять приглашение белого человека и поэтому отправляет вместо себя своего сына.
- Это и есть ваш ответ? - спросил судебный посыльный.
- Да, - ответил Акуэбуе.
- Я не стану передавать его.
- Тогда можешь пойти в тот кустарник и пожрать дерьма, - не сдержался Обика. - Видишь, куда я показываю пальцем? Вон в те кустики.
- Не будем никого посылать есть дерьмо, - оборвал его Акуэбуе и, обращаясь к посланцу, добавил: - Я никогда не слыхал, чтобы посланный выбирал, какое послание он согласен передать, а какое - нет. Иди и передай белому человеку то, что сказал Эзеулу. Или, может быть, ты и есть белый человек?
Эзеулу тем временем уже отвернулся в сторону и снова принялся ковырять в зубах веточкой из веника.
Глава тринадцатая
Как только посланец и его провожатый вышли из хижины Эзеулу и отправились обратно в Окпери, верховный жрец послал передать старику-барабанщику, чьей обязанностью было бить в большой иколо, чтобы он созвал старейшин и ндичие на срочный сход на закате этого же дня. Вскоре после этого иколо заговорил со всеми шестью деревнями. Повсюду старейшины и ндичие - мужчины с титулом, - заслышав сигнал, собирались на сход. Может быть, племени угрожает война. Правда, теперь, во времена белого человека, никто больше не говорит о войне. Скорее всего, божество Умуаро выразило через прорицателя недовольство, причину которого надлежит спешно устранить, не то… Но чем бы это ни оказалось - призывом готовиться к битве или же к совершению совместного жертвоприношения, - дело было спешным. Ибо иколо бил в неурочное время только при самых чрезвычайных обстоятельствах: когда, согласно пословице, в западню для нте попадал зверь более могучий, чем нте.
Собрание началось в пору, когда куры садятся на насест, и продолжалось до глубокой ночи. Если бы это был дневной сход, дети, принесшие скамеечки для своих отцов, резвились бы по краям базарной площади в ожидании конца собрания, чтобы снова отнести скамеечки домой. Но на вечерний сход ни один отец детей не брал. Те, кто жил неподалеку от базарной площади, приносили свои скамеечки сами; остальные прихватывали с собой под мышкой скатанные козьи шкуры.