Заговорил я о простом, привычном и домашнем.
Меня проверить всякий мог. В ошибках каждый зритель
Мог уличить. Но я не врал, не фанфаронил вздорно,
Не надувался как индюк, не надувал сограждан,
Кичливых Кикнов выводя, Мемнонов-пустозвонов.
Теперь его учеников с моими вы сравните.
Его – отпетый Меганет и рукосуй Формисий,
Удар-ярыго-дракуны, трескун-ревун-редеди.
Мои же – умник Клитофонт и Ферамен глумливый.
Дионис
Да, Ферамен – премудрый ум и мастер на все руки,
Пускай товарищи в беде, пусть поскользнется ближний, –
Сухим он выйдет из воды, за грош алтын получит.
Еврипид
Умело их я обучил,
Пример для жизни показал,
В поэзию науку ввел
И здравый разум. Рассуждать
Теперь способны все про все,
И в государстве, и в домах,
Хозяйничать на новый лад
Способен всяк, и всяк кричит:
Уж я задам, уж я вас!
Дионис
Да, Зевс свидетель мне. Теперь
Афинянин, в свой дом войдя,
На домочадцев и на слуг
Кричит: подать сюда горшок!
Кто голову у пескаря
Отгрыз? На рынке прошлый год
Кувшин купил я, он погиб.
Позавчерашний где чеснок?
Оливку кто тут надкусил?
А домочадцы-дурачки,
Как фатюки, как малюки,
Сидят, разинув глотки.
Второе полухорие
(Эсхилу)
Антода
Это видит твой взор, блестящий Ахилл,
Что же ты на это скажешь?
Но держи себя в поводьях,
Чтобы грохочущий гнев
Не умчал тебя за вехи.
Издевался враг ужасно.
Ты же, милый, воздержись,
Не плати за ругань бранью.
Паруса свернувши, в море
Осторожно выплывай!
Бег ускорив понемногу,
Зорко бодрствуй,
Чтоб устойчиво и ровно
Легкий ветер вел корабль!
Хор пляшет.
Дионис
Ты ж, среди эллинов первый, кто важных речей взгромоздил величавые башни,
Кто трагедию вырядил в блеск золотой, дай излиться ключу красноречья!
Эсхил
Антэпиррема
Эта встреча ярит меня. Злоба горит, распаляется сердце от гнева.
Неужели с ним спорить я должен? Но все ж, чтоб меня не считал побежденным,
Отвечай мне: за что почитать мы должны и венчать похвалою поэтов?
Еврипид
За правдивые речи, за добрый совет и за то, что разумней и лучше
Они делают граждан родимой земли.
Эсхил
Если ж ты поступал по-иному,
Если честных, разумных, почтенных людей негодяями низкими делал,
Так чего ты тогда заслужил, говори!
Дионис
Лютой казни! Не спрашивай дальше!
Эсхил
Погляди, поразмысли, какими тебе передал я когда-то сограждан.
Молодцами двужильными были они, недоимок за ними не знали,
Шалыганами не были, дрязг не плели, как сейчас, не водились с ворами.
Нет, отвагой дышали они, и копьем, и шумящим султаном на шлемах,
Как огонь, были поножи, панцирь, как блеск, бычье мужество в пламенном сердце.
Еврипид
Заварилась беда, завелась болтовня! Ведь не в лавке мы здесь оружейной,
Расскажи нам толково, как добрыми ты и достойными делал сограждан.
Дионис
Объясни нам, Эсхил, своенравным не будь, не упорствуй, не важничай чванно!
Эсхил
Создал драму я, полную духа войны.
Дионис
Но какую же?
Эсхил
"Семь полководцев".
Кто увидит ее, тот о львиной душе затоскует и сердце отважном.
Дионис
В этом очень ошибся ты. Сделал фиван и воинственней всех, и храбрее,
И в осадах сильнее, – обида для нас. Получай поделом пораженье!
Эсхил
Вы могли бы сравниться, героями стать не слабей, не хотите, однако.
Я трагедию "Персы" поставил потом, чтоб вложить в вас стремленье к победе,
К превосходству великую волю вдохнуть. Я одел ее в блеск и величье.
Дионис
До упаду смеялся я, помню, тогда, про покойника Дария слыша,
Вышел хор и в ладони захлопал, завыл и протяжно заплакал: "Иайой!"
Эсхил
Вот о чем мы, поэты, и мыслить должны, и заботиться с первой же песни,
Чтоб полезными быть, чтобы мудрость и честь среди граждан послушливых сеять.
Исцеленью болезней учил нас Мусей и пророчествам. Сельскую страду,
Пахотьбу, и посевы, и жатвы воспел Гесиод. А Гомер богоравный
Потому и стяжал восхваленье и честь, что прославил в стихах величавых
Битвы, воинский подвиг, оружье мужей.
Дионис
У Гомера напрасно учился
Пантаклей, злополучный левша. Прошлый год, выступая на праздниках в хоре,
Шлем сперва он навьючил, а после султан навязать собирался на гребень.
Эсхил
Но припомни о многих, о славных других! О воителе Ламахе вспомни!
По заветам Гомера в трагедиях я сотворил величавых героев –
И Патроклов и Тевкров, с душой как у льва. Я до них хотел граждан возвысить,
Чтобы вровень с героями встали они, боевые заслышавши трубы.
Но, свидетель мне Зевс, не выдумывал я Сфенебей или Федр – потаскушек.
И не скажет никто, чтоб когда-нибудь я образ женщины создал влюбленной.
Еврипид
Ну, еще бы, тебе незнакома была Афродита!
Эсхил
Пускай незнакома!
Но зато и тебе и всему, что с тобой, она слишком уж близко известна.
Оттого-то навеки ушиблен ты ей.
Дионис
Это верно, свидетели боги!
Что о женщинах выдумал подлого, все по своей это знаешь ты шкуре.
Еврипид
Ну, а чем повредили отчизне, скажи, неразумный, мои Сфенебеи?
Эсхил
Тем, что женщин примерных, отличных супруг соблазняли страстям нечестивым
Предаваться и зелья цикутные пить из-за всяческих Беллерофонтов.
Еврипид
Или, скажешь, неправду и с жизнью вразрез рассказал я о Федре несчастной?
Эсхил
Зевс свидетель, все – правда! Но должен скрывать эти подлые язвы художник,
Не описывать в драмах, в театре толпе не показывать. Малых ребяток
Наставляет учитель добру и пути, а людей возмужавших – поэты.
О прекрасном должны мы всегда говорить.
Еврипид
Это ты, с Ликабет воздвигая
И с Парнеф громоздя словеса, говоришь о прекрасном и доброму учишь?
Человеческим будет наш голос пускай!
Эсхил