Не положено, понимаешь? Трибунальное дело может получиться, ечмить твою через колено!
Выпив, бригадир становился сентиментален.
— Неладно вы живете, ребята. — Комендантша встала в обличительную позу и погрозила костлявым пальцем. — Ни дела, ни работы толком не знаете, все у вас воруют, ломают. Надоело мне на это смотреть. Я вот в другой раз сына сюда пошлю, пускай разбирается! И нечего смеяться. Он у меня следователь, серьезный мужчина. Все чего-то следывает, наследывает, иной раз и домой ночью не придет. Я его наругаю, тут, бывало, но не шибко: чего, он ведь холостой! А может, и работа задержала, ничего не знаю! Вот и сле-едывает все, насле-едывает все, только что да почему у него там — никогда не скажет. Я и не спрашиваю, лишь бы мать слушал да уважал. Послушный! Стоит мне только сказать, он вас всех живо укоротит.
— Ве-ерно, верно! — хрюкнул рецидивист Геня. — Это будет — расстрельная статья, никак не меньше! Убирайсь, бабка, отсюда, не зли меня!
Старуха ослабила поводок, и собачка тотчас впилась в Генин сапог. Скрипов с удивлением отшвырнул ее, и она, вырвав цепочку из хозяйкиных рук, пулей вылетела со стройки, изнемогая в трусливом визге.
— Зачем вы, молодой человек, обидели собаку? — тихо, на шепоте, спросила старуха. — Что за отношение к животному? Это вам всем зачтется, помните…
— Кус-сается еще! — вопил обидчик пса. — Рвань блохастая! Убир-райсь, говорю!
Комендантша прошла мимо них, шурша плащом, сухая и длинная.
— Чего ты обидел ее? — покачал головой Костя. — Ведь не зря же она тут ходит, всех жучит. Болит, значит, сердце-то. И не за свое болит.
— Болельщица! Скрипит, скрипит… надоело! Сыном еще начала пугать. Дескать, следователь! Да пошли они все вместе! Что он мне сделает? Что я здесь — ворую, тяжкие телесные наношу, насилую кого-нибудь? Я здесь работаю. Так какое она имеет право меня преступником представлять? Я ей еще сделаю козу, задрыге! Ха, следователь!
— Чего ты раздухарился? — раздался голос Феди Гильмуллина. — Храбрый стал, как освободился в последний раз? И следователи ему нипочем. Храбрецы: вы все — от ходки до ходки…
— Может, и статью скажешь?
— Только и разговоров у тебя — статья да статья… Не в статье дело. Совесть, ответственность должна быть, вот в чем дело-то!
— За что?
— Да вот! — Федя обвел рукой обнесенное забором пространство. — За это все!
— Ну, даешь! — развеселился рецидивист. — А мы здесь при чем? А следователь здесь при чем? Он ведь может — если только по статье. Беспорядок не его дело. За такие дела разве что какой-нибудь полоумный начальник выговор вмажет.
— То-то. А не мешало бы разобраться! — встрял в разговор дядя Миша.
Но дядя Миша любил болтать, слыл в бригаде демагогом, поэтому его никто не слушал.
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ
Вечером бывший молодой специалист Витька Федяев заступил на новый пост. Однако сидеть здесь весь остаток дня и вечер он, понятно, не собирался: с какой это стати торчать в будке или бродить по стройке в то время, когда еще светло? В эти часы обычно не орудуют воры и разорители — опасно, могут схватить за руку те же жильцы из сознательных, идущие через площадку к своим домам сквозь снова проломанную дыру в заборе. Дыра образовалась моментально, как только ушла бригада, и Витька не стал этому противоборствовать, потому что знал: бесполезно. Ну, не оторвет доски один, так через минуту их оторвет другой. Не шагать же человеку лишние полкилометра в обход. А доски эти Витька сам приколотит обратно, только и всего.
Планы на этот вечер у него были поистине наполеоновы: недавно он со своей невестой Ириной подал в загс заявление на регистрацию брака, и сегодня собирались покупать кольца.
Витька переоделся и пошел звонить Ирине.