Когда цветет этот фантастический цветок, ночь бывает яснее дня и море колышется. Рассказывают, что бутон его разрывается с треском и распускается золотым или красным, кровавым пламенем, и притом столь ярким, что глаз не в состоянии выносить чудного блеска; показывается этот цветок в то же самое время, в которое и клады, выходя из земли, горят синими огоньками…
Ночь, в которую цветет папоротник, бывает среди лета - на Ивана Купала, когда Перун, по древнему представлению, выступал на битву с демоном-иссушителем, останавливающим колесницу Солнца на небесной высоте, разбивал его облачные скалы, отверзал сокрытые в них сокровища и умерял томительный зной дождевыми ливнями. Сверх того, папоротников цвет распускается и в бурногрозовые летние и осенние ночи, известные под именем воробьиных, или рябиновых, когда часть воробьев черт отпускает на волю, а другую предает смерти, что указывает на враждебное отношение его к этим птицам. Но, вероятно, еще в эпоху язычества с воробьем стали соединять то же демоническое значение, какое присваивалось ворону, сове и другим хищным птицам, в которых обыкновенно олицетворялись грозовые бури…
В темную, непроглядную полночь, под грозой и бурею, расцветает огненный цветок Перуна, разливая кругом такой же яркий свет, как самое солнце; но цветок этот красуется одно краткое мгновение: не успеешь глазом мигнуть, как он блеснет и исчезнет! Нечистые духи срывают его и уносят в свои вертепы. Кто желает добыть цвет папоротника, тот должен накануне светлого праздника Купалы отправиться в лес, взявши с собою скатерть и нож, потом найти куст папоротника, очертить около него ножом круг, разостлать скатерть и, сидя в замкнутой круговой черте, не сводить глаз с растения; как только загорится цветок, тотчас же должно сорвать его и разрезать палец или ладонь руки и в рану вложить цветок. Тогда все тайное и скрытое будет ведомо и доступно…
Нечистая сила всячески мешает человеку достать чудесный Жар-цвет; около папоротника в заветную ночь лежат змеи и разные чудовища и жадно сторожат минуту его расцвета. На смельчака, который решается овладеть этим чудом, нечистая сила наводит непробудный сон или силится оковать его страхом: едва сорвет он цветок, как вдруг земля заколеблется под его ногами, раздадутся удары грома, заблистает молния, завоют ветры, послышатся неистовые крики, стрельба, дьявольский хохот и звуки хлыстов, которыми нечистые хлопают по земле; человека обдаст адским пламенем и удушливым серным запахом; перед ним явятся звероподобные чудища с высунутыми огненными языками, острые концы которых пронизывают до самого сердца. Пока не добудешь цвета папоротника, Боже избави выступать из круговой черты или оглядываться по сторонам: как повернешь голову, так она и останется навеки! - а выступишь из круга, черти разорвут на части. Сорвавши цветок, надо сжать его в руке крепко-накрепко и бежать домой без оглядки; если оглянешься - весь труд пропал: Жар-цвет исчезнет! По мнению других, не должно выходить из круга до самого утра, так как нечистые удаляются только с появлением солнца, а кто выйдет прежде, у того они вырвут цветок.
(По А. Н. Афанасьеву)
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ
Варяжский путь
Быстро бежит ладья русичей по вольным волнам днепровским.
- Эх-ма, сколь уж далеко отплыли от Великого Новгорода родимого, - вздыхает отрок Янь, сидящий на корме. - И от разбойников многажды отбивались, и на порогах страху натерпелись. Особенно зловещ Ненасытецкий - того и гляди о скалу расшибет. Недаром на нем кости белеют людские - много, ох, много людишек расшиблись насмерть. Вот он каков, путь из варяг в греки.
- Не зря сказано предками: "Варяжский путь - о покое забудь", - молвил как бы про себя чернобородый удалец Семиус, управляясь с парусом.
- Ну, теперь все страхи позади, - оживился Янь. - Глядишь и в Царьграде вскоре окажемся. А правда ли, будто там стены крепостные - вышиною до небес, и одолеть Царьград никому не под силу?
Кормщик Малюта взглянул на отрока с хитрецою:
- Волков бояться - в лес не ходить. Эх, молодо-зелено! Кому-то и не под силу, а вот князь Олег Вещий многажды Царьград боем брал, и щит свой прибил на вратах оного града.
- Когда боем, а когда и хитростью, - подсказал удалец Семиус. - Однажды приплыл Олег к Царьграду с двумя тысячами ладей - а греки цепями пролив перекрыли. Тогда повелел князь поставить ладьи на колеса да поднять паруса - и посуху подступили к стенам. Греки тут же сдались на милость победителей.
- Ура! Скоро будем в Царьграде! Завалим все наши базары тамошним добром! - торжествовал отрок Янь, но Семиус его осадил:
- Не хвались перьями, жар-птицу не изловивши. Слыхал присловицу: "Кто в море не бывал, тот горя не видал". Как-то нас встретит царь морской, хозяин Понта Эвксинского, а по-нашему, Черного моря? Надо ему жертву принести.
- Да и Днепру, коего греки Борисфеном нарекли, - тоже петушка пожертвуем. Исполать ему, Славутичу сребробородому, не загубил на порогах. - Малюта переложил руль влево. - Видишь, Янь, остров Хортица показался? Там у священного дуба и вознесем хвалу нашим богам. Говорят, на ветвях сего древа обитает вещая птицедева. Но видеть ее и слышать дано небесами лишь тому, кому суждена долгая жизнь.
…Вокруг священного дуба Малюта, Янь и Синеус воткнули в землю стрелы - от нечистой силы. Кормщик поднял к солнцу черного петуха и провозвестил:
- Тебя восславляем, верховный владыка Понта Эвксинского, а по-нашему - Черного моря!
- Тебя восславляем, Днепр Славутич, батюшко! - подхватил удалец Синеус. И сияли вокруг вольные волны днепровские. И сидела на ветвях священного дуба вещая птицедева, пела божественную песнь.
Но видел и слышал ее только отрок Янь.
Жертвоприношение в глубокой древности было главным религиозным обрядом.
До сих пор, оставляя на могилках в родительский день остатки нашей трапезы, мы следуем древнему обычаю - чествуем предков бескровной жертвой. Колядки на Рождество, Новый год и в Крещение - тоже воспоминания о прежних языческих жертвоприношениях.
ЖИВАЯ И МЕРТВАЯ ВОДА
Спасительная влага
Жил на свете царь, и было у него три сына. Да вот беда: стал он к старости слепнуть. И послал сыновей за целебной живой водою. Разъехались они в разные стороны.
Долго ли, коротко - оказался младший сын, Иван-царевич, у двух гор высоких, стоят те горы вместе, вплотную одна к другой прилегли; только раз в сутки они ненадолго расходятся, но вскоре опять сходятся. А промеж тех гор бьет из земли вода живая и мертвая.
Ждал-пождал царевич у гор толкучих, когда они расходиться станут. Вот зашумела буря, ударил гром - и раздвинулись горы. Царевич стрелой меж них пролетел, почерпнул две скляницы воды - и вмиг назад повернул. Сам-то богатырь успел проскочить, а у коня задние ноги помяло, на мелкие части раздробило. Взбрызнул он своего добра коня мертвой и живой водой - и встал тот ни в чем невредим.
На возвратном пути повстречал царевич своих братьев и поведал им о горах толкучих, об источниках живой и мертвой воды. А ночью братья убили его сонного - да и поехали с заветными скляницами в свое царство.
Лежит Иван-царевич бездыханный - рядом уж воронье кружится. Но верный его конь, который добро получше иных людей помнил, пошел за помощью и встретился с вещей девой, которая жила на опушке леса. Она понимала речь зверей и птиц. Привел ее конь к мертвому хозяину. Поставила дева силки, и попался туда вороненок. Тут взмолились ворон с воронихою:
- Не губи нашего дитятю, за то мы воды тебе мертвой и живой принесем.
Полетели птицы вдогон братьям-злодеям и ночью, когда те уснули, забрали обе скляницы. Окропила дева вещая Ивана-царевича сперва мертвой водою, потом живой - и встал богатырь ни в чем невредим.
А братья проснулись поутру, заметили пропажу - и решились возвращаться к толкучим горам, самим воду добывать. Вот зашумела буря, ударил гром - раздвинулись горы. Братья стрелой пролетели между них, зачерпнули воды, назад было повернули, да замешкались: никак один другого вперед пропустить не хотел, каждый норовил первым быть! Горы успели сомкнуться и погубили братьев.
А Иван-царевич с вещей девою приехал в свое царство и вернул зрение государю. На деве он вскоре женился. Стали они жить-поживать да добра наживать.
В глубокой древности возник миф, общий для всех индоевропейских народов, о живой воде: она исцеляет раны, исцеляет тело крепостью, заставляет срастаться рубленые раны и даже возвращает саму жизнь. Ее также называют богатырской водою.
Мертвую воду называют еще "целющей", она сращивает части тела, разрубленного на куски, но оставляет его бездыханным, мертвым. Остальное довершает вода живая - возвращает жизнь, наделяет силой богатырской.