Тайное
В: По-видимому, традиционная психология или подобная научная дисциплина не бывает без концепции тайн и секретности. Почему так, и какова природа этой секретности?
О: Среди суфиев, технический термин "тайна" применяется для "глубочайшего внутреннего сознания человека", и такое толкование можно найти у авторитетов. Среди людей традиционных духовных систем общеизвестно, что в соответствии с состоянием данного человека есть различия в значении и акценте идеи "тайны".
Вот некоторые примеры:
СТИМУЛЯЦИЯ
(1) Люди автоматически проявляют себя разносчиками любопытства, когда видно, что они находятся под сильным влиянием идеи тайного, и что она их стимулирует; суфий, например, будет знать как поступать с такими людьми. Может быть это и к лучшему, что они исключили себя, оставаясь простыми предвкушателями тайн.
ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ЭФФЕКТ
(2) Идея "тайны", для тех, кто может занять правильную позицию по отношению к ней, иногда может иметь энергетический эффект, так как для них она является открытием или достижением нечто такого, что дорого и ценно. У суфиев этому пункту особое значение придавал Ибн ал-"Араби.
УЕДИНЕНИЕ
(3) Таинственность часто путают с уединением; уединение необходимо, чтобы устранить источники помех, когда люди на чем-то концентрируются.
ОТНОСИТЕЛЬНОСТЬ
(4) Тайное может быть словом, выражающим то обстоятельство, что нечто не готово быть открытым, или что оно "скрыто" от кого-то в определенное время по веской причине: и эта причина, возможно - не более, чем эффективность воздействия для обеспечения прогресса.
Многие вещи, называемые "тайнами", - это лишь вещи, скрываемые от людей до тех пор, пока они не смогут понимать или эффективно переживать их.
Настойчиво требовать "тайн" или делать нечто равносильное (желать их неосознанно) - это характеристика человека, отчетливо проявляющаяся почти во всех делах и фазах зрелости, никоим образом не ограничиваясь эзотерическими областями. Если вы сужаете ваше понимание тайного до грубого определения, например, считая, что это то, что от вас скрывают, то вы всего лишь показываете, что вряд ли достаточно гибки и чувствительны, чтобы понимать "тайные" аспекты тонких и трудноуловимых вещей. Многие "тайны" наилучшим образом сохраняются отрицанием любой тайны или, как это часто делают суфии, людьми, которые выглядят простыми и обычными. Это дает суфию то преимущество, что освобождает его от необходимости избегать искателей тайн или бороться с ними: они считают его поверхностным или "обыкновенным".
ПРОНИКНОВЕНИЕ СМЫСЛА
Одной "тайной" суфиев является их метод, который заставляет людей осознавать содержащиеся в опыте, а также в литературе, истины, которые эти люди отрицают из-за барьеров, возведенных привычкой или субъективными эмоциями.
Саади в Boston говорит: "Дверь просветления открыта для тех, для кого закрыты другие двери". Этими дверьми часто являются двери интеллектуальности, убеждения, что свои собственные идеи откроют двери, и двери чисто схоластического или только систематического подходов, без глубокого проникновения, которое дает человеку возможность очистить ум от хлама.
ТАЙНА ТАЙНЫ
Суфийский парадокс: "Тайна суфизма в том, что он совсем не имеет тайн" означает - то, что является тайной н скрыто для тех, кто не является реализованным суфием, для суфия становится понятым и пережитым и поэтому перестает называться тайной вовсе.
Слово Sirr, обычно переводимое как "тайна", означает в принятой у суфиев терминологии "глубочайшее внутреннее сознание". Так что, если глубочайшее внутреннее сознание неизвестно его обладателю, то оно остается для него "тайной". И, на вербальном уровне, где, по определению, сознание нельзя познать на опыте, а на него можно только ссылаться, оно по этой причине остается "тайной", "скрытым".
Одной из способностей суфиев является то, что они могут видеть сквозь внешний облик и самообман людей и, таким образом, в состоянии научить этих узников вторичного "я" как добраться до реальной "тайны", глубочайшего внутреннего сознания, внутрь.
ДЕВУШКА-ТЮРЧАНКА
В известном рассказе о Юсуфе ал-Рази, из Повествования о друзьях Аттара, проиллюстрирована эта способность читать мысли, а также то, как другим не достает ее, и они судят по внешним признакам.
Рассказывают, что однажды персидский купец, собиравшийся в путешествие, попросил Хири позаботиться о девушке-тюрчанке. Хири до безумия влюбился в эту девушку и решил обратиться к своему учителю, Абу Хафсу, кузнецу. Абу Хафс велел ему отправиться в Раийй, за советом к великому суфию Юсуфу ал-Рази.
Когда Хири прибыл в Раийй и спросил, где находится жилище мудреца, ему сказали, чтобы он избегал такого еретика и вольнодумца. Поэтому он вернулся в Нишапур и сообщил об этом Абу Хафсу, но ему было велено пренебречь мнением людей об ал-Рази и найти его снова.
Несмотря на почти единодушные увещевания жителей Раийй, он пришел туда, где проживал ал-Рази. Там он нашел старца в обществе прекрасного юноши, который подносил ему винную чашу.
Шокированный этим, Хири потребовал объяснения, как столь уважаемый созерцатель может так себя вести.
Тогда ал-Рази объяснил, что юноша - его сын, в винной чаше - только вода, и что все остальные его оставили. Такова реальность его состояния, которую все воображают жизнью в распутстве.
Но теперь Хири хотел узнать, зачем суфий ведет себя таким образом, что люди считают его еретиком.
Ал-Рази сказал: "Я делаю так, чтобы люди не обременяли меня тюрчанками".
"Вы не можете учить по переписке"
передо мной пакет обезвоженного лука.
Пусть эти сухие луковицы символизируют что-то написанное. Это не изначальное переживание (лук), но и не совсем ничто. Они обладают потенциальностью.
Добавьте горячую воду, и она впитается вашим сухим материалом. Через несколько минут мы имеем то, что, мы знаем, было сушеным луком, но, сейчас уже им не является. То, что у нас есть теперь - это "восстановленный" лук.
Мы не имеем целых луковиц, это верно. Не имеем мы и свежего лука. Но у нас есть то, что даст нам возможность узнать свежий лук, когда мы увидим и попробуем его. Это продвижение при помощи сушеного лука.
Изначальным переживанием был свежий лук. Вода была добавкой, внесенной правильными условиями занятий. Результат годен в пищу и является подходящей заменой свежего лука. Он, также, обладает некоторой питательностью.
Те, кто говорит: "Ничего нельзя приготовить из сушеного лука" - другими словами "Ничего нельзя получить из книг" - заблуждаются. Те, кто говорит: "Я буду ждать (или искать), пока не найду свежий лук", - заблуждаются. Они заблуждаются, так как не понимают, что не узнают "свежий лук", если увидят его. Это надо сказать, хотя я делаю это неохотно, поскольку такие утверждения обычно воспринимаются как вызывающие, тогда как, по большей части, они предназначались быть лишь описательными.
Поэтому давайте примем утверждение: "Можно получить что-то из книг. Это что-то может быть настолько важным, что приведет к узнаванию реальной вещи. Поэтому, во многих случаях, оно имеет первостепенное значение".
СОСТАВЛЯЮЩИЕ
Но почему же люди воображают, что в книгах нет ничего того же порядка, что и "свежий" опыт? Просто потому, что они не знают, что необходимы особые обстоятельства (такие как вода, добавленная к кусочкам лука) прежде, чем они что-нибудь смогут получить. В этом и заключается цель суфиев - помочь в обеспечении как сушеным луком, так и водой, чтобы в надлежащее время мог быть явлен свежий лук.
СМИРЕНИЕ
Одной из реальных причин предпринимаемого внедрения действительно "смиренного" отношения к жизни и учению в традиционных обучающих техниках является попытка дать возможность людям воспринять точку зрения, которая позволит им "приблизиться к луку через его любое имеющееся состояние".
Конечно, такие учения в неподходящих руках быстро превращаются в моралистические. Вместо сказанного выше, люди выискивают логическую опору для того, чтобы обучать терпению и смирению. Вскоре они находят ее: "Смирение - на благо общества. Оно делает людей добрыми, чистыми и т. д." Это, однако, социальный уровень, а не метафизический. Если вы "смиренны", это может помочь вам в обычной жизни. Если же нет, вы ничего не получите в высших сферах.
Если люди не могут принять "смиренной" позиции по отношению к тому, что их приглашают изучать, они вообще не в состоянии изучать это. Поэтому не существует предмета обсуждения, как это часто предполагают, когда спрашивают:
"Почему мне следует повиноваться чему-то, чего я не знаю?" Вопрос необоснован, потому что любой, находящийся на этой стадии, не может повиноваться или не повиноваться: он может лишь оставаться вечно недовольным вопрошателем. Он не хозяин выбора, таким образом, нет никакой обоснованности в вопросе и никакой надобности в ответе, отличном от описания его состояния. Надежда возлагается на возможность того, что он сможет распознать свое состояние через его описание и соответственно скорректировать свою позицию.
Люди, тем не менее, гораздо чаще принимают вторичные указания за первичные, и суфийским учителям приходится учитывать эту склонность. Иногда они подвергают возможного ученика заранее продуманным шокам, чтобы показать ограниченную природу его мышления, помочь ему достичь более глубокого самопонимания и, следовательно, открыть более широкую перспективу, позволяющую ему учиться.