Оставив ее на холме, я словно оставила и ее способы взаимодействия с действительностью и теперь понятия не имела, что делать. Я знала только, чего не хочу. Но все еще не знала, что хочу. Поэтому я сделала единственное возможное: открыла ее ежедневник, чтобы посмотреть, что ей предстояло делать на этой неделе. Неделя оказалась очень заполненной. Еще бы. Нескончаемые встречи с клиентами по гипнотерапии. Это означало, что до субботы мне не видеть белого света. Так что я принялась за дело. Я одевалась в ее одежду, разговаривала ее словами, утешала ее клиентов.
К субботе моя голова была битком набита чужими печалями, горестями, гневом и болью. Возникла необходимость от всего этого избавиться, и срочно. Я решила заняться самогипнозом, чтобы привести свои мысли в порядок. В субботу утром я лежала на кровати под солнечным светом, льющимся из окна в крыше, и закрыла глаза, готовясь. Вот тогда ко мне и пришла Матушка. Полностью сформированная фигура, четкая, ясная, в великолепных сочных красках.
"С добрым утром, – дружелюбно сказала Матушка. – Теперь ты готова слушать?"
Глава 2
Мне бы очень хотелось сказать вам, что пережитое на том холме меня подготовило, и что я достигла некоего осознания вроде дзен, и что встретила происходящее, демонстрируя выдержку. Но все было как раз наоборот. Я взвизгнула и открыла глаза.
"Доброе утро, – повторила она. – Я все еще здесь".
С открытыми глазами я не то чтобы ее видела – скорее ощущала: Матушка сидела на краю моей кровати.
Поверьте, я понимаю, как это звучит, и моей первой реакцией было немедленно отправиться в больницу и провести сканирование мозга, поскольку у меня определенно случился какой-то психотический приступ. Или, может быть, я страдаю от опухоли мозга? Или, возможно, это инсульт? Я затаила дыхание. Стояла тишина. Может быть, я в Шотландии наелась каких-нибудь сомнительных грибов и теперь случилась отсроченная галлюцинация? Да, точно, скорее всего, так и есть. Наркотики.
Я улеглась обратно в кровать, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Однако мое облегчение оказалось недолгим.
"Послушай, у нас нет на это времени. Ты не под действием наркотиков, ты не больна и не сошла с ума. Нам предстоит работа. Мы можем уже к ней приступить?"
Не открывая глаз, я оглядела комнату. И увидела Матушку. Она действительно сидела на кровати и смотрела прямо на меня.
Первое, что я заметила: она была гораздо меньше, чем я ее помнила, но, полагаю, это так и должно было быть, потому что когда я видела ее в последний раз, и сама была намного меньше. Я перестала ее видеть и слышать, когда выросла. Точнее, закрыла ей дорогу, и Матушка больше не могла до меня добраться.
Я отключила свои сны и перестала приходить в долину своего сознания, где мы с Матушкой вместе гуляли. Отключилась от ее сигнала, заменила его голосом мужчины и логики. Я не скучала по Матушке – была слишком занята. Слишком занята учебой, а потом – зарабатыванием денег. Слишком занята укреплением собственной значимости…
Но я должна была догадаться: она никуда не ушла, а просто ждала. Конечно ждала. Она пятьсот лет прождала меня в своей пещере и теперь не собиралась уходить только потому, что мне хотелось от нее избавиться.
"Что тебе от меня нужно?" – спросила я. Или, скорее, спросил голос в моей голове.
Матушка засмеялась. Красивым, сочным, на удивление молодым смехом.
"У тебя опять это дурацкое выражение лица, да, дитя? Это не то, что мне от тебя нужно, – это твои нужды вытащили меня сюда. – Матушка помедлила и ласково провела ладонью по простыне. – Хороший материал. Отличное качество. – Она встрепенулась. – Ну ладно, дитя. Ты хочешь магии в своей жизни, а я хочу тебя ей научить. Вот цена, которую ты заплатишь за мою мудрость: ты обязана ею поделиться. Оставишь магию у себя – твоя сила иссякнет и пропадет. Поделись ею со своими сестрами и мужчинами, в которых достаточно Луны, чтобы выслушать, – и станешь магическим существом: восхитительным, чувственным, гордым, истинным. Я могу помочь тебе превратить это время в свое, а ты будешь за мной записывать. Ты погрузишь себя в глубокий гипноз, и я поделюсь с тобой своей магией. Ты позволишь мне использовать твою руку, чтобы писать, и твой разум, чтобы интерпретировать мои слова, – чтобы твои сестры и истинные братья меня поняли. Ты будешь инструментом, и я стану через тебя писать".
Я поняла, что дрожу, слушая ее. Все это время Матушкин голос постепенно становился сильнее, и так же сильнее становилось мое желание ее дара. Такое возможно? Могла ли Матушка Шиптон пройти сквозь время, чтобы учить? Потому что это именно она сидела сейчас, выпрямившись, на моей кровати – давно умершая ведьма, одна из самых знаменитых в Англии… И отчего мне хотелось ее выслушать?
"Твоя связь с мужским началом усилилась, дитя. Это логическое, аналитическое утверждение: "Я поверю в это, только когда увижу!", захватившее твой разум, может нам помешать. Посмотрим. Ты готова поверить в магию? Заставлять события происходить, быть чародейкой? Говоря понятным тебе языком: позвони мне, когда будешь готова".
Она снова засмеялась, и смех растворился в звуках древесных ветвей, стучавших в потолочное окно, выходящее на крышу моего дома. Я открыла глаза и посмотрела вверх. Матушка исчезла. Я больше не могла ее видеть, не могла ее слышать, не ощущала ее рядом.
Я провела в кровати еще час или больше, обдумывая случившееся. Чем дальше я размышляла, тем менее уютно себя чувствовала. Вся эта ситуация – сама по себе огромная проблема. Проблема… нет, это слово даже примерно не передавало то, что со мной происходило.
Пункт первый: я говорю сама с собой. Пункт второй: я думаю, что у меня в голове есть кто-то еще. Пункт третий: я обдумываю возможность принять сделанное этим кем-то предложение. Диагноз: психическое расстройство. Мне явно нужны лечение и лекарства. Вероятно, целая куча лекарств. Отлично. Именно то, что мне было нужно, – потерять связь с реальностью, когда все в моей жизни так хорошо складывается.
Я уставилась на облака, плывущие за потолочным окном. По правде говоря, все в моей жизни не складывалось так хорошо, разве нет? Я была одинока и несчастлива, и мне надоела моя жизнь. Я стала замкнутой, капризной, мелочной. Я стала… Ладно, хватит себя пороть, это совсем не мое. Я всегда предпочитала не размышлять, а действовать.
Вот я тут, где должна быть счастливой, но я несчастна. Это совсем не то, на что я подписывалась. У меня есть машина, и дом, и дубовые полы, и холодильник СМЕГ, но я все еще не счастлива. Что, черт возьми, со мной не так? Я что-то упустила? Ту часть себя, где идет внутренняя жизнь, где становишься счастливым и – я осмелюсь сказать даже так – удовлетворенным?
Одно точно: к старой версии себя я вернуться не в состоянии. Я утратила способность быть той личностью. Она теперь мирно спала на склоне холма, в полной безопасности. И не ощущала себя безумной – безумной в смысле сумасшествия, во всяком случае.
Матушка уже приходила ко мне, когда я была маленьким ребенком, и уже учила меня… Так почему бы и не сейчас? Я приняла решение. По крайней мере, это обещало быть интересным…
Я лежала и ожидала возвращения Матушки. Но она не вернулась. В конце концов я заснула и впервые за долгие годы видела сны.
Сны были туманные, но красивые, и оставили смутное ощущение меланхолии. Я не то чтобы чувствовала себя печальной – это больше походило на чувство, которое испытывает бедный ребенок в новеллах Викторианской эпохи. Он прижимается носом к витрине магазина игрушек, а внутри избалованные дети со своими богатыми родителями выбирают себе подарки. Что же это было? Я что, собиралась вечно оставаться снаружи, заглядывая внутрь, или же могла войти в магазин и сделать себя счастливой?
Я проснулась с колотящимся сердцем и ощущением того, что забыла что-то действительно важное и что если я это важное не вспомню, то горько об этом пожалею. У меня болело сердце, я чувствовала себя разбитой, как бывает при начале простуды.
Уже позже, одетая и умытая, я ковырялась в тарелке с мюсли. Они были совсем безвкусные. Я оттолкнула тарелку. Господи боже ты мой, я питаюсь водой и пылью! Как при этом можно быть счастливой?
Меня начали раздражать мелочи. Например, такие очевидные вещи, как мюсли на завтрак. Это мой выбор или я просто приспосабливаюсь? Почему я ем еду, которая меня не питает? Только потому, что другие люди сказали мне: это правильно?
Я выбросила размякшую кашу в мусорное ведро и отправилась в "Оззис кафф" недалеко от Мэрилебон-Хай-стрит. Там я впервые за много лет заказала себе "полный английский завтрак". Это было объедение.
Подобрав оставленную кем-то на сиденье газету, я прочитала про конец света в Англии. Не делайте то, не делайте это, мир ужасен, на британцев охотятся террористы, беженцы, преступные тунеядцы, которые выжимают из страны все соки, и так далее, и тому подобное.
Я выпила вторую чашку чая и снова взялась за газету, выискивая хоть какую-нибудь хорошую новость, хотя бы одну утешительную заметку. К примеру: из колодца в Дорсете спасли котенка. Но ничего подобного там не было. Мне стало жаль людей, которые читают эту газету каждый день. Как можно быть счастливым, когда позволяешь сплошной черноте существовать в своей жизни? Как люди вообще не боятся выходить из дому?