- Да, но тут есть препятствия, - возразила я, вспоминая, что в Книге регистрации императорской плодовитости, своеобразном дневнике, который вел главный евнух Сым и куда он записывал все спальные деяния Его Величества, эти деяния были весьма скудными. Великая императрица даже обвиняла императора в том, что он "намеренно и без всякого проку растрачивает драконово семя". И все потому, что император предпочитал любить одну-единственную наложницу и забывал о своей обязанности распределять семя среди всех, то есть каждую ночь спать с новой женщиной. Великая императрица весьма зло отзывалась о прошлых наложницах императора, которые проявляли к нему слишком сильную привязанность. Она называла их "испорченными девками" и, не колеблясь ни минуты, строго наказывала.
Я рассказала матери, что великая императрица специально повела нас в Зал наказаний, где я впервые увидела знаменитую когда-то красавицу госпожу Фэй. Долгое время та была любимой наложницей императора Дао Гуана, и вот теперь она жила в огромном кувшине. Оказалось, что у госпожи Фэй отрублены все конечности. Глядя на нее, я едва не упала в обморок
- Госпожа Фэй обвиняется в том, что она решила полностью завладеть императором, - холодно пояснила великая императрица. - Но ей не удалось никого обмануть, кроме самой себя!
Ее оставили в живых только в назидание другим.
Я никогда не забуду тот ужас, который я испытала при виде госпожи Фэй. Ее голова опиралась на край кувшина, лицо было грязное, с подбородка капала зеленая слизь.
Мать схватила меня за плечи и встряхнула;
- Обещай мне, Орхидея, что ты всегда будешь осторожной и мудрой.
Я обещала.
- А как же все остальные тысячи избранных красавиц? - спросил Гуй Сян. - Кто может запретить императору овладеть любой женщиной во дворце, если вдруг у него возникнет такое желание? Кажется, он может "осчастливить" по своей прихоти даже поломойку.
- Ему действительно позволено все, однако мать не поощряет его к близости с дворцовыми поломойками, - сдержанно ответила я.
- Почему Его Величество захочет возиться со служанками, когда в его распоряжении столько прекрасных жен и наложниц? - обратилась к матери Ронг.
- Могу сказать только одно, - ответила мать, - что императора может сильно расстраивать, что он не имеет права по собственному желанию каждую ночь спать с любимой женщиной.
Некоторое время мы молчали.
- Очевидно, Его Величество просто ненавидит тех женщин, которых навязывает ему мать и евнухи, - продолжала мать. - И чувствует себя боровом, которого насильно тащат на случку.
- Орхидея, а как ты собираешься себя вести? - спросила Ронг. - Ведь если ты будешь соблюдать все правила, то можешь вообще никогда не дождаться императорского благорасположения, а если попытаешься проявить инициативу и Его Величество тебя заметит, то великая императрица отрубит тебе конечности.
- Знаете что? Пойдемте в Храм милосердия и посоветуемся с духом твоего отца, - предложила мать.
Чтобы добраться до храма на вершине Гусиной горы, нам пришлось подняться по лестнице в несколько сотен ступенек. Мы зажгли благовония и сделали щедрое пожертвование. Но дух отца ничего мне не посоветовал. Я затрепетала и поняла, что мне придется действовать на свой страх и риск.
Могила отца находилась на склоне горы, обращенном к северо-западной части Пекина. Она поросла травой по колено. Сторожем на кладбище служил старик, который постоянно курил глиняную трубку. По поводу разбойников он нас заверил, чтобы мы не беспокоились.
- Покойников в этих местах знают по их долгам, - сказал он, но тут же посоветовал: - Если же вы хотите оказать ему уважение, то купите место на кладбище выше по склону, там, где больше солнца.
Я дала старику пятьдесят таэлей и попросила присмотреть, чтобы тело моего отца не выкопали и не растерзали дикие собаки, которые иногда раскапывают могилы в поисках корма. Старик был так потрясен моей щедростью, что выронил изо рта трубку.
В один из дней из дворца в огромных коробках прибыли подарки. Они заняли в доме практически все свободное пространство и, кроме того, все столы и кровати. Негде было даже спать и есть. А подарки все продолжали прибывать. На следующее утро на нашем дворе разгрузили шесть монгольских лошадей, которые привезли картины, статуи, старинные произведения искусства, рулоны шелка и сучжоуские вышитые изделия. Одновременно мне вручили разные украшения из золота и драгоценных камней, а также множество пар обуви. Матери подарили золотой чайный сервиз, серебряные кастрюли и медные умывальники.
Соседям приказали сдать нам свои дома под склады. Вокруг нашего дома в земле были вырыты огромные погреба, в которые складывалось мясо и овощи для предстоящего праздничного угощения. Для этих же целей были заказаны сотни кувшинов столетнего вина, а также восемьдесят ягнят, шестьдесят поросят и две сотни кур и уток. Праздник должен был состояться через несколько дней. Евнух-распорядитель, который отвечал за этот праздник, пригласил на него тысячу человек, и среди них - разных сановников, министров, дворцовых чиновников и императорских родственников. Каждому гостю предлагалось двадцать перемен блюд, и угощение длилось три дня.
Во время праздника я чувствовала себя отвратительно. Через стену я слышала пение, смех и пьяные крики веселящихся людей, но самой мне было запрещено появляться на людях. Мне было запрещено даже выходить на дневной свет. Я сидела взаперти в одной из комнат, украшенной красными и золотыми лентами. По всей комнате были развешаны сухие тыквы с нарисованными на них детскими головками. Мне было приказано постоянно смотреть на эти головки, что якобы должно было усилить мою плодовитость. Мать приносила мне еду и воду, а сестра заходила иногда составить мне компанию. Брата евнух-распорядитель взял в оборот и учил его выполнять все обязанности отца. В назначенный день он должен был проводить меня до дворца. Каждые шесть часов от императора приезжал гонец, который оповещал нас обо всем, что происходило в Запретном городе.
Лишь много позже мне стало известно, что Нюгуру была избрана не только благодаря великой императрице, но и - не в меньшей степени - благодаря другим членам императорской семьи. Решение о том, что она станет императрицей, было принято год тому назад. Чтобы прийти к окончательному согласию, двору потребовалось восемь месяцев. Дары, полученные кланом Нюгуру, в пять раз превышали то, что получили мы, остальные императорские жены. Нюгуру должна была войти в Запретный город через центральные ворота, в то время как мы - через боковые.
Много лет спустя люди начнут говорить, что я ревновала к Нюгуру. Но вначале ничего подобного не было. В то время меня захлестывали совсем другие чувства, я просто радовалась своей удаче. Главное, что я никак не могла забыть, как рои мух слетались на гроб моего отца и как моя мать вынуждена была продать свои последние украшения. Кроме того, я не могла забыть, что меня обручили с кузеном Пином. Поэтому за все произошедшие со мной перемены я не уставала благодарить Небо.
Сидя взаперти в красной с золотом комнате, я размышляла о том, как сложится мое будущее. Что значит быть четвертой женой императора Сянь Фэна? По этому поводу меня мучили тысячи вопросов. И главный из них: какой он, император Сянь Фэн? В качестве жениха и невесты мы с ним не перемолвились ни единым словом.
Я мечтала о том, чтобы стать фавориткой Его Величества. Но в то же время была уверена, что точно такую же мечту вынашивают все остальные императорские жены и наложницы. Можно ли решить этот вопрос полюбовно? И реально ли, чтобы Его Величество распределил между нами свою божественную сущность поровну?
Детские и юношеские годы, проведенные в доме Ехонала, очень мало подготовили меня к решению подобных вопросов. У отца не было наложниц
- Он не может себе их позволить, - как-то пошутила мать.
Но, по существу отцу они не были нужны, потому что он целиком был предан матери. Я привыкла думать, что так и должно быть: семью составляют влюбленные друг в друга мужчина и женщина, а также их дети. Неважно, сколько страданий им приходится испытать вместе: счастье - само обладание друг другом. Таковы были сюжеты моих любимых опер. Их персонажи долго мучились, но потом в их жизни все заканчивалось счастливо. И я лелеяла точно такие же надежды - до тех пор, пока перед моими глазами не замаячил кузен Пин. От ужаса я не знала, куда деваться, и моя жизнь заскользила, как по арбузной кожуре, я понятия не имела, куда она меня заведет. Мне оставалось только прилагать усилия к тому, чтобы сохранять равновесие.
Большая Сестрица Фэнн не уставала повторять, что в реальной жизни брак - это торг, в котором женщина пытается заполучить себе покупателя побогаче. И как во всякой торговле, зайца с белкой здесь невозможно спутать - цена говорит обо всем.
Я научилась различать желаемое и действительное в день смерти моего отца, когда его бывшие друзья пришли к нам требовать свои долги. Кое-чему я научилась и от дядюшки. Однажды мать мне сказала такую фразу "Тому, кто хочет пройти под низким карнизом, надо научиться наклонять голову, иначе можно расшибить лоб". А Большая Сестрица Фэнн говорила еще определеннее: "Возвышенные мечтания не принесли мне в жизни никакой пользы. Разве существует на белом свете хоть одна мать, которая хочет продать своего ребенка? И тем не менее многие матери их продают".
Дядюшка пришел меня навестить вместе с кузеном Пином, и им пришлось опуститься передо мной на колени. Когда дядюшка назвал меня Ваше Величество, Пин засмеялся.
- Папа, это же Орхидея! - сказал он, но не успел докончить фразы, как евнух-распорядитель стегнул его кнутом по лицу.