На бедном доме склонилась крыша,
Ручей звенит в зеленых травах.
И южный говор звучит, как песня, -
Муж и жена ведут беседу.
Их старший сын мотыжит землю,
Сплетает средний садок для птицы.
И только младший в беспечной неге
Лущит стручки цветов прибрежных.
Интересно, кто жил в этом дворце прежде меня? Очевидно, какая-нибудь наложница императора Дао Гуана. Судя по всему, она любила живопись. Простой и свежий стиль. Мне понравился контраст между роскошью обстановки и простотой этой незамысловатой картинки.
Эта картинка напомнила мне о семье. Я помню, как при жизни отца мы все собирались за обеденным столом, ожидая его возвращения. Отец очень любил шутки, и стоило ему пошутить, как мы все принимались хохотать до упаду. Однажды Ронг даже поперхнулась своим творожным супом, а брат упал под стол и разбил свою глиняную плошку. Мать долго крепилась, но потом тоже не выдержала и покатилась со смеху, называя своего мужа "покривившейся балкой, из-за которой рухнет весь дом".
- Ваш ужин, моя госпожа! - услышала я голос Ань Дэхая, который пробудил меня от воспоминаний.
И тут я увидела, словно в сказке, процессию слуг, идущих из кухни. Все они несли в руках дымящиеся кушанья. Все горшки и кастрюли были покрыты серебряными крышками. В мгновение ока весь стол передо мной был уставлен блюдами.
Я сосчитала количество блюд, их оказалось девяносто девять.
Девяносто девять блюд для одной меня?
Ань Дэхай указывал, что находится под каждой крышкой.
- Вот тушеные медвежьи лапы; овощи, смешанные с оленьей печенью; жареный лангуст в соевом соусе; улитки с огурцами и чесноком; маринованные перепела в кисло-сладком соусе; рубленое тигриное мясо, завернутое в блины; оленья кровь с жень-шенем и травами; жареная утиная шкурка в остром луковом соусе; свинина; говядина; куры; рыба..
Там были блюда, о которых я раньше даже не слыхала. Парад между тем продолжался. По лицам своих слуг я догадалась, что такое происходит каждый день. Я постаралась скрыть свое потрясение. После того как все блюда были расставлены, я махнула рукой, и слуги спокойно выстроились вдоль стен.
При виде такого обильного стола я почувствовала слабость.
- Желаем вам приятного ужина! - в один голос пропели слуги.
Я взяла в руки палочки.
- Одну минутку, моя госпожа! - К столу подошел Ань Дэхай. В руках у него тоже были палочки и маленькая тарелка. С каждого блюда он взял по кусочку и отправил их себе в рот.
Я смотрела на жующего Ань Дэхая и вспоминала рассказ Большой Сестрицы Фэнн о том, как мать императора Сянь Фэна, императрица Чу Ань, пыталась отравить принца Гуна. От этой мысли у меня едва не пропал аппетит.
- Теперь можно есть! - провозгласил Ань Дэхай, вытирая рот и отступая от стола
- Неужели предполагается, что все это я должна съесть сама? - спросила я.
- О нет, моя госпожа! Но таково требование дворцового этикета, чтобы за каждой едой вам подавалось девяносто девять блюд.
- Но это же очень неэкономно!
- О нет, моя госпожа, с этого стола не пропадет ни одного кусочка. Потом вы раздадите оставшиеся блюда своим слугам. Поверьте мне, моя госпожа, слуги постоянно голодают, им никогда не отпускают вдоволь еды.
- Но это же унизительно!
- Ничуть, моя госпожа. Они почтут это за честь.
- Но разве на кухне не готовят еду также и для слуг?
- Мы едим то же, что и лошади, только в меньшем количестве. На мою долю, к примеру, отпускают три меры овса ежедневно.
После этого я взялась за еду без всяких проволочек. В зале слышался только хруст разгрызаемых мной огурцов, обсасываемых медвежьих лап и свиных ребер. Слуги так и стояли, не поднимая глаз. Мне снова стало интересно, что скрывается у них в головах. Насытившись, я бросила свои палочки и принялась за десерт - сладкую булочку, испеченную с красными бобами и черным кунжутом
Словно догадавшись, что я хочу ему что-то сказать, к столу подошел Ань Дэхай.
- Мне не нравится питаться под присмотром такого количества людей, - сказала я. - Могу ли я на время моей трапезы отсылать их из столовой?
- Боюсь, что нет, моя госпожа.
- И все остальные императорские жены обслуживаются точно так же?
- Да, точно так же.
- И еду им готовят в той же самой кухне?
- Нет, у каждой кухня своя. В каждом дворце есть собственная кухня и повара.
- Тогда прошу тебя, садись рядом со мной за стол и ешь.
Ань Дэхай повиновался.
Стоило мне взять в руки чашку, и он тут же наполнил ее чаем с лепестками хризантем. У меня не заняло много времени, чтобы понять: Ань Дэхай обладает даром предвосхищать все мои желания. Кто он такой? - думала я. Что заставило такого красивого и умного мальчика стать евнухом? Какова его семья? Где он воспитывался?
- Моя госпожа. - Ань Дэхай наклонился ко мне, как только я дожевала последний кусок булочки. Голос его был мягок и вкрадчив. - С вашей стороны было бы очень мудро послать сейчас императору Сянь Фэну и императрице Нюгуру послание с пожеланием приятного аппетита.
- Разве им сейчас до меня? - спросила я. - По-моему, им сейчас больше всего хочется, чтобы их оставили в покое.
Но по многозначительному молчанию Ань Дэхая я поняла, что лучше последовать его совету. Через некоторое время Ань Дэхай объяснил свою мысль:
- Дело не в добром пожелании, - сказал он. - А в том, чтобы произвести впечатление. Необходимо, чтобы ваше имя появилось на бамбуковой палочке императора Сянь Фэна в списке других имен, обратившихся к нему с посланиями. Это напомнит Его Величеству о вашем существовании. Все дамы в других дворцах сейчас делают то же самое.
- Откуда ты знаешь?
- У меня есть знакомые в других дворцах, которые рассказывают мне обо всем, что там делается.
После ужина мне надлежало отдохнуть. Но разум мой не собирался отдаваться приятной неге. Я представляла себе Запретный город полем сражения, а каждую наложницу - солдатом в полном боевом вооружении. Если верить Ань Дэхаю, то мои соперницы уже начали укреплять свои позиции. Многие из них уже преподнесли великой императрице маленькие, но многозначительные подарки - в знак благодарности за то, что их выбрали.
Мне очень хотелось, чтобы император Сянь Фэн оказался справедливым человеком В конце концов, его провозглашали самым мудрым человеком во всей вселенной. Я была бы вполне удовлетворена, если бы он призывал меня к себе хотя бы раз в месяц. Я бы никогда не посмела полностью завладеть его вниманием и тем более прибрать к своим рукам. Я бы с радостью помогла ему укрепить династию, точно так же, как те достойные женщины, чьи портреты висели в императорской картинной галерее. До чего же трогательная мысль - создать Его Величеству гармоничный, надежный семейный очаг. Хорошо бы нам семерым объединиться против остального женского населения Запретного города, жить в мире и согласии, уважать друг друга и поддерживать друг друга в трудную минуту.
Ань Дэхай ничего не сказал в ответ на мои прекраснодушные рассуждения. Но в скором времени я начала понимать его чувства без слов, уже по тому, как он стукался головой о пол. Если звук получался "тан-тан-тан", то это означало, что он меня слегка не одобряет и хотел бы вступить со мной в дискуссию. Но если звук получался "пон-пон-пон" - с моей стороны было бы разумнее соглашаться с ним во всем, потому что я понятия не имею о том, о чем толкую. На этот раз звук был явно "пон-пон-пон". Ань Дэхай попытался внедрить в мое сознание мысль, что все дамы, живущие в Запретном городе, являются моими естественными врагами.
- Это словно вредители на деревьях: чтобы выжить, они должны вас съесть, - сказал он. По его мнению, для того чтобы занять более высокое положение, я должна была приложить немало усилий. - Даже в этот самый момент кто-то наверняка вынашивает план, как бы побыстрее вас задушить.
Когда слуги пришли убирать со стола, я была настолько сыта, что едва могла сдвинуться с места. Но в распорядке дня - после пропущенного отдыха - теперь шла ванна. Ванна стояла в одной из комнат на возвышении, словно на сцене, и со всех сторон ее окружали ведра с горячей и холодной водой и стопки полотенец. В моей родной деревне такую огромную ванну скорей назвали бы бассейном. Она была деревянной, в форме гигантского цветка лотоса и покрыта замечательной росписью. Эта роспись отличалась ошеломляющей реалистичностью.
У меня не было привычки ежедневно принимать ванну. Зимой в Уху мы мылись раз в два месяца, а летом плавали в озере. Я спросила Ань Дэхая, смогу ли я когда-нибудь поплавать в императорском озере, когда на улице станет потеплее.
- Нет, - твердо ответил евнух. - Его Величеству угодно, чтобы тела его женщин оставались всегда прикрытыми.
Служанки возвестили, что ванна готова.
Ань Дэхай сказал, что у меня есть выбор: когда я принимаю ванну, мне могут прислуживать либо евнухи, либо служанки.
- Разумеется, служанки, - ответила я.
Мне казалось невозможным показываться обнаженной перед евнухами. По внешнему виду они ничем не отличались от обычных мужчин, и я не могла позволить, чтобы они касались моего тела. Прошло довольно много времени, прежде чем я привыкла к тому, что Ань Дэхай спит у меня в ногах.
Меня мучило любопытство, есть ли у Ань Дэхая обычные мужские потребности. Во время моих переодеваний он казался индифферентным А вдруг он прикидывается? Если так, то у него, должно быть, железная воля. Мне начинало нравиться в нем то, что он, по-видимому, смог подняться над своей личной трагедией. Очевидно, я сама испортила своих евнухов - эту мягкость многие считали непростительным злом. Но я так и не научилась смотреть на них без сострадания, как на мебель, - я и сама нуждалась в не меньшем сострадании.